Мария Поступальская - Чистое золото

— Василий Никитич, наверно, уже домой ушел? — несмело спросила она.

Девушка улыбнулась.

— Домо-о-ой? — протянула она. — Василий Никитич раньше двух часов ночи домой не уходит. Только прием давно закончен. А вы откуда? С Таежного? Ну, присядьте. У него совещание. Как народ выйдет, я доложу.

Тоня села, с удовольствием вытянула усталые ноги. Бегая по городу, она не догадалась купить чего-нибудь поесть и теперь снова почувствовала, как проголодалась. Словно назло, секретарю принесли чай с аппетитными бутербродами.

Тоня отвернулась и стала глядеть на часы.

— Вы, может быть, есть хотите? — спросила девушка. — Я попрошу еще чаю принести.

— Нет, что вы! Я сыта, — поспешно ответила Тоня, принуждая себя свободно и открыто взглянуть на любезную девушку.

«Не хватало еще, чтобы со мной тут люди возились… Разиня несчастная!..» — сердито подумала она.

Тоня начала было дремать, но встрепенулась, услыхав громкие голоса и смех. Из кабинета Круглова выходили люди.

«Какие огромные всё дядьки!» — подумала Тоня. В полусне эти действительно рослые, плечистые люди показались ей великанами.

Она испугалась, что Василий Никитич уйдет, и окончательно проснулась. А он уже стоял перед ней, такой же аккуратно одетый и весело-озабоченный, каким Тоня видела его на прииске.

— Ко мне? — быстро спросил он и обернулся к секретарю — С Таежного, говорите? Везет нам сегодня на таежников…

«Когда же она успела сказать, что я с Таежного? Как я не слышала?» — удивилась Тоня.

— Василий Никитич, я… — начала она.

— Позвольте… — перебил ее Круглов. — Ну конечно же! Медалистка из таежной школы? Помню вас. Проходите в кабинет.

В просторном полутемном кабинете он сел за большой, освещенный лампой стол и указал Тоне на широкое кожаное кресло. По всей комнате в беспорядке стояли стулья. Два кресла, таких же, на какое села Тоня, почему-то отгораживали угол комнаты.

— Вас как зовут? — спросил Василий Никитич.

— Кулагина Антонина, — ответила Тоня, как бывало отвечала в школе.

— Да, да, Кулагина! — повторил он. — Горного мастера дочка. Хорошо ваш отец выступал тогда на вечере… Ну, слушаю вас.

Василий Никитич, директор наш, Надежда Георгиевна, опасно заболела, нужен врач, все амбулатории закрыты, поздно уже…

Тоня выговорила все это единым духом.

— Поехал врач к Надежде Георгиевне, да не один — еще профессора с собой повез, — ответил Круглов, чему-то улыбаясь.

— Как? — не поняла Тоня.

— Очень просто. Машина ваша сегодня тут была?

— Была… Шофер Трескин приезжал… Я с ним выехать опоздала.

— Ну вот. Я с вашим доктором Дубинским по телефону говорил и с профессором. Они уехали.

— Но вы-то как узнали, что больна Надежда Георгиевна? — недоумевала Тоня.

— А, это вам неизвестно? Пожалуйте сюда.

Василий Никитич на цыпочках направился к углу комнаты и поманил за собою Тоню. Она увидела за широкими креслами низенький диванчик. Здесь кто-то спал. Две мальчишеские головы — черная и белобрысая — лежали на подушке.

— Это что же такое? — вырвалось у Тони. — Степка и Митхат!

— Ш-ш… Вы не шумите! — испуганно погрозил пальцем Круглов. — Отойдите-ка лучше от греха. Я считаю большой своей удачей, что они заснули. — Он тихо засмеялся. — Не знаю, что мальцы там нагородили вашему шоферу, но старый дурень поверил, что их послали в город. Привез сюда — они прямиком ко мне… Да, в обком явились… — повторил он.

— Что же, они тоже за врачом? — Тоня не могла опомниться от удивления.

— Конечно. Я разыскал доктора по телефону, профессора уговорил, а этих разбойников отослал, чтобы с той же машиной ехали обратно. А они, видите ли, проплутали где-то, машину не нашли… Доктор опять звонит — долго ли ребят дожидаться. Я решил, что дело промедления не терпит, сказал, чтобы врачи ехали. А мальчишки блуждали, блуждали по городу и опять вернулись сюда.

— Ой, что же там, на прииске, делается? Ищут ведь их…

— Теперь там уже все известно — доктор расскажет, — успокоительно заметил Василий Никитич. — Они хотели взрослых выручить, — задумчиво сказал он, — знают, что все заняты… А у них, как Степа объяснил, отметки уже выставлены за вторую четверть. Они и сочли, что ущерба не будет, если денек в школу не пойдут.

— Горе с ними! — вздохнула Тоня.

— Горе, горе, да… — согласился Круглов, думая о чем-то своем. — И радость большая, правда? — опять засмеялся он.

Тоня вспомнила, что на прииске говорили, будто у самого Василия Никитича детей нет. Жаль. Много хорошего мог бы принести ребенку такой отец.

— Теперь вот что, — уже серьезно сказал он, — надо ведь вас и ребят домой отправить, Кулагина Антонина. Я собирался в Таежный завтра или послезавтра. Перед концом года у меня правило — все прииски объезжать.

Он подумал, пересмотрел листки своего настольного календаря.

— Да, пожалуй, так будет лучше всего… Тоня, распорядитесь-ка, чтобы дали машину! — громко крикнул он. — Вы не пугайтесь, это секретаря моего тоже Тоней зовут.

— На ночь-то глядя, Василий Никитич! — укоризненно сказала вошедшая девушка.

— Ну, что делать. Не в первый раз ведь. Буфет открыт еще? Так вы нашу гостью покормите на дорогу, и двинемся.

Сидя в машине между Василием Никитичем и укутанными тулупом ребятами, Тоня перебирала в уме все события этого беспокойного дня. Как хорошо, что она решила пойти в обком! Каждый человек, пришедший туда с открытым сердцем, найдет добрый совет и помощь.

— Вашей Надежде Георгиевне хорошенько отдохнуть надо, — сказал Круглов. — Так Дубинский говорит. Нужно бы ей на годик школу оставить.

— Как оставить? Совсем уехать от нас?

— Может быть, и уехать, чтобы вернуться здоровой, окрепшей.

Тоня молчала, и Василий Никитич почуял в ее молчании затаенный вопрос.

— Ну что? — повернулся он к ней и чиркнул спичкой закуривая. Несмелый огонек на секунду осветил его крупный нос и живые глаза.

— Василий Никитич, — тревожно заговорила Тоня, — вы только правду мне скажите, я вас очень прошу… вы меня не обманывайте. Не потому ли вы говорите о ее отъезде, что кто — то в облоно недоволен работой нашей школы?

— Вы что меня так заклинаете правду говорить? — усмехнулся он. — Я правды не боюсь. Об этом деле в облоно я знаю. Неправы товарищи: у Надежды Георгиевны отношение к работе и к ученикам настоящее, советское. Словом, никаких неприятных последствий эта история не вызовет. Печально только, что еще попадаются у нас люди в футлярах.

Тоня выпрямилась и порывисто вздохнула.

— Вам, наверно, много приходилось с такими людьми бороться? Да? — спросила она горячим шопотом.

Круглов захохотал:

— Приходилось и приходится, это верно. И тебе, девушка, еще придется повоевать с ними.