Алексей Стельмах - Восемь недель лета

Он сделал важное лицо и начал нежно поглаживать свою остро торчащую бородку.

– Если этот кроличий хвостик борода, то я Джастин Бибер, блин, – парировал я, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться во весь голос.

– Чёрт, а я-то думаю, кого ты мне напоминаешь! Точно, чувак, ты реально на Бибера похож! Особенно с этой новой чёлочкой.

– Отстань, неуч. У меня чёлка, как у Джареда Лето в его лучшие годы. Так что обзавидуйся, какашка!

– Ха, подумаешь! Лето – ещё один педик, недалеко от Бибера отошёл. Так что да, можешь гордиться этим, – Артём стал смеяться настолько заразительно, что я почувствовал, будто смех, вырываясь наружу, разорвал мою грудную клетку.

Мы долгое время хохотали, не замечая никого вокруг. Это была наша традиция – при каждой встрече у нас возникала этакая воображаемая дуэль, где вместо мушкетов мы использовали шутки, которые могли спокойно обидеть кого угодно, но только не нас. Выигрывала та шутка, которая сражала обоих участников дуэли приступом смеха. Мы с Артёмом никогда не обижались друг на друга и, видимо, именно в этом был секрет нашей столь крепкой и продолжительной дружбы.

Справившись с приступом смеха, мы решили отправиться в круглосуточный ларёк за выпивкой, чтобы отметить приезд Артёма. По дороге мы бесновались, обзывали друг друга разными выдуманными словами, толкались, запрыгивая друг другу на спины, и всевозможными способами дурачились, за что многие в посёлке считали нас с Артёмом безмозглыми отморозками. Взяв порядочную порцию алкоголя в ларьке, мы расположились в саду нашей бывшей школы, где и устроили маленькую пирушку. Оказавшись на школьной территории, на нас накатила волна ностальгии, мы долго вспоминали все наши проделки и выходки, влюблённости и разногласия.

Вспомнилось, как однажды мы сидели с гитарой на крыльце школы в компании нескольких девчонок, пили пиво и играли песни Виктора Цоя. Потом туда же пришли местные хулиганы и задиры, которые начали оскорблять сначала нас с Артёмом, затем наших девчонок, а потом и Виктора Цоя. Именно после этого мы с Артёмом не выдержали – возникла потасовка, которая закончилась несколькими порванными струнами на гитаре, кучей ушибов и разбитым стеклом парадного входа. Конечно, виновных тогда так и не нашли, а мы с Артёмом до сих пор дико веселимся, когда вспоминаем этот случай. И ещё, по прошествии стольких лет, мы так и не пришли к единому мнению, что послужило запалом для начала драки: то, что хулиганы оскорбили наших девчонок или же, что они нелестно отозвались о творчестве и личности Виктора Цоя. Я больше склонялся ко второму варианту, так как музыка для нас была важнее всего на свете и всегда стояла на первом месте.

Слово за слово – и от прошлого мы плавно перешли к настоящему. Я спросил у Артёма:

– Кстати, а ты чего приехал-то? Я думал, ты не посмеешь вылезть из объятий Мариши и стен её уютной квартиры. Что случилось? Она тебя кинула?

– Ты как всегда. И не надейся, что она меня кинет, – Артём криво усмехнулся. – Нет, Мариша моя с родителями уехала на отдых во Францию. А я решил посетить наш дорогой сердцу гадюшник. Хотя, они предлагали мне ехать с ними…

– Ну ты и патриот, мля. Я бы поехал, – потянул я, – Чего отказался-то?

– Ты же знаешь, я не люблю макароны, – Артём легкомысленно отмахнулся и стал разливать оставшуюся выпивку.

– Макароны в Италии, – сказал я, усмехнувшись, – Во Франции – лягушки.

– Вот, тем более, – Артём рассмеялся, громко и заразительно.

