Корней Чуковский - Пантелеев

Сам Пантелеев впоследствии, вспоминая свою юность, говорил о "Республике Шкид":

"Книгу писали два мальчика, только что покинувшие стены детского дома...", "главное, а может быть, и единственное достоинство повести - ее непосредственность, живость, жизненная достоверность".

С этим я никак не могу согласиться. Право же, у "Республики Шкид" есть немало других достоинств.

В этой первой книге двух неопытных "мальчиков" меня больше всего поражает их литературная опытность, их дотошное знание писательской техники.

Повесть написана очень умело, весь сюжет разыгран как по нотам. Каждая сцена эффектна, каждая ситуация разработана наиболее выигрышно, доведена до самого яркого блеска. Каждый персонаж очерчен в книге такими сильными и меткими штрихами, какие доступны лишь зрелым художникам.

Нет, не подмастерьями написана "Республика Шкид", но мастерами, умельцами. Период ученичества был у них далеко позади, когда они взялись за перо для изображения этой милой республики.

Откуда у "мальчиков, только что покинувших стены детского дома", такая крепкая литературная хватка, словно "Республика Шкид" для них не первая проба пера, а по крайней мере десятая или, скажем, пятнадцатая?

Теперь из повести "Ленька Пантелеев" мы знаем, что так оно и было в действительности. Чего только не писал этот необыкновенный мальчишка: и статьи для самодельных журналов, и стихи, и драмы, и памфлеты, и частушки, и сатиры, и повести. Перепробовал все стили и жанры. Ему не было, кажется, двенадцати лет, когда он создал длиннейшую поэму "Черный ворон" и многоголосую оперу из жизни донского казачества. Незадолго до этого им был сочинен обширный цикл авантюрных рассказов и целый роман о разбойниках, цыганах, пиратах под завлекательным заглавием "Кинжал спасения".

Белых тоже не был начинающим автором. Вспомним хотя бы бойкий еженедельник "Комар", издававшийся им еще на школьной скамье.

Так что, когда эти "мальчики", только что вышедшие из детского дома, принялись за сочинение "Республики Шкид", у них уже был за плечами солидный писательский стаж, особенно у "Леньки" Пантелеева.

Столь же необычайна была начитанность "Леньки". Почти вся Шкида питала сильное пристрастие к книгам, но Ленька и здесь оказался феноменом. Судя по его автобиографической повести, он успел к семилетнему возрасту проглотить и Фенимора Купера, и Эдгара По, и Марка Твена, и Диккенса, и Писемского, и Леонида Андреева!

Привычка к запойному глотанию книг не заслоняла от Пантелеева реальных событий окружающей жизни. Ко времени написания этой блистательной книги он, коренной ленинградец, успел побывать и в Уфе, и в Казани, и в Курске и в Мензелинске, и в Пьяном Бору, и в Ярославле (где пережил ярославский мятеж), и в Белгороде, и во многих других городах. А также в той прикамской сельскохозяйственной школе, где его учили воровать, так как "ферма", куда он пришел учиться, оказалась самым настоящим разбойничьим вертепом, во главе которого стоял атаман - бородатый директор.

Иному маститому писателю до самого конца его дней не удастся накопить столько житейского опыта, испытать столько живых впечатлений, собрать столько наблюдений и сведений, сколько выпало на долю невзрослому "Леньке", когда он приступал (вместе с Григорием Белых) к созданию своей юношеской повести. Да и Григорий Белых по части житейского опыта был нисколько не беднее его*.

______________

* См. книгу Г.Белых "Дом веселых нищих", впервые вышедшую в 1930 году и переизданную в 1965-м. Здесь этот незаурядный писатель рассказал свою многотрудную жизнь, богатую большими событиями.

Конечно, таким же преждевременным опытом обладали сотни тысяч беспризорных детей, бродивших по бескрайним просторам тогдашней России и переполнявших сверх меры всевозможные колонии, лагеря и приюты. Однако среди них не нашлось никого, кто написал бы "Республику Шкид".

Потому что одного житейского опыта было бы здесь недостаточно. Нужно было, чтобы доподлинное знание жизни, всех ее обид, передряг и тревог сочеталось у этих юных писателей с богатой начитанностью, с тем сознательным стремлением к художественному "складу и ладу", которое всякому автору дается не только инстинктом таланта, но и долгим общением с книгами.

Именно "склад и лад" этой повести обеспечили ей долгую жизнь в потомстве. Композиция ее безупречна. С геометрической правильностью распределены все ее эпизоды и сцены в порядке нарастания эмоций. На первых страницах представлены - не в застывших позах, а в движении, в бурной динамике - портреты наиболее примечательных шкидцев: Воробышка ("в роли убийцы"), Кольки Цыгана, Янкеля, а заодно их бессмертного вождя Викниксора, - после чего по всем правилам повествовательной техники очень аппетитно и вкусно рассказан первый драматический эпизод в истории шкидской республики: похищение пачек табаку из квартиры простеца эконома. Все происходит как будто под сильнейшим театральным прожектором. Что ни страница, то новый азарт. Особенно эффектна в этой главе (благодаря неожиданности) ее концовка: разъяренный начальник, узнавший о преступлении шкидцев, творит над ними суд и расправу.

- Ребята, - говорит он угрожающим голосом, - на педагогическом совете мы разобрали ваш поступок. Поступок скверный, низкий, мерзкий... И мы решили...

У шкидцев занялся дух. Наступила такая тяжелая тишина, что казалось, упади на пол спичка, она произвела бы грохот.

- Мы решили, - продолжает разгневанный ментор и делает томительную паузу. - ...Мы решили, мы решили... не наказывать вас совсем!

Все потрясены, очарованы, счастливы. "Кто-то всхлипнул под наплывом чувств, кто-то повторил этот всхлип, и вдруг все заплакали". Заплакал и сам Викниксор.

После всей этой искусно театрализованной сцены следует долгий антракт новые портреты обитателей Шкиды: Японца, Горбушки, Мамочки, представленные опять-таки в динамике, в действии, а также портреты халдеев, сопровождаемые новым азартным событием - бешеной войной сплоченных шкидцев из-за любимого халдея Пал Ваныча. И после нового большого портрета, написанного такими же звонкими красками, новая эффектная катастрофа - "Пожар". И такое до самой последней главы.

Вот почему в этой повести нет ни одной дряблой или бесцветной страницы. В каждой новой главе новая фабула, новый закругленный сюжет, рассказанный с неизменным азартом и зачастую уморительно-смешной.

Ибо, говоря о достоинствах "Республики Шкид", необходимо указать и на это: она написана веселым пером. Японец, Горбушка, Купец, халдеи (самый забавный из них племянник Айвазовского) и многие другие персонажи - это артистически выполненные шаржи, карикатуры, гротески.

Даже та сентиментальная сцена, в которой изображается, как бузотеры все поголовно заплакали, когда Викниксор объявил им амнистию, даже она была тут же осмеяна: авторы издевательски назвали ее "Мокрая идиллия" и тем лишили ее оттенка слащавости.