Лия Спеллман - Монета и сталь

Из густых кустов стрекотали сверчки. Небо было темным, как шерсть гончих, а в воздухе слабо пахло сиренью. По обе стороны ворот стояло два стражника: один из них подремывал, опершись на алебарду. Свет от зажженного факела ронял тень на его лицо, выделяя рыжие волосы и щетину. Другой вытянулся по струнке, открыл рот, чтобы отбарабанить привычные «кто-куда-откуда», но тут же его и захлопнул, когда присмотрелся к подходящим:

– Мистер Лайтбрингер! Нас не предупредили.

Харден, сменивший доспехи на более удобные, бегло осмотрел заговорившего с головы до пят. На нагрудной части брони Лайтбрингера распускался золотой цветок, будто начерченный тонкими полосками света; Тристл понятия не имела, обозначал он что-то или нет, но на похожих доспехах стражников таких не наблюдалось.

– Не переживайте, солдат. У нас задание, – парень подобрался и вздернул подбородок. – Мы Приключенцы , знаете ли.

Тристл, изо всех сил сохраняя серьезное выражение лица, мельком взглянула на остальных: чародей, казалось, задумался о чем-то своем, переступая с ноги на ногу, а полудемоница разминала шею. Никто не придавал значения резкой смене поведения Лайтбрингера, хотя от того так и веяло напыщенной уверенностью. На его обычное поведение это не было похоже. Что с ним вдруг произошло?

– Все вы? – переспросил стражник номер один.

Деревянным концом алебарды он постарался незаметно ткнуть задремавшего товарища в ботинок. Тот мигом встрепенулся, и шлем съехал ему на глаза, придав бедняге нелепый вид.

– Кто здесь?! А, да. Мистер Лайтбрингер! Вы пожаловали к нам… С друзьями?

Харден чуть поджал тонкие губы. Тристл больше не было смешно; она, скорее, поражалась тому, как изменился облик рыцаря. Он стал держаться статнее и увереннее, словно король с подчиненными, и от этого даже черты его лица стали аристократичнее.

– Да, это мои союзники. И я был бы очень благодарен, если бы вы наконец нас пропустили. Понимаете, уже темнеет, и нам совсем не хочется вступать в леса Фарвью на ночь глядя.

– Конечно, мистер, конечно, – рыжий стражник откашлялся и с почтением кивнул. – Мы польщены быть под вашей защитой, и…

– И не смеем вас далее задерживать, – первый кинул на товарища убийственный взгляд и тут же повернулся обратно к рыцарю. – Да будут ваши мечи остры и надежны (Тристл положила руку на кинжал, заткнутый за пояс, и обменялась скептичными взглядами с Мэнс, тоже предпочитающей оружие полегче), а враги – достойны быть сраженными. Доброго пути.

– Только не сбейтесь с этого самого «доброго пути», – хмыкнул рыжий, окончательно сбросив с себя остатки сна. – Никому не хочется встречаться с Другой частью Леса. Поговаривают, там водятся болотники.

Стражник номер один выглядел так, будто сейчас вцепится ему в горло.

– О нас можете не беспокоиться, – заверил их Харден, делая вид, что не замечает наэлектризовавшегося воздуха. – Доброй ночи.

Приключенцы проскользнули следом за зашагавшим рыцарем. Язык Тристл так и чесался от возникших вопросов; Мэнсуелла упоминала, что Лайтбрингер происходил из известной семьи паладинов, но подробностей девочка так и не получила. Проглотив все вопросы и пообещав себе задать их позже, воровка прошла через ворота, чтобы впервые в жизни оказаться за пределами Вудхёрста.

Тристл никогда не была довольна своей жизнью. Необходимость воровать, лгать, прятаться, постоянно искать способы выжить… Она привыкла, и некоторые моменты даже доставляли ей удовольствие (облапошить нахамившего торговца, утянуть вещь особой драгоценности), но ее всегда преследовала мысль, что она пошла не по тому пути. Но именно сейчас девочка вдруг почувствовала себя увереннее – словно рыба, которую с суши отправили в знакомый водоем. Если учитывать, что всё в этой обстановке должно на нее давить, ощущение было странное и неуместное. Остальные из команды шли по-прежнему спокойно, будто не замечая, как сладок воздух и как красочно заливаются вечерние птицы.

Воровка распрямила плечи, тряхнула серыми волосами и опустила руку на кинжал, всё еще покоившийся на ее поясе. От прилившего чувства ей захотелось воспользоваться своей магией, направить ее в любое русло, потому что та начала бурлить в ней единым, неистовым потоком. Но Тристл не хотела выдавать новым знакомым своих способностей, поэтому с усилием подавила их – словно запечатала жука в коробку и спрятала. До лучших времен.

Из разговоров Приключенцев стало понятно, что сейчас они выходят на Тропу, пролегавшую через безопасную, восточную часть леса. Здесь ходят странники, алхимики собирают свои травы, а охотники ставят ловушки и добывают пропитание. Раз путникам нужно просто пройти Фарвью, то и держаться им нужно основной дороги.

– Не хотела бы я сбиться с пути, – мелодичным тоном прошелестела Дилони. Она чуть оскалилась. – Не понаслышке знаю, что фейри [3] Фейри – сверхъестественные существа, обитающие в природе: в лесах, водах или горах. Их вид и способности зависят от места проживания; например, у водных фейри тонкая просвечивающая кожа, напоминающая поверхность воды. Только при столкновении с существом становится понятно, настроено оно дружелюбно или враждебно. – те еще поганые существа.

…А стоит углубиться в чащу, дальше на запад, и незадачливому путнику открывалась Другая часть леса Фарвью. Она содержала в себе самых различных тварей, которые делили только одну черту: желание сожрать любого, кто появится в поле зрения. На эти земли то и дело ступали отважные воины и боевые маги, но всё, что им удается – лишь сдерживать натиск чудовищ, чтобы те не добрались до близлежащих городов.

Тристл покосилась на полудемоницу с кожей цвета увядшей розы. У нее были слегка завивающиеся длинные волосы, которые она грациозно откидывала назад, такие рыжеватые с красным отливом. Взглядом она могла проделать дыру в камне, а двигалась с изяществом черной пантеры… И гном его знает, какие способности предполагало ее родство с богиней обмана и лжи. Это кому еще не повезет, если они собьются с пути?

Лайтбрингер, будто подтверждая мысли воровки, бесшумно достал меч из ножен и горделиво осмотрел его, по-отечески отмечая каждую шероховатость на поверхности лезвия. Полюбоваться было на что: черенок идеально подходил под большую мужскую ладонь (несмотря на возраст, телосложение и физические данные рыцаря впечатляли), а концы крестовины загибались вниз, придавая мечу элегантности. Весь эфес был окрашен в золотой цвет, как рисунок на доспехах Хардена.

Прежде чем двинуться в путь, Круазар создал магическую сферу, которая бледно-голубым сиянием освещала дорогу. Когда свечение дотрагивалось до обнаженного лезвия, оно блестело, как благородное золото. На самого Круазара девочка старалась не смотреть, чтобы не раздражаться лишний раз: как человек он ей не нравился совершенно. Артефакт лежал смирно, довольный происходящим, но Тристл всё раздумывала о том, что ей придется сближаться с чародеем, чтобы раскрыть секреты магической вещицы.