Петр Яковлев - Рассказы о живой природе

Один раз бабушка принесла из чулана связку сушеных грибов и повесила ее около посудного шкафа, собираясь на завтра пустить в дело. А утром хватилась – нет связки.

«Вроде бы принесла вчера грибы, а их нет…» – думала бабушка. Пошла в чулан, и там нет.

В субботу, когда Мария Степановна мыла полы, Миша помогал ей передвигать мебель. Отодвинули сундук, что стоял в самом дальнем углу, а там… целый склад и шишек, и орехов разных, и бабушкины грибы, да не одна, а даже две связки. Стальной наперсток Марии Степановны тоже был тут.

Зимой, когда в седьмом классе стали изучать отряд грызунов, Миша принес в школу красавицу-белку. Резвая, грациозная, она продемонстрировала школьникам все свои способности. Урок прошел живо и на редкость интересно.

После этого к Мише каждый день заходил кто-нибудь из товарищей, чтобы полюбоваться красивым, занятным зверьком.

Но вот в квартире начали пропадать разные мягкие вещи – чулки, носки, рукавички. Оказалось, что Красавка стала вить гнездо,- приближалась весна, пора деторождения во всем животном мире. В мае белка стала очень злой. Она вела себя буйно, рвала одежду, кусалась. Агафья Петровна не выдержала и заперла ее в клетку. С тех пор у белки появилась еще одна кличка – Зверь. Иначе бабушка никак не хотела ее называть.

– Ты скоро ли своего Зверя выбросишь, али дождешься, когда я сама это сделаю,- ворчала старушка, когда белка, выскочив из клетки во время кормления, поднимала в квартире переполох.

Пришлось отнести Бесенка в лес и выпустить на волю.

Белка в одно мгновение очутилась на вершине сосны.

– Прощай, Красавка! – крикнул ей Миша сквозь слезы, а Дымка, взвизгивая и роя задними лапами мох, тявкнула несколько раз, как бы желая сказать: «Осенью не попадайся, на охоту пойдем!»

Летом куры у тети Пани гуляли на дворе, а иногда выходили и в поле – оно было тут же, рядом, так как дом стоял на самой окраине селения. Зимой же тетя Паня загоняла их на сарай, и там, поблизости от теплого коровьего хлева, они жили не так чтобы уж очень сытно, но безбедно. Иногда лишь, в самые сильные морозы, Прасковья Степановна пускала кур на кухню, отогреться.

И вот неожиданно пришла беда. Запустила однажды, в морозный день, тетя Паня своих несушек в кухню, смотрит: нет одной. Было восемь, стало семь. Пошла искать – ни на сарае, ни в хлеву, ни на подволоке, куда они иногда взлетали, чтобы погреться у теплого дымохода, не нашла.

Прошло дня два. Не стало еще одной курицы. Только перья белые по сараю разбросаны. И тут припомнилось тете Пане, что вроде слышала она ночью кудахтанье, да подумала, что это ей снится…

Вечером, когда дядя Тима вернулся с работы, Прасковья Степановна набросилась на мужа:

– Колхозный курятник строишь, а на своих кур тебе наплевать! Неужто нельзя дознаться, кто кур ворует? А еще охотник. Зверь ведь, поди, а не люди таскают! Твое это дело…

Тимофей Семенович не стал спорить с женой. Что правда, то правда – надо ловить хищника. Но кто он? Как ловить? Взять ружье и сидеть около дома всю ночь, мерзнуть?

А может, зверь не придет в эту ночь, не придет неделю,- посиди-ка на таком морозе. Да и как его выследишь: ведь закурить захочется, а то и кашлянуть, а он, может, тут как тут – услышит человека и удерет… Капканом? Опять же надо знать: какой капкан поставить и куда. Если это, скажем, лиса, то она обычно лазает в подворотни. А их две: внизу и наверху, на въезде в верхний сарай… Хорек – он лазает не хуже кошки, поди-знай, в какую дыру полезет, одних окон в хлеву и на сарае не меньше трех, под стрехами дыры есть – медведь и тот пролезет… А может, ласка или даже куница, а то и волк – зима-то стоит холодная и для всякого зверя голодная…

Так рассуждал дядя Тима, раскуривая после ужина самокрутку. А тетя Паня все не унималась:

– У других мужья – как мужья, а у меня…- Но говорила она это лишь для того, чтобы затронуть в супруге его охотничью жилку – дядя Тима был неплохой охотник.

