Сергей Баруздин - Путь отважных

Низко пригнувшись к лошадиной гриве, Марат смотрел только вперёд, на зубчатый край леса, чуть видный в предрассветной мгле. А вдогонку уже летели вражеские пули. Вот, торопливо захлёбываясь, застрекотал пулемёт, и конь под разведчиком рухнул на землю. Не чувствуя боли от падения, Марат побежал по полю к кустам. Они были совсем близко, высокие, густые. «Только бы добежать!» Оставшуюся сотню метров мальчик уже полз, потому что пули свистели над самым ухом.

За кустарником оказалась неглубокая ложбинка. Марат вытащил из-за пояса обе гранаты, положил их перед собой. По полю длинной цепью двигались эсэсовцы и полицаи. Шли смело: знали — в кустах всего-навсего один партизан.

Марат не знал, что Ларин не успел добраться до леса, что убит он вместе с конём посреди поля. У мальчика была ещё надежда, что вот сейчас вместе с ним жахнет по фашистам ещё один автомат. Выпустив длинную очередь, Марат прислушался. Нет, он остался один! Надо экономить патроны.

Враги залегли, но почему-то не стреляли. Через несколько минут цепь поднялась снова. Вот они приближаются к укрытию юного партизана. Уже можно различить, что в центре вышагивает офицер. Марат долго целился в него. Автомат, казалось, застрочил сам, злобно и метко. Фашисты снова ткнулись носами в землю. А когда они поднялись, офицера уже не было. Да и цепь заметно поредела.

Марат припал к дрожащему в яростной злобе автомату. И тут кончились патроны! Фашисты словно почувствовали это. Они уже бежали, обходя кустарник с обеих сторон. И только теперь Марат понял: его хотят схватить живым!

Марат выждал, пока гитлеровцы подбежали совсем близко. Швырнул в них гранату. Послышались дикие крики и стоны раненых. Теперь юный герой поднялся во весь рост:

— Берите же меня! Хватайте! Скорее! Скорей! В кулаке Марат зажал вторую, вот-вот готовую разорваться гранату. Но не выпустил её из рук.

От взрыва полегло ещё несколько гитлеровцев. Враги долго не осмеливались подойти к мёртвому герою. Им всё казалось, что паренёк вот-вот поднимется, застрочит из автомата или швырнёт гранату.

Рисунки В. Попова.

Наташа Кострова любит приходить к морю вечером.

Замолкают ковши экскаваторов-угольщиков, механизмы лебёдок, сигналы буксиров. Остывает пар в котлах кораблей.

Ложатся на море звёзды, кладёт щёку луна.

Где-нибудь на корабле радист крутит радиоприёмник, и в тишине города то пролетит обрывок песни, то шелест далёких туч, то вспыхнут, загорятся струны скрипок.

На палубах висят тельняшки. Они постираны в море и над морем сушатся.

Наташу Кострову прислали сюда во время войны в подпольную организацию «Центр».

Кончилась война. Наташа осталась здесь, служит на почтамте. Часто вечерами приходит к морю. Вспоминает двух мальчишек из этого города. Они работали с Наташей в «Центре».

В сорок втором году немцы из особой команды — Sonderkommando — вывели мальчишек на площадь. Руки стянуты верёвками. На лицах свежие рубцы.

Начальник команды зондерфюрер Шлиффен спросил, предупредив, что спрашивает в последний раз: будут ли они отвечать на вопросы о подпольной организации «Центр»?

Мальчишки сказали: нет, отвечать не будем.

Тогда их казнили.

Была зима, но люди достали живые цветы и в тот же день принесли и положили на площадь.

Sonderkommando — это чёрные рубашки, чёрные галстуки, чёрные пилотки с белыми значками, как на столбах высоковольтной линии.

Вечером солдаты Sonderkommando обходят город.

У каждого солдата наискось через грудь — автомат. Коробка с обоймой ударяет по пряжке ремня, поэтому иногда слышится негромкий звон. Ударяют и каблуки сапог по камням мостовой, тоже позванивают железом.

Солдаты заглядывают в подворотни или в подъезды домов, взбираются по пожарным лестницам и заглядывают в окна. Освещают комнаты фонарями. Фонари висят у них на пуговицах рядом с автоматами. Бродят среди развалин и сараев.

Они умеют долго стоять и ждать. Умеют переговариваться сигналами фонарей, стрелять в темноте.

Они слушают ночной город — людей в нём.

У левой ноги предводителя команды зондерфюрера Шлиффена идёт пёс из породы добермановпинчеров. Добермана-пинчера привезли из Германии, после обучения в военном питомнике.

Зондерфюрер лично занимался дрессировкой добермана, воспитывал в нём чутьё и злобу. Приучил не бояться выстрелов.

Ежедневно по утрам денщик зондерфюрера выгуливал собаку, массировал и кормил.

После этого зондерфюрер уводил её в здание гестапо, где допрашивал заключённых, заподозренных в участии в подпольном движении «Центр».

Доберман-пинчер лежал у стола на подстилке. Он не смотрел на хозяина. Он только слушал его голос и смотрел на человека, который стоял перед столом.

Обычно от такого человека пахло сыростью подвала или бинтами.

Запах бинтов — это запах войны, и доберман-пинчер хорошо его знал. И ещё — запах сапог, запах солдатского сукна, запах автоматов и пистолетов.

Он во всём этом разбирался.

Доберман-пинчер слушает голос зондерфюрера. Лежит спокойный, напряжены только уши.

Постепенно голос зондерфюрера напрягается; тогда напрягается и доберман-пинчер.

Человек, от которого пахнет подвалом и бинтами, молчит.

Это раздражает хозяина. Раздражает собаку. Раздражает и переводчика.

Потом в определённый момент — и этот момент доберман-пинчер уже предугадывает — он слышит слова:

— Vorwärts! (Вперёд!)

Это ему.

Он с места прыгает с такой силой, что подстилка из-под задних ног отлетает в угол кабинета.

Он валит человека на пол, прижимает зубами горло. (Слышит голос зондерфюрера:

— So, so. Noch kräftieger! (Так, так. Ещё сильнее!)

А затем — команда.

— Zurück! (Назад!)

Доберман-пинчер возвращается на подстилку, которую приносит из угла переводчик.

Сильный запах сапог: это вошли в кабинет солдаты. Они поднимают человека, держат, чтобы не упал.

Зондерфюрер продолжает допрос. И, если человек опять молчит, его уводят и доберман-пинчер встретится с ним завтра на этом же самом месте перед столом зондерфюрера, или не встретится больше совсем, потому что в кабинете вдруг появится запах пистолета. Потом — запах пороха.

Доберман-пинчер не вздрогнет, не опустит ушей: ведь он приучен не бояться выстрелов.

Двое мальчишек пробираются из города Николаева в Москву. Им надо пройти через вражеские дозоры и заслоны, пересечь линию фронта.