Ирина Токмакова - Счастливо, Ивушкин !

- Да как же не видно? - удивился Макосейка. - Ну, глядите еще.

Они снова пригляделись, и им показалось, что одно облако вроде бы не двигается. Это и была белая гора.

- Когда ж это мы туда доскачем? - сказала Луша. - Это сколько же времени пройдет?

Но в том-то и дело, что в "Нигде и никогда" никакого времени вообще не было. И до белой горы они добрались по-нашему в одно мгновение. И это было очень удачно.

Потому что дальше было так.

Глава десятая

ВОДА ИЗ ЗАГОРНОГО КОЛОДЦА

- Я не понял: кто и куда пройдет? - спросил Макосейка.

- Время пройдет, - сказала Луша.

- Я с ним не знаком, никогда не встречался, - покачал головой Макосейка.

Ивушкин открыл было рот, чтобы объяснить медведю, что такое время, но ничего убедительного ему не пришло в голову. В самом деле, а как скажешь? Время - это всегда тикающий будильник, у которого внутри сидит электрическая батарейка, время - это когда кончился длинный и интересный день и уже надо ложиться спать, а спать совершенно не хочется. Время - это то, что, по словам взрослых, все без конца теряют, а вот находить - никогда не находят. Однажды Ивушкин слышал, как папа сказал: "В главке только тянут время", но это для объяснения Макосейке, что такое время, никак не годилось. Поэтому Ивушкин рот закрыл и объяснять ничего не стал.

- Время это то, что всегда проходит, - сказала Луша, но Макосейка из этого объяснения все равно ничего себе не уяснил.

- Раз вам нужен загорный колодец, значит, надо оказаться за белой горой, - сказал Макосейка.

- Ты такой умный, Макосейка, - сказала Луша. - Ты нам объясни попроще, как это - "оказаться за белой горой"?

- Да чего же тут объяснять. У вас же есть ноги!

Выходила какая-то нелепица. Конечно, ноги у них есть. Но ведь до горы, которая едва виднеется, сливаясь вдалеке с облаками, ногами как раз идти далеко. Ноги не заправишь бензином, не включишь зажигание, не нажмешь на акселератор!

- Подними правую переднюю ногу, - скомандовал Макосейка Луше.

Луша так и сделала.

- Теперь поставь. Подними левую. Теперь правую заднюю. Теперь левую.

Луша послушно проделала всю эту гимнастику. А Ивушкин стоял и с удивлением смотрел на Лушу и ждал, что же от этого топанья то одной, то другой ногой произойдет.

- Что же ты стоишь? - вдруг обратился к нему Макосейка. - Ну же! Правой! Теперь левой!

И - трудно себе представить!

Не успел Ивушкин опустить левую ногу на землю и отпечатать на ней узорчатый след резиновой подошвы своих кед, как исчез из виду и симпатичный бурый Макосейка, и веселые, улыбающиеся поля красивейшего алого и белого мака. Все это куда-то подевалось. И оказались они с Лушей у подножия не очень высокой горы, которая была вся покрыта кустами черемухи. Черемуха цвела таким буйным цветом, что гора казалась вспененной, как будто неведомый великан развел целую гору мыла и вот-вот начнет пускать в небеса огромные и прекрасные мыльные пузыри. А пахло как! Точно кто-то только что разбил огромный флакон с хорошими духами.

Из черемуховых зарослей доносилась звонкая соловьиная песня.

Первой опомнилась Луша.

- Ты смотри, Ивушкин, - сказала она, - мы ведь не только горы достигли, мы ведь с тобой уже и через гору перебрались!

- Интересно, хоть кто-нибудь нам дома поверит, когда мы им расскажем? Валька уж точно скажет: "Ты, Ивушкин, опять сказки рассказываешь". Или скажет: "Это еще пока наукой не доказано". Он всегда так говорит.

- Вот мы и докажем, - сказала Луша.

