Alex Rat - Монета на ребре

Коленочкам Natalie посвящается :)))

С благодарностью Акира Куросава и Юлу Бринеру.

- Мой повелитель, он сбежал!

- Вы попытались задержать его?

- Все в точности как вы распорядились.

- Насколько тяжелы потери среди стражи?

- Все, кто пытался помешать ему, отделались легким испугом. Его неоднократно ранили, но не смогли остановить.

- Отлично! Выпускай дракона.

- Мой господин! Он не прошел всех испытаний...

- Лян, выпускай. Я специально разрешил ему сбежать лишь для того, чтобы стравить с моим драконом. Он не хотел сражаться на арене, но теперь придется...

8

Едва войдя в таверну, он привлек к себе внимание. Только слепой мог перепутать его с дзыньским монахом. Серый балахон был в точности как у сторонников пути мелодичного просветления, не хватало лишь бубенчика на шее. Той детали, без которой вся его одежда представлялась глупой, оскорбительной насмешкой.

Он сел за столик и откинул капюшон, явив всем взорам выбритую голову. Это уже слишком! Кто же он такой? Ведь только дзыньские монахи начисто сбривают волосы... и маги... Но это немыслимо, в Дянь-Тяне маги вне закона.

Стряхнув небрежным жестом таракана со стола, он, щелкнув пальцами, негромко произнес:

- Гарсон.

По голосу - не местный, быть может, даже из Ивропы. Рефлекторно среагировав на жест, я замер в полутора шагах от незнакомца в вежливом поклоне.

- Гарсон, саке.

- Сей момент, мой господин. Сейчас подогреют...

Не успел я сделать шага к кухне, чтобы передать его заказ, как он прикрикнул на меня, вновь приковав к себе внимание всех посетителей таверны:

- А ну-ка, стой! Сейчас на улице зима?

- Нет, господин.

- Подашь саке прохладным и с подобающей закуской.

- Слушаюсь, мой господин.

Я поклонился и исчез на кухне, продолжая наблюдать за залой через незаметное окошечко, - слуга и содержатель маленькой таверны в одном лице. В этой дикой местности я так привык к несоблюдению обычаев и варварству, что правильный заказ сперва смутил меня. Конечно, даже маленький ребенок знает, что саке потребно греть только в холодные дни. Но здесь все пьют его горячим. Варвары...

Пока готовилась закуска, к столику бритоголового "монаха" тяжелыми шагами подошел какой-то человек. Его я тоже раньше не встречал в своей таверне, по виду явный ивропеец. Услышать их слова отсюда я не мог, но за последние годы неплохо выучился различать безмолвный язык губ. В моей работе это может пригодиться. Они сидят за столиком удачно, - оба лицом в мою сторону.

- Не узнаешь? - спрашивает чужак, садясь за столик. Крайне неучтиво садиться без приглашения, но фальшивый монах даже бровью не повел.

- Не узнаю, - спокойно отвечает он.

- Я тебя тоже не сразу узнал.

- Что ж из того?

- Ты смел, дракон, но глуп.

Какая-то нелепица. Дракон?! "Монах" похож на огнедышащего ящера не более чем я на гейшу. Должно быть, прозвище: на днях на всех столбах развесили бумаги, объявляющие о розыске какого-то бандита с такой кличкой. Дерзость, достойная гнева богов - принять для черных дел столь благородное имя.

Беру поднос с бутылочкой саке, квадратной деревянной кадочкой и маленьким горшочком пельменей. Подхожу к столу и быстро расставляю это все перед "монахом". Вежливо интересуюсь:

- Ваш друг будет пить?

- Буду! - грубо вмешивается ивропеец. Он достает из-под плаща стальной стаканчик. Наемник. - Плесни сюда.

- Осмелюсь заметить, этот сорт саке приятнее вкушать из деревянной посуды, дабы оттенить его чудесный аромат тончайшим запахом сосновой живицы...

- Лей!

Отхожу, наполнив им стаканы.

- Что тебе нужно? - спрашивает бритый. Неуловимым движением опытного фокусника он достает из воздуха обеденные палочки, берет пельмень и отправляет его в рот.

- Деньги.

Что еще может интересовать наемника.

- Я не ожидал такой большой удачи. У меня есть твой портрет, - наемник достает из-под плаща пергамент с императорской печатью.

В нашей глуши агент Империи?

Бритоголовый двумя пальцами берет тончайшую бумагу и неторопливо изучает отпечатанный на ней затейливо завитушистый текст.

- Тысяча золотом в случае поимки или четыреста монет за тело...

- Что скажешь, дракон?

- Я падаю в цене.

- Хе-хе! Не будем ждать витка инфляции. Живым или мертвым ты пойдешь со мной.

- Это вряд ли, - бритоголовый выпил несколько глотков саке и как-то странно так моргнул: будто бы глаза его на миг прикрыла мутноватая полупрозрачная пленка. Я слышал, так мигают крокодилы. - Еще никто не смог поймать меня живым.

Я подошел довольно близко к столику, и мне прекрасно было слышно каждое их слово. От последней фразы мерзкий холодок протек по коже вдоль спины. И я поверил: этот может быть драконом.

- Четыреста монет меня вполне устроят.

- Их еще придется заработать.

Агент Империи был полностью согласен с ним. Еще лишь начиная привставать, он запустил своим стальным стаканчиком в "монаха", другой рукой выхватывая нож. Противник не пошевелился, но наемник уже падал навзничь, опрокидывая стул, с обеденными палочками вместо глаз.

Но... Но когда же он успел? Глаз у меня наметанный, всю жизнь работаю в таверне и привык следить за посетителями, чтобы чего не сперли. Я видел множество карманников и шулеров, но всегда успевал заметить все их фокусы. Когда бритоголовый метнул или воткнул свои обеденные палочки в имперского агента, ума не приложу...

Агент пришел сюда с компанией, и четверо наемников набросились на "дзыньского монаха". Ни капли не теряясь от отсутствия бубенчика, он тут же явил умение, достойное подлинного служителя гармонии. Друзья покойного буквально разлетелись по таверне, опрокидывая мебель и людей.

Один из упавших вскочил и закричал:

- Бейте его! Это дракон!

Эффект был совершенно противоположный. Завсегдатаи таверны сыпанули из дверей и окон, будто при пожаре. Похоже, слава этого преступника бежала впереди него. Как жаль, что я стараюсь не читать имперские газеты, а других в Дянь-Тяне не печатают.

Оставшись в одиночестве, наемники немного растерялись. Дракон спокойно ждал их действий. Переглянувшись, мужики схватились за мечи. Бритоголовому понадобилось меньше минуты, чтобы голыми руками выкинуть их из окна таверны одного за другим.

Дракон повернулся ко мне:

- Ты почему не убегаешь?

Только после этого я осознал, что в целом доме не осталось никого: только я и он. Два повара, мальчишка-мойщик, посетители, наемники - все разбежались. В доме воцарилась тишина, немыслимая днем, лишь с улицы неслись отрывистые выкрики наемников: "Патруль! Патруль!"