Алина Альберт - Укрывшись мечтой

– Чего разлеглась то? Пошли с нами? – Тарас оперся рядом со мной.

– Я плавать не умею, – покраснев, сказала я.

– Жалко, – со вздохом сказал он.

Скоро ко мне прилегла Даша. Мы болтали о том и о сем, а мальчишки покрывали нас приятными, пробегающими затем мурашками по коже, брызгами. Солнце начало садиться и казалось, что река вот-вот его проглотит.

– Смотри как красиво, – сказала я, толкая в бок сонную Дашу.

Даша приподняла голову и лениво взглянула одним глазом. А затем опустилась обратно на раскаленные солнцем деревянные мостки: Классно.

Весь вечер мы просидели на берегу. Жгли спички и облизывали их.

– Соленая, – сказал Жора, попробовав спичку.

Рвали цветы кувшинок и вплетали их в волосы. Играли в карты. Мальчишки то и дело бегали курить в кусты, а мы с Дашей отпускали шуточки в их адрес, пока они не слышат.

Лето казалось таким необъятным, столько в нем улыбок и смеха.

В этот день мы разошлись рано. Гога, Даня и Даша пошли в одну сторону, а мы с Тарасом в другую.

– Как Пуся? Давно я не заходил к вам.

– Да ничего растет, уже сама кушает. Вчера мышь притащила с полей.

Я видела, что он хотел завязать разговор, но не мог ничего придумать, я решила ему помочь. О чем говорить я тоже не знала.

– Завтра выйдешь? – спросила я, как будто он когда-то отказывался.

Тарас кивнул. Оставшуюся дорогу мы шли молча, но вместе.

Я долго сидела на крыльце с чашкой чая. Небо было практически черным в мелкие светящиеся точки. В какой-то момент стало прохладно и, закутавшись в огромный вязаный плед, я продолжила читать книгу под ночным небом.

Тусклая уличная лампа, в которую то и дело со стуком врезались белоснежные мотыльки, освещала меня и книгу со спины. Где-то в траве громко пели сверчки, а тонкая тюлевая штора в проеме входной двери мягко покачивалась на ветру.

В этот день мне совсем не хотелось спать. Мои чувства разрывали меня. Я любила каждую частичку этого мира, даже те, которые до этого ненавидела. Даже ненавистные падающие в глаза кучерявые волоски, казались прекрасными.

Со мной это было впервые, и я не хотела, чтобы это кончалось.

Это был первый раз, когда я не спала всю ночь. Мама проснулась рано и, увидев меня читающую на крыльце, решила, что я только встала.

– Чай хочешь? – спросила она.

Я согласно кивнула.

– А чего не поставила тогда?

Я пожала плечами и еще больше укуталась в плед.

На улице под яблонями стоял стол. Мама вынесла чашки, от которых еще шел пар и вазочку клубничного варенья. На ее веснушчатом запястье весел холщовый мешочек с моими любимыми ванильными сухарями, которые соприкасаясь друг с другом издавали вкусный звук.

– Ну чего сидишь то, пошли.

Я села рядом и аккуратно взяла в руки горячую чашку, приложив к ней ладонь, я ощущала тепло, это было спасением для моих замерших рук. Она спрашивала меня о том, почему я такая задумчивая последнее время и что меня так сильно волнует. Пришлось рассказать.

Мама пожала плечами:

– Подумаешь. Когда мне было шестнадцать, я была влюблена в своего соседа. Он был классный парень. Гонял на мотоцикле, и половина наших девчонок по нему сохли, ну и я в том числе. Мы сначала с ним просто дружили, а потом он тоже стал проявлять ко мне симпатию. Но дедушка, твой дедушка, был против нашего общения, потому что мальчишка то сорвиголова. Ну и запретил мне с ним общаться. Я долго плакала. Он часто заходил за мной, но я не выходила, а как-то раз, дед сам прогнал его и велел больше не приходить. Через пару лет он попал в аварию и разбился. Насмерть, понимаешь? Поэтому никогда не молчи, если есть чувства нужно говорить, ты меня поняла?

Я громко сглотнула слюну и опустила голову к чашке.

Мать я услышала, но говорить о своих чувствах не собиралась, считала это не правильным. Мужчина должен первые шаги делать, а не я. Было решено молчать до последнего, а может еще и цену себе набить, сделав вид, что ничего не понимаю.

Тарас уезжал и предупреждал нас, что приедет не скоро.

– Операция на ухо будет, – сказал он, будто гордясь этим.

Парни начали шутить над ним, я напряглась. Страшно было, что с ним могло что-то случиться, страшно от того, что долго не увижу его широкую улыбку, что он может забыть меня, там в городе.

Я не выдержала и обняла его на прощанье. Все разъехались, и мы с Дашей снова остались вдвоем.

Мама любила шутить над ней. Помню забавную историю. Мама перекидывала поленья у калитки, я ей помогала. В это время пришла Даша и спрашивает:

– Теть Свет, а есть что закинуть?

Мама, видимо думая о чем-то своем: Кирпич вон закинь.

Даша опешила: Чего? – переспросила она.

– А ты чего спросила?

– Я говорю, есть чего в рот закинуть?

Мама расхохоталась, давно не видела, чтобы она так долго смеялась, на глазах выступили слезы и она, чуть дыша, сказала:

– Агния, накорми нашу гостью.

Я налила вкусный чай и достала любимые сухари. Даше было все равно, что есть, возможно, если бы мама не переспросила, она и кирпич была бы не против попробовать.

– Может в район сходим сегодня погулять? – спросила она.

– Пошли, а тебя бабушка отпустит?

– А зачем ей все говорить?

– Хорошо, тогда пошли. Пойдем через поля, договорились?

– Заметано!

Для того, чтобы идти в районный центр, нужно было выбрать наряд посолидней. Я разложила весь свой гардероб на огромной кровати. Пуся с важным видом исследователя отправилась изучать мои наряды, и улеглась на тот, который больше всех пришелся по ее кошачьей душе.

– Пуся, ну-ка слезь, я же вся в волосах буду, – стала прогонять я ее, но все было бесполезно. Милейший комочек шерсти с двумя большими глазами зеленого цвета убедил меня в том, что стоит одеть что-то другое.

На фоне играла песня Веры Брежневой «Любовь спасет мир», самая популярная песня того года.

Дачный гардероб выглядел скучновато, а местами даже смешно. Поэтому выбрав, что поудобней, я быстро нацепила на себя легкое платье, и мы вышли.

Районный центр сильно отличался от нашей деревни, но также разительно было его отличие от города. В Артемовске, так назывался наш районный центр, находилась библиотека, банк, больница, детский сад, школа, дом культуры, аптека и администрация. Магазинов было мало, а те, что были, выглядели не так как в городе.

У нас был любимый магазин на пути к центру, который носил название «Ива», почему именно «Ива» мы не знали, но знали, что именно там продавались жвачки по пятьдесят копеек с наклейкой внутри, «Юпи» и самый вкусный на всем свете батон.

Магазин был небольшой, белого цвета и при входе в него висели а-ля шторы из плотной пленки, разрезанные на несколько частей.

– Ооо, девчонки, давно не заходили вы к нам, – сказала продавщица тетя Люся.