- Да ведь кто же поверит нам?

- Ладно, Ивушкин, - вернула его к действительности Луша. - Дома еще оказаться надо сперва. А потом уж и "поверят, не поверят".

Действительно! Что это он, о чем думает! Точно не находятся они оба неведомо где, никому не видимые, для всех потерянные. Точно пасет он Лушу в селе Высокове на лугу за поскотиной. Эх, Ивушкин!

Вдруг их внимание привлек звук плещущейся воды. Где-то вода переливалась, тенькала, булькала, напевала. Они обернулись на звук и увидели, что рядом с ними, ну, просто в двух шагах, находится низенький колодезный сруб, накрытый чистеньким, гладко обструганным дощатым щитом, а к щиту прибита деревянная ручка, чтоб удобнее открывать.

Ивушкин кинулся к колодцу, поднатужился, стащил с него крышку.

Вода была не близко и не далеко. Она плескалась, качалась, смеялась, выдыхая прохладу.

Луша подошла, опустила голову в сруб. Нет - ни Ивушкин рукой, ни Луша мордой дотянуться до воды не могли. И вдруг оба разом поняли, что у них ничего, ну прямо ничегошеньки нет, во что взять воду. Ни чашки, ни плошки, ни фляжки, ни консервной банки, ни даже чайной ложки.

- Погоди, Ивушкин, ты только не падай духом, - сказала Луша, потому что поняла, о чем он подумал.

А подумал он, конечно, о том, что вода им просто до зарезу нужна что без нее им никогда не узнать, как им быть, и никогда домой не вернуться. А раз воду взять не во что, так и думать нечего, что все образуется. А надо сесть на траву, прямо тут, возле белой горы, и пропасть в этом сладком вареньевом запахе черемухи.

Ивушкину представился их дом и маленькая банька, которую мама топила по субботам и звала их с папой: "Мужики, париться!" И еще вспомнил он маленькие мосточки на Мере, и как они с папой стояли на этих мосточках на закате и ловили рыбу на ручейника, и как он, Ивушкин, еще совсем недавно поймал серебристую рыбку, которая смешно называется "уклейка". Ну зачем, зачем, зачем надо было писать эту шипучую, змейскую диссертацию?

А Луша вспомнила свое уютное стойло во дворе, и как Иван Филиппович, бывало, чистил ее щеткой, и было приятно и щекотно, и казалось, что хозяин ее любит и что хорошей и доброй жизни не будет конца.

- Ивушкин, - сказала Луша печальным голосом. - Ты послушай меня. Ты только духом не падай.

- За каким лешим ты мне все это говоришь! - завопил Ивушкин в полном отчаянии.

И вдруг трава рядом зашелестела, из нее со вздохом послышались слова:

- Ох, нет, нет, не надо браниться, пожалуйста!

И из травы показалась мордочка. Чья бы, вы думали? Мордочка старого, доброго енота.

- Как ты тут оказался, Нотя? - воскликнул Ивушкин.

- Дружеские чувства, что поделаешь, - вздохнул енот. - Мне здесь не приходилось бывать. Я с большим трудом вас отыскал. Никто не мог мне толком сказать, куда вы пошли. Я бы и не нашел, если бы не Вихроний. Он мне все рассказал. Вы хорошие ребята, - добавил он, помолчав. - Светлина так счастлива!

- Недотепы мы, вот кто, - сказала Луша. - Воду-то нам зачерпнуть нечем. Взять нам ее не во что.

- Я за этим сюда и пришел, - заметил енот и протянул им маленькое, весело расписанное ведерочко на шелковом шнурке. - Подарок от Ноти, сказал он скромно. - С ним я к вам и спешил.

- Ну и молодец же ты, Нотя! - обрадовался Ивушкин.

Но енот, которому надо было неотлучно быть при своей стирке, не дожидаясь их благодарности, вдруг так же неожиданно исчез, как и появился.