Мария Якунина - Восьмёрка. Дорогая Рита

– Большое спасибо. Я подумаю обо всем.

Я пришла в ячейку, легла на кровать и приготовилась умирать. Как это делается, я точно не знала. Герои книг, которые мы с Лизой успели прочитать, обычно умирали сами по себе, когда им было совсем плохо. Ну, или в крайнем случае им кто-нибудь помогал. Как-то раз я очень озаботилась вопросами смерти и бессмертия, впечатлившись историей Кощея, но вездесущая учительница по антропологическому представлению закатила глаза и сказала, что лучше бы я сначала Родилась, а потом уже волновалась, как это – умереть.

Вспомнив занудную тетеньку, я вдруг сообразила, что и умереть-то у меня, еще не Родившейся, получится вряд ли. И тут я в первый раз по-настоящему рассердилась на тех, кто нас сюда закинул – всего не рассказывают, кучу дурацких правил установили, родителей отбирают какие-то непонятные девочки, даже умереть толком не дают, когда совсем-совсем не знаешь, что делать дальше… Я свернулась клубочком и крепко закрыла глаза. Как в первый день во вводном инструктаже объяснила Старшая по распорядку, сон нам был не нужен, но по желанию мы могли ложиться спать ночью, чтобы жить в одном ритме с выбранными родителями. Тем более ночью опция «Родители» чаще всего была недоступна, а выходить за пределы капсулы (особенно гулять рядом с Садом Появившихся) не разрешалось. Конечно, оставалось еще Хранилище. Лизка именно так и поступала – ночи напролет копалась в ячейках, выискивала нужную информацию или читала книги из хранилищной библиотеки. А мне с первого дня здесь так хотелось поскорей попасть к родителям, что я чаще всего укладывалась спать, как только за стенами капсулы начинало темнеть. Так время проходило быстрей. А сейчас совсем не спалось. Да и время подгонять больше было незачем.

И тут какая-то мысль стала очень настойчиво крутиться у меня в голове. Я уже так устала думать за последние два дня, что хотела от нее отмахнуться – мало ли чего еще я надумаю. Поэтому крепко зажмурила глаза и стала считать до ста. Но на «тридцать один» меня вдруг осенило: когда я только что злилась на всех на свете, то подумала о девочке, которая самым бессовестным образом забрала моих родителей. Но ведь Старшая ничего мне о ней не говорила, а я прямо представляла себе, как мама заплетает ей рыжие косички!

Рыжие косички… и веснушки, и вздернутый нос… Ну конечно! Та самая девчонка, которая была передо мной в Кабинете по датам и поскакала потом по ступенькам, крича что-то насчет «сегодня», пока я мялась перед дверью.

Я тоже подпрыгнула и свалилась с кровати. Выходит, она опередила меня всего на один шаг! И если бы я сразу сообразила, кто занял мое место, а не лежала здесь и не предавалась трагическим мыслям, то уже бы давно нашла эту девчонку и оттаскала ее за крысиные рыжие косички! Драться, разумеется, нехорошо, и мы «в любой ситуации обязаны вести себя сдержанно и воспитанно» (нет, я, оказывается, все-таки слушала нашу занудную антропологичку, в последние дни только и лезут в голову ее нравоучения), но красть из-под носа чужих родителей тоже не очень-то воспитанно!

А за дверью капсулы уже начало темнеть. Я еще никогда так быстро не бегала (ну, разве что в тот раз, когда стащила у своей противной соседки экран, чтобы перестала хвастаться, в какой большой квартире живут ее родители). Но добежав до Управления, я увидела, что свет нигде не горит, да и что-то мне подсказывало, что никто не расскажет, как найти эту рыжую вредину. Одна надежда на то, что ей захочется разочек прогуляться перед Появлением. Но ни в Саду, ни около учебных залов почти никого не было. Только грустный мальчик, который утром был в Управлении, сидел на скамейке и чертил палочкой на земле. Я потрясла его за плечо:

– Эй! Привет! Ты не знаешь, где живет рыжая девочка с косичками? Она сегодня была в Управлении по датам!

Он посмотрел так, как будто видел меня в первый раз. Я не сдавалась:

– Помнишь, ты утром не хотел идти выбирать дату, а она была перед тобой. А потом я пошла вместо тебя…

Наверное, я не очень понятно объясняла, потому что он снова посмотрел на меня с недоумением и равнодушно пожал плечами. «С тобой каши не сваришь», – мысленно процитировала я маму (почему-то она так говорила, когда просила папу совсем не о каше, а о каком-нибудь гвозде на кухне или новой ручке для дверцы шкафа).

Я носилась между капсулами, жалея, что в них нет окошек, как в квартире моих родителей. (Моих! Моих! Моих! Я выбрала их первая и не собиралась так просто уступать! Я найду эту девчонку и заставлю вернуть их мне!) К десятому ряду я окончательно выдохлась и села на землю. Стало совсем темно, скоро Смотрители начнут свой вечерний обход, и мне придется идти в свою капсулу.

И тут сзади кто-то окликнул меня:

– Ты, наверное, ищешь Риту?

Этот странный мальчик подошел ко мне совсем тихо и теперь стоял сзади.

– Ритина капсула вон там. – Он указал на ряд, по которому я пробежала уже раз двадцать.

– Спасибо, – крикнула я уже на полпути к нужной капсуле, когда он добавил:

– Только Риты там нет. Она Появилась где-то час назад.

Лизка приходила уже раз пять. Но я и не подумала нажимать на дверной рычажок. И даже с кровати не стала вставать. Не хочу никого видеть и уж тем более слышать. Сейчас снова начнутся упреки, нравоучения. Надоело слушать одно и то же. Тем более мне ничем не поможет это ее «а я говорила…».

Прошло уже два дня с того вечера, как у моих родителей Появилась совсем не я, а какая-то случайная девочка, которая просто бегала и соображала быстрее. Вот ей и повезло. Первым делом я хотела пойти в Сад Появившихся и… Но потом вспомнила Женьку и поняла, что ничего я с капсулой этой выскочки делать не буду. И пытаться кого-то вернуть обратно – это значит быть той самой сволочью, на которую ругался Смотритель.

Делать было абсолютно нечего, поэтому я два дня просто лежала и смотрела в потолок. Он был совершенно гладким, без единой царапинки, без всяких рисунков. От того, что я так долго смотрела, начало казаться, что он очень близко. И мне стало настолько противно от этого скучного потолка, что я поскорей отвернулась и уткнулась лицом в кровать. А покрывало было какое-то ужасно шершавое и неприятное. Тогда я собралась зареветь, но меня всегда жутко раздражали плачущие по любому поводу ребята. Вот моя соседка постоянно хныкала и капризничала каждый раз, когда экран гас, и больше нельзя было смотреть на родителей. Или еще лучше – разревелась перед днем Появления, потому что, видите ли, чего-то испугалась.

– Ну и дура ты, Настя! – честно сказала я ей.

А она давай реветь еще больше. Как маленькая, честное слово.

Но даже эта рева Настя сейчас болтается себе в капсуле и мирно посапывает, ожидая Рождения. А я?