Анеле Лантана - Амаль и синяя роза

– Тебе не нравятся твои уши? – перебила я сестру. – Тебе они кажутся слишком большими?

Кивнув дважды, она продолжила:

– Я, представляешь, стала называть имена тех девочек, чьи уши кажутся мне идеальными. «И почему у Симоновой такие аккуратные маленькие ушки, а у меня, как у обезьянки? И чем Камышева заслужила свои красивые, по крайней мере, не бросающиеся в глаза, уши? Но что я?! Разве такой должна быть настоящая леди? Уверена, что все при виде меня думают лишь о моих страшных ушах, и наверняка жалеют меня». И вдруг я слышу шорох…

– О боже! – снова прервала я рассказ сестры. – Неужели в туалете ты была не одна в эту минуту?

– Да, – отрезала Наташа и сильно побледнела. – Из кабинки вышла Маша Герасимова, девочка из параллельного класса. Прежде чем уйти, она с минуту стояла неподвижно, словно статуя, и прищурено глядела на меня. Я была дико напугана, руки мои начали трястись, как у старушки, ноги стали подкашиваться, лицо покраснело, как перезрелый помидор. Она покинула туалет, а я села на корточки и заплакала.

– Бедная, – прошептала я, погладив сестру по голове.

– Ты же понимаешь, что теперь Герасимова расскажет об этом всем, в том числе Симоновой и Камышевой. И обе одноклассницы будут думать, что я им завидую, и радоваться этому. А все остальные будут смеяться надо мной, показывать пальцами на мои большие уши.

В тот вечер сестра впервые заговорила о своих недостатках, впервые она призналась, что комплексует по поводу своей внешности. Я нашла это странным и подозрительным. Я предположила, что причиной этому послужило не что иное, как её влюблённость. Почему? Наверно, потому что я сама начала сравнивать себя с другими девочками именно в тот день, когда поняла, что мне нравится Миша из четвёртого «Б». Я оценивала шансы понравиться ему, стоя перед зеркалом и ища в себе лучшие черты, чем у сверстниц. К счастью, у меня была довольно высокая самооценка и я, улыбнувшись отражению, гордо сказала: «Я на свете всех милее». Неудивительно, что сестра, такая робкая и застенчивая девчонка, смогла накопать в себе минус.

– Тебе кто-то нравится. – Я ущипнула сестру за бок, она тут же отпрянула в сторону.

– С чего ты взяла это, глупая мартышка?!

Этим некрасивым животным сестра осмеливалась обзывать меня, когда злилась, что было более редким явлением, чем извержение вулкана. Спокойствие и смирение практически никогда не покидали Наташу, для этого нужно было очень сильно постараться. Сегодня мне удалось вывести её из себя, заодно оскорбиться.

– Сама ты мартышка! – воскликнула я. – Сама глупая, раз не знаешь, что в общественном туалете лучше держать язык за зубами, как бы тихо там не было. А я права, и ты это знаешь. Зачем девушке быть красивой? Чтобы понравиться парню, это и дурачку ясно… Кто же стал зачинщиком этой неприятной ситуации?

Наташа явно готова была рассказать мне о своём предмете воздыхания. Она вновь взяла меня под руку и уже было назвала его имя, как за нашими спинами раздался какой-то шорох. Мы обернулись и увидели Никиту Ивашова, мальчика, который был с нами в музыкальной школе. Он ходил туда первый год, хотя был довольно взрослым. Как сам он признавался, в конце пятого класса осознал, что хочет стать композитором, поэтому в начале шестого записался в музыкальную школу. Он осваивал игру на фортепиано и с тем, что он был очень способным учеником, было трудно поспорить. Представьте себе, не проучившись и года, он с успехом играл Симфонию № 6 Чайковского. Никита напоминал мне большую, лохматую и слюнявую собаку. Его густые каштановые волосы вились и были длинными, как у девчонки. Ну как длинными – чуть ниже плеч. Признаться честно, я завидовала этим волосам, хотела подобную красоту у себя на голове, хотя сама боялась себе в этом признаться. Всякий раз при встрече вместо того, чтобы похвалить волосы мальчика, я показывала на него пальцем и кричала: «Смотрите, кто здесь! Молодая Алла Пугачёва!» Я смеялась и надеялась, что мне составят компанию в этом развлечении другие ученики «музыкалки», но не тут-то было. Они глядели на меня, как на… глупую мартышку. Но я не каялась, я продолжала издеваться над Никитой. Моей главной целью было вывести его из себя, заставить его расплакаться от обиды и убежать. Представить, что он поведёт себя иначе, я не могла. Он был такой скромный и тактичный молодой человек, что я была убеждена: набросится на меня с кулаками он только в параллельной вселенной. По поводу слюнявости. У Никиты были очень большие губы, и каждый раз, когда он говорил, облизывал их, будто они ему мешали, оттого они были всегда влажные, что ни сколько раздражало, сколько привлекало внимание. И вот я думала: «Змей! Приди какая-нибудь девочка в красивом платьице, в белых гольфах, с бантиками в волосах, никто и не посмотрит на неё. Ведь все так и приковывают взгляд к твоим шикарным волосам и вечно алым губам».

Увидев наши изумлённые лица, Никита остановился. Лёгкий ветерок колыхал его вьющуюся чёлку, пока он, покрасневший, словно рак, растерянно глядел на нас.

– Ты шёл за нами прямо от школы? – спокойно спросила я.

Я сама себя не узнавала в тот момент, ибо моему бойкому характеру уже пора было вырваться наружу и устроить хитрецу-пианисту нешуточную взбучку. Наверно, я просто ещё не отошла от потрясения.

– Я догнал вас буквально минуту назад, – начал оправдываться Никита. – Не буду врать, я услышал кое-что из вашего разговора. Но, клянусь, я не специально… я вот уже собирался вас обогнать.

– Что же конкретно ты услышал? – едва не плача, спросила сестра. Очевидно, плохой день для неё не был окончен, ибо о её комплексе, по всей видимости, узнал ещё один человек. Единственное, что могло послужить ей утешением, так это скромность и порядочность Никиты, которые не позволят ему болтать со всеми о секрете Наташи.

– Я услышал, – вздохнул, потупившись Никита, – что все будут смеяться над тобой, показывая пальцами на твои уши. Если хочешь знать, то я не считаю, что они такие уж большие…

Не успел Никита договорить, как сестра схватила меня за руку и бросилась бежать. Причём она бежала так быстро, словно за нами гналась большая злая собака. Поспевая за ней, я кричала:

– Куда и зачем мы бежим?!

Но сестра не отвечала, продолжая бежать, куда глаза глядят. В какой-то момент мы оказались в неизвестной нам местности, что испугало меня, ибо я боялась заблудиться в нашем, пусть и маленьком, городе на ночь глядя и заставить волноваться наших родителей. Перед нами возникла какая-то узкая улица. По одной её стороне тянулись в ряд с дюжину берёз, по другой – разноцветные здания. Сестра подняла глаза и прочитала вслух вывеску на двери одного из них:

– Кафе «Бродяга».

– Что ты хочешь сделать?