Георгий Балл - Детская библиотека. Том 21

Джинн еще раз кивнул головой — мол, ясно.

И мы с интересом стали ждать, как он станет строить дворец. А джинн, понимая, что за ним наблюдают, выпрямился во весь свой великанский рост, отставил правую ногу и носком башмака, поворачиваясь, как циркуль, начертил круг. Потом он махнул правой рукой и поймал на лету огромную трубу, появившуюся прямо из воздуха. Джинн укрепил трубу посредине круга.

— Для фонтанов и вообще для воды, — пояснил дедушка.

Джинн махнул левой рукой, и в ней появился гигантский кран. Очень ловко джинн приладил кран к трубе.

— Мастеровитый! — похвалил дедушка. — Вишь, голова какая. О-о! Все может, золотые руки у парня!

Между тем джинн неторопливо вышел из круга, махнул двумя руками и поймал нижнюю часть здания, поставил в круг. Затем, идя по кругу и все ускоряя движения, стал ловить не отдельные камни, а целые блоки — то стену с окном, то колонну. На наших глазах поднимался дворец. А джинн бежал все быстрее и быстрее, и только слышно было, как хлопались тяжелые каменные громады. Он уже в вихре кружился вокруг дворца, его уже не стало видно. Казалось, перед нами стремительно, неудержимо вращалось радужное колесо, а посредине, точно цветок, распускался, открывая свои лепестки, голубой дворец с хрустальным куполом.

Никогда не забуду этого прекрасного зрелища.

Постепенно круг как бы стал оседать, вращался все медленнее, и, наконец, возник джинн. Он сделал еще несколько кругов, что-то подправил на крыше, подравнял колонны, сдунул пыль с окон и отошел, чуть покачиваясь. Грудь его высоко вздымалась, и над нами, как ветер, проносилось его дыхание.

— Ай молодец! — похвалила Ложка.

— Ура! — крикнул Торопун-Карапун и захлопал в ладоши, счастливый, как в театре.

— Ура! — подхватили мы.

Джинн прижал руку к сердцу, мол, делал все от души, старался не ударить в грязь лицом. Особо он поклонился Торопуну-Карапуну. Наш капитан так и просиял.

— Ну, Миша, — сказал дедушка, — порадовал гостей.

Джинн поднял правую руку.

Джин поднял правую руку, давая понять, что хочет обратиться к нам с речью. Он напрягся, огромное лицо его страшно покраснело, и он произнес:

— Бл… бл… бла-а-агодарю за внимание.

— Ну чего, Миша, хорошо постарался, — сказал дедушка. — А теперь показывай свой дворец.

Джинн махнул правой рукой — и от дверей дворца прямо к нашим ногам расстелился пушистый зеленый ковер.

— Дер-бур гачорро, — сказал джинн. — Люр-гачендоро эт-мар…

— Ладно уж, понятно, — оборвал джинна дедушка и, повернувшись к нам, пояснил: — Миша говорит — не обессудьте, если чего не так. Милости, говорит, прошу к нашему шалашу.

Джинн поклонился нам в пояс. И мы ему поклонились и хотели уж идти, как Торопун-Карапун спросил:

— А можно, я ему подарю что-нибудь на память?

Джинн похлопал Торопуна-Карапуна по плечу и сказал:

— Бур качендаро чир-лэр.

— Не препятствует, — кратко перевел дедушка.

Торопун-Карапун достал из кармана значок, на котором была изображена голубая яхта с белым парусом и было написано: «Занимайтесь водным спортом».

«Вот какой предусмотрительный и вежливый мальчик», — подумал я.

— А мы… а мы возьмем на память зуб, ладно? — попросил Торопун-Карапун у дедушки.

— Баловство все это. Ну, бери, раз вам интересно…

Торопун-Карапун протянул значок джинну. Тот осторожно, боясь раздавить, взял значок двумя пальцами правой руки, поцеловал его и… проглотил.

— Ах! — вскрикнула Ложка.

Джинн похлопал себя по животу: мол, очень вкусно. И показал пальцем Торопуну-Карапуну, чтоб тот тоже съел зуб. Торопун-Карапун не растерялся, поднес зуб к губам, поцеловал кончики своих пальцев, а зуб незаметно опустил в карман, сделал вид, что проглотил. Даже похлопал себя по животу и пощелкал языком: мол, как вкусно.

Джинн улыбнулся. Торопун-Карапун тоже улыбнулся. Тогда джинн улыбнулся так широко, что показались щербатые его зубы с дыркой внизу. И Торопун-Карапун еще шире улыбнулся. Тогда джинн раскрыл руку и показал на ладони значок. Торопун-Карапун залез в карман и вынул зуб. Джинн растерялся, а потом как захохочет! И Торопун-Карапун тоже засмеялся. И мы смеялись, глядя на них, а дедушка сказал:

— Ну и озорники вы, ребята!

Так весело мы двинулись к дворцу.

Дворец был совсем рядом, и мы хорошо видели голубые башни и хрустальный купол. Но мы шли и шли, а голубой дворец не приближался. Он точно отступал от нас.

— Что за чудеса? — возмутилась Ложка. — Я уж свои ноженьки оттопала.

И тогда я объяснил, что это, возможно, мираж. Так бывает, например, в пустыне, когда кажется, что крепость или даже целый город стоят совсем рядом, а на самом деле они за тысячу тысяч километров.

— Не мираж это, — проворчал дедушка, — а дураж. — И он повернулся к джинну и погрозил пальцем: — Зачем, Миша, дуешь, зачем отгоняешь?

И тут мы заметили, как джинн, сложив трубою губы, дул на дворец и дворец медленно отползал. Мы шли, а джинн все дул и дул и не хотел униматься.

— Это что же мы, нанялись? — возмутилась Ложка. — Ох, мои ноженьки!..

— Вот если бы у меня был канат или ремень, — сказал Торопун-Карапун, — я бы сюда дворец подтащил.

Только он это произнес, как в руках у него оказался длинный ремень.

Торопун-Карапун сделал на одном конце ремня петлю, а другой крепко обвязал вокруг правой руки. Размахнулся, раскрутил ремень с петлей и — шух! — набросил петлю на дворец. Торопун-Карапун натянул ремень, стал тащить дворец на себя… Эх!.. Еще!.. Эх!..

А джинн, вытянув толстые губы, стал дуть изо всех сил. Поднялся ветер, задрожал натянутый ремень. Торопун-Карапун откинулся назад, уперся ногами в землю и тянет, тянет дворец к себе… Тут и мы кинулись ему помогать. Дедушка ухватился за Торопуна-Карапуна, я — за дедушку, а за меня — Ложка, а за Ложку — Солдатик, а за Солдатика — Цыпленок. И вспомнил тут я, как дед с бабкой тащили репку, и даже засмеялся. Но скоро нам стало не до смеха, потому что джинн задул так, что даже весь затрясся. Поднялся настоящий ураган.

«Вот, — думаю, — выпустит Торопун-Карапун ремень, и полетим мы неизвестно куда».

Но Торопун-Карапун перехватил другою рукой ремень и стал потихоньку подтягивать дворец. А у джинна уж глаза на лоб вылезли, из ушей пар пошел. И все же дворец медленно приближался. Уже ясно различались на нем красивые серебряные двери.