Аполлон Майков - Летний дождь [сборник]

А. Фет

«Сегодня, дети, мы все едем на сенокос», — сказал нам недавно отец, — и мы так раскричались и разбегались, что нас насилу уняли. Я приготовил удочки для рыбы и сачки для раков, девочки — корзинки для ягод, и после обеда вся наша семья отправилась на двух телегах.

Часа через два езды по узким просёлкам, а под конец и вовсе без дороги, добрались мы до своего заливного сенокоса на берегу Десны.

Когда мы приехали, солнце уже садилось за меловые горы, но работа ещё кипела по всему лугу; а луг-то, луг, — и глазом не окинешь!

Косари в белых рубахах дружно наступали на высокую траву, и за каждым быстро вытягивалась позади зелёная грядка. Подальше крестьянки с песнями сгребали в копны сено, а у ольховой рощи уже складывался стог; два работника стояли наверху растущего стога и искусно складывали сено, а двое других подавали им его на вилах. Мальчики на лошадках подтаскивали к стогу новые копны, зацепив их верёвкою; две собачонки барахтались в сене. Весело разносились в воздухе песни, смех, говор, лай собак и звон косы под ударами точильной лопатки, набитой песком.

Но вот солнце село; стало темнеть, на западе разгорелась заря; журавли с криком пронеслись в вышине; пролетела вереница диких уток на ночлег; в ближнем озере, что осталось после разлива, хором заквакали лягушки; ночные кузнечики затрещали.

Работы прекратились. На берегу запылали костры, отражаясь в воде; чёрные котлы повисли над огнями, а вокруг них задвигались люди, точно громадные тени.

К. Ушинский

И. Суриков

Ф. Тютчев

Жили-были дед да баба. Всего у них было вдоволь: и коровушка, и овечка, и кот на печке, а вот детей не было. Очень они горевали.

Вот раз зимой пало снегу белого по колено. Ребятишки соседские на улицу высыпали — на санках кататься, снежками бросаться; стали они снежную бабу лепить.

Глядел, глядел на них дед из окошка, да и говорит бабе:

— Что, жена, призадумавшись сидишь, на чужих ребят глядишь? Пойдём-ко и мы, разгуляемся на старости лет, слепим и мы снежную бабу.

А на старуху, верно, тоже весёлый час накатил:

— Что ж, пойдём, дед, на улицу. Только на что нам бабу лепить — давай-ко вылепим дочку, Снегурочку.

Сказано — сделано. Пошли старики в огород и давай снежную дочку лепить. Вылепили дочку, вставили вместо глаз две голубенькие бусины, сделали на щёчках две ямочки. Куда как хороша снежная дочка Снегурочка! Смотрят на неё дед с бабой — не насмотрятся, любуются — не налюбуются.

А у Снегурочки роток улыбается, волосок завивается. Шевельнула Снегурочка ножками-ручками, с места сдвинулась, да и пошла по огороду к избе.

Дед и баба точно ума решились — к месту приросли.

— Дед, — кричит баба, — да это у нас доченька живая! Снегурочка дорогая!

И в избу бросилась… То-то радости было!

Растёт Снегурочка не по дням, а по часам. Что ни день — Снегурочка всё краше. Дед и баба на неё не насмотрятся, не надышатся. А собой Снегурочка как снежинка белая; глазки — что голубые бусины; русая коса — до пояса. Только румянца у Снегурки нет как нет да и в губах ни кровиночки.

Вот пришла весна-ясна, понабухли почки, полетели пчёлы в поле, запел жаворонок. Все ребята рады-радёшеньки, девушки весенние песни поют. А Снегурка заскучала, невесела стала, всё в окошко глядит, слёзы льёт.