Я подхватил и мы опять долго и громко смеялись. Затем Артём, как ни в чём не бывало, спросил:

– А ты так и продолжаешь страдать в одиночестве? Никого, смахивающего на девушку, не отыскал себе среди сотни людей?

Я немного приуныл – такие вопросы всегда вгоняли меня в уныние. Девушки у меня не было вот уже три года, и как бы я ни старался это исправить, больше чем на пару свиданий объектов моего влечения не хватало. Порой они уходили от меня даже раньше, чем я успевал понять, что послужило причиной расставания. В плане отношений я был полнейшим неудачником и всегда пытался избежать разговоров на подобные темы. Но Артёму я доверял и мог разговаривать с ним об этом.

Неизвестно сколько времени мы просидели в школьном саду, обсуждая все мои косяки с девушками. Выпивка закончилась, мы потихоньку трезвели, а настроение, то ли от темы разговора, то ли от недостатка алкоголя, опустилось ниже нуля. Артём внезапно поднялся и медленно двинулся в сторону дома, указывая тем самым, что необходимо расходиться. Я, немного помедлив, тоже последовал его примеру. Мы молча шли по тёмным улицам посёлка. Перед тем, как разойтись, Артём хитро посмотрел на меня и сказал:

– Слышь, чувак, я думаю, надо будет наведаться в субботу в наш достопримечательный клуб и устроить там недетскую тусовку в стиле хард-н-хеви? Ты как?

Я согласно кивнул, подмигнув Артёму и настроение моё чуточку улучшилось.

*****

Одним из развлечений в нашем посёлке были субботние дискотеки. Они проходили в местном клубе, где по будням, время от времени, проводились собрания рабочих завода, а по праздникам – какие-то тягомотные представления для тружеников села, состоящие из трёх-пяти номеров в виде песенок младших школьников a capella, стишков про мир, труд, май, и прочей никому не нужной ерунды. Я не очень любил эти дискотеки, потому что ещё со школьных времён, эти мероприятия оставили у меня неприятный осадок. Причиной того были разногласия, которые возникали у меня со многими посетителями клуба. Дело в том, что ходили на эти дискотеки отнюдь не заядлые танцоры и «клабберы», а наша поселковая молодёжь. И синонимом для многих её представителей было только слово «быдло». Эти люди напивались до полной потери рассудка и в пьяном угаре трясли телом и гениталиями под музыку, которая вышла из моды ещё во времена Советского Союза. Иногда, конечно, кто-то из более адекватных ребят приносил в клуб ноутбук и подключал его вместо старинного магнитофона, за которым сидел наш местный «ди-джей» – шестидесятилетний Николай Николаевич, не отличающийся от большинства населения посёлка ни образом жизни, ни музыкальными предпочтениями. И когда этот «кто-то» приносил ноутбук и включал современную музыку, клуб просто трещал по швам, так как на дискотеку приезжали и жители соседних деревень. Тогда кассиру удавалось собрать больше денег за входные билеты, а мне – найти приличную компанию для танцев и общения. Периодически в роли музыкальных революционеров клуба выступали и мы с Артёмом.

Вечер субботы пришёл быстро, ведь теперь, когда приехал Артём, время для меня не тянулось, как застывшая каша с края тарелки, а буквально неслось и бурлило высокогорной рекой. Мы шли в клуб вместе, наверное, впервые после окончания школы, и меня это жутко радовало. Я готов был вприпрыжку бежать по пыльной дороге и распевать любимые песни в голос. Артём тоже радовался и рассказывал смешные истории своего студенчества. За спиной у него был рюкзак с ноутбуком, он был одет в майку с логотипом пива, широкие штаны с множеством карманов и цепочек, а дополняли картину тяжёлые шнурованные ботинки из настоящей кожи, к которым мой друг питал особую любовь. Я же летом предпочитал более удобную и легкую обувь, поэтому аккуратно ступал по дорожке в новых кедах, боясь запылить их.