В тот же вечер Тимофей Семенович обследовал в доме все ходы и выходы, закрыл все дыры так, что даже крыса, если бы ей взбрело в голову пойти к курам в гости, не смогла про- Подволока – чердак под крышей. лезть в сарай. Оставив один, неизвестно кем прорытый ход в старый пустующий овечий хлев, он поставил около него лисий капкан, заправив его для верности приманкой. Дня три капкан стоял нетронутым, и его совсем замело снегом. Дядя Тима даже подумал, что вмерзший в снег железный механизм может не сработать, когда на него наступит зверь, но все же оставил его еще на одну ночь.

Утром, как обычно, тетя Паня пошла доить свою Пеструху и услышала за хлевом необычную возню.

– Иди, охотник, снимай свою добычу – попал кто-то,- радостно сообщила она мужу, который точил бруском притупившийся топор.

В избе в это время был мальчик Витя – сын бригадира, зашедший передать Тимофею Семеновичу какое-то поручение, и с ним еще двое ребят. Они с любопытством ждали, кого принесет дядя Тима в капкане.

Зверь оказался совсем не крупный – не больше обыкновенной тощей кошки. Длинная шерсть его на спине была коричневой, на животе – несколько темнее, с красно-коричневой полосой. Подбородок, кончики ушей и острый, как у лисы, нос, только более короткий, были желтовато-белые, и лишь самый кончик носа чернел круглым пятачком, а над глазами во весь лоб расплылось дугообразное белое пятно.

Пытаясь вырвать из железных скоб капкана свои короткие передние лапы с длинными черными когтями, зверь метался, грыз железо острыми, как у щуки, зубами и, сверкая дикими, злыми глазами, рычал. Но это рычанье, скорее похожее на стрекот сороки, чем на рык зверя, и вздыбленная на спине и длинном хвосте шерсть – совсем не испугали ребят, а даже рассмешили их.

– А ну-ка, кто его погладит,-пошутил дядя Тима, но когда Витя протянул было руку, чтобы потрогать взъерошенный хвост, резко остановил смельчака: – Не тронь!

И это было как раз вовремя. Заметив движение мальчика, зверек сразу же кинулся на него, и лишь капкан помешал хищнику выполнить злое намерение.

– Злой он сейчас, даром жизнь свою не отдаст. Он ведь чувствует, что смерть ему приходит,- пояснил дядя Тима,- потому и взъярился так. В жизни он порядочный трус, но до чего ж хищный и коварный. Лиса, хотя и больше его, а по сравнению с ним – просто шутница. Вот ведь она не пришла за курами, хотя и любит курятинку не меньше его, а этот пришел – кровожаднее и нахальнее его, пожалуй, зверя нет. Ну, опять же: голод – не тетка, а хорек мал, зайца или белку ему не изловить, как это делают лиса или куница, вот и идет на пакость. Летом он совсем смирный – пищи ему тогда вдоволь. Питается он, главным образом, лягушками и мышатами, а также птенцами различных птиц. Иногда нападает на змей или выслеживает кротов и крыс, а то и рыбу ловит. Живет он в норе или в расщелинах камней, где самка рождает слепых детенышей. Хорек не боится крупных хищников, так как для самозащиты природа наделила его мешочком с мускусной жидкостью. Эта зловонная жидкость отравит аппетит любому зверю. Да и охотники не очень-то уважают эту тварь. Бьют, когда он сам в гости к курам пожалует. А мех у него, хотя и не такой уж красивый, но зато дешевый и теплый. На воротник или рукавицы – любо-дорого… Ну, мне, однако, на работу пора.- И Тимофей Семенович потащил свою добычу в сени, приговаривая:- Съел двух курочек – хватит. Сейчас тебя самого старухе на воротник пущу.