Габриэлла Сантини - 20 великих исследователей, изменивших мир

«Итак, молодой человек, вы хотели бы у нас работать?» – спросил директор Американского музея естественной истории в Нью-Йорке. Шёл 1906 год.

«Я только что окончил колледж и хотел бы заниматься палеонтологией и археологией, путешествовать, изучать дальние страны…» – «Возможно, я плохо объяснил ситуацию, – перебил меня директор, – но единственная свободная должность в моём музее – это хранитель отдела таксидермии!» – «Хорошо, я согласен – зачислите меня!» Меня не пугала ни работа в отделе чучел, ни неизвестность.

Вскоре я начал восхождение по карьерной лестнице. Мне предложили отправиться в интересные командировки, и я начал путешествовать за счёт музея. В 1910 году я поднялся на борт научно-исследовательского судна «Альбатрос» – двухвинтового парохода, предназначенного для морских исследований и плавания в Восточную Индию. Мне хватало одного дня на сборы: Северный или Южный полюс, джунгли или пустыня – я был на всё согласен.

В 1913 году мне предложили отправиться в Арктику, чтобы найти гренландских китов для музея. В путешествии я фотографировал морских котиков и живописные пейзажи. Обо всех этих приключениях я написал детскую книжку.

Хочешь стать как Рой? Не бойся трудностей, неожиданностей, тяжёлой работы, и мир непременно удивит тебя.

1914-й также стал годом исследований и открытий. А ещё я нашёл свою любовь: Иветта была фотографом и режиссёром. Она тоже работала на музей и, как и я, обожала путешествия и исследования. Мы поженились в том же году и организовали множество экспедиций в Китай и Азию. Мы вместе работали под палящим солнцем Монголии, когда я вдруг увидел нечто такое, что не смог сдержать восторга: «Иветта! Иди сюда! Мне кажется, я нашёл что-то и в самом деле невероятное!»

Она подбежала ко мне. Раскопки вынесли на свет сотни грандиозных ископаемых останков. «Что это?» – спросила она. «Огромное кладбище скелетов динозавров!» – «Это потрясающе, Рой!»

Я заехал так далеко, в пустыню Гоби, убеждённый, что смогу найти здесь колыбель человеческой цивилизации и её следы, а вместо этого обнаружил древнейшие свидетельства прошлого нашей планеты.

Лишь через несколько дней я осознал огромное значение своей находки: я только что собрал коллекцию останков протоцератопса, велоцираптора, пинакозавра и заурорнитоидеса. Более того, я держал в руках окаменелое яйцо динозавра с эмбрионом! Ничего удивительнее мне видеть в жизни не приходилось…

С этим открытием ко мне пришла слава и признание коллег, прессы и экспертов. Однако не это было для меня главным. Я смотрел на звезду, сиявшую ярче остальных, посреди самой синей монгольской ночи из всех мною виденных. «Ты когда-нибудь чувствуешь усталость, Рой?» – спросила меня Иветта, также потрясённая этой красотой. «Как можно? Иногда я могу быть чуть встревоженным, но усталым – никогда. По меньшей мере десяток раз я смотрел в глаза гибели: чуть не утонул во время двух ураганов, на мою лодку напал раненый кит, нас чуть не съели дикие собаки… Помнишь?»

«Как я могу забыть это?» – засмеялась Иветта.

«А ещё я падал – не раз и не два – с крутых обрывов. Как-то меня чуть не задушил огромный питон. Дважды нападали бандиты, и мы чудом остались живы. Я родился под счастливой звездой – такой же яркой, как вон та. Это хорошее название для моей следующей книги…»

«Ты бы хотел что-то изменить в своей жизни?»

«Да, конечно – продолжительность! – засмеялся я в ответ. – Я бы её удвоил!»

Журналист и путешественник

Кокранс-Миллз, США, 1864 г. – Нью-Йорк, США, 1922 г.

Мы, дети – все 15 человек, в саду собрались в кружок, а солнце тем временем играло в наших волосах, и ветер ерошил их.

«Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать», – считал наш папа Михи, стоя посередине с терпеливой улыбкой. Когда отец дошёл до меня, он остановился и указательным пальцем дотронулся до кончика моего носа. Мне исполнилось 6 лет, и я была в семье тринадцатой дочерью. Тем не менее отец – судья Михаэль Кокран, которого я звала Михи, – был ко мне очень привязан и возлагал на меня большие надежды. Дедушка с бабушкой говорили, что я его любимица.

Когда мы закончили игру, он отвёл меня в сторону и сказал: «Элизабет, никогда не забывай своих корней».

«Я не понимаю, папа, – неуверенно проговорила я. – Какие корни? Ведь я же не дерево».

«У людей тоже есть корни, милая, как и у растений. Ты моя дочь – Кокран, и ты живёшь в Кокранс-Миллз. Это я основал наш город здесь, в Пенсильвании, и было это, как ты знаешь, много лет назад».

«Нет ничего невозможного, если приложить много энергии в нужном направлении».

«Это из-за корней мы, как деревья, не можем путешествовать?» – задумчиво спросила я. Хоть я была ещё маленькой, но уже чувствовала, что принадлежу не только этой земле. Я была очень любопытна, уже в то время строптива и слегка непочтительна – то есть уверена, что мир создан для того, чтобы им восхищаться и путешествовать. И это касалось меня лично.

«Нет-нет, не беспокойся, Элизабет! Корни – внутри тебя и останутся там навсегда, но они не помешают тебе быть свободной. Живи как ветер и облака, если хочешь. И не давай никому останавливать тебя, даже ради любви! Будь смелой, и тогда твои мечты сбудутся!»

«Вот хорошо, спасибо! – сказала я с облегчением и поцеловала папу в щёку. – Ты колючий, как ёжик!» И с этими словами убежала. Если бы я знала, что это было в последний раз, то осталась бы с ним навсегда. Я очень любила его.

Даже сейчас, когда мне 25, я веду журналистские расследования и пишу под псевдонимом Нелли Блай, те слова и яркие моменты жизни остаются в моих мыслях.

Сегодня, 25 января 1890 года, завершилось моё необычайное приключение. Конечно, оно не первое, но самое невероятное на сегодняшний день.

«Папа-ёжик, ты гордишься мной, да?» – спросила я у северного ветра, который дул мне в лицо. Мне показалось, что папина рука щекочет мой нос, но длилось это лишь секунду.