Анна Зубкова - Добрые сказки

Сказки рассказаны

Игорем Высотиным, Саркаром и Еремеем

Когда-то – кому-то покажется, что это было очень давно, а кому-то – и не так уж давно, – в одном большом городе жила девочка. Её звали Анечка.

У неё были замечательные и мама, и папа, и ещё две бабушки: мамина мама и папина мама. Вся эта большая и дружная семья жила в большой-пребольшой квартире, которая в те времена называлась коммунальной. Это означало, что в этой же квартире, в других комнатах, жили другие семьи. И на все эти комнаты был один длинный-предлинный коридор.

Анечка была единственным ребёнком в той квартире. И её все очень любили, хотя между собой соседи иногда и ссорились.

Анечка тоже всех любила. Она очень любила и своих маму и папу, и обеих бабушек! И соседей она тоже любила и всегда первая вежливо со всеми здоровалась.

В одной из комнат этой большой квартиры жили муж и жена. Их звали Иван Павлович и Акулина Андреевна. Жили они ладно и дружно: как говорится – в любви и согласии. Они были уже пожилые, их дети давно выросли и жили отдельно от родителей совсем в других местах.

У Анечки было две бабушки, а вот дедушек – не было ни одного.

Анечка очень хотела иметь хотя бы одного дедушку! И она выбрала себе в дедушки Ивана Павловича.

Однажды она пришла к нему в гости и так вот и сказала, что просит дядю Ваню стать ей дедушкой. И он, не раздумывая долго, – согласился!

Вот тогда-то и началась чудесная дружба между самой младшей жительницей квартиры и самым старшим её жителем.

Анечка, хоть и была ещё маленькая, но, конечно же, понимала, что дедушка Ваня – не по-настоящему ей дедушка. Но от этого он был ещё более замечательным дедушкой! Потому – что настоящие дедушки должны не только хвалить, но и строго воспитывать своих внучат, как это делают и настоящие бабушки. А дедушка Ваня был как бы немножко «волшебным»: он никогда не сердился на Анечку, но играл и беседовал с ней как лучший друг, то есть, всегда «на равных».

А ещё он рассказывал ей сказки, были и небылицы и разрешал делать всё, что она ни попросит.

Но, надо отметить, что она никогда не просила ничего плохого – потому, что была доброй и разумной девочкой.

… Обычно Анечка спрашивала разрешения у бабушек или у родителей и, если ей позволяли, – то шла к дедушке Ване в гости.

Она аккуратно стучала в дверь и говорила:

– Можно?

– Кто там? – спрашивал дедушка Ваня.

– Это я…

– Тогда заходи! – приветствовал Анечку дедушка Ваня. И Анечка радостно заходила!

Потом она обычно показывала «выступление». Например, танцевала или читала выученный стишок. Акулина Андреевна и дедушка Ваня ей аплодировали и всегда хвалили.

А потом Акулина Андреевна предлагала Анечке попробовать угощение: пирожки с грибами, стряпать которые она была великая мастерица, или чай с вареньем. Затем она тихонько садилась на стул с рукодельем или уходила на кухню готовить еду – и в разговоры дедушки Вани с Анечкой никогда не вмешивалась, если её специально об этом не просили.

Дедушка Ваня тоже пил чай, и Анечка просила его рассказать что-нибудь интересное.

Дедушка Ваня обычно начинал свою историю вопросом:

– Ну, что тебе сегодня рассказать: сказку или быль?

– А ты расскажи так, чтобы немножко – были, а немножко – сказки! – просила его Анечка.

И дедушка Ваня начинал рассказывать.

… Эта удивительная дружба началась тогда, когда Аня была ещё совсем маленькой девочкой. Она росла, подрастали – и чуть-чуть менялись также и сказки.

Дедушка Ваня спросил:

– Хочешь, Анечка, я расскажу тебе сказку о рыбаке и рыбке?

– Нет, – сказала Анечка, – я эту сказку хорошо знаю, её Пушкин написал!

– А я тебе совсем новую историю расскажу, которая произошла со мной самим, когда я на свою последнюю рыбалку пошёл.

– Тогда рассказывай! – сказала Анечка и устроилась поудобнее.

– Так вот, – начал дедушка Ваня:

Каждое лето провожу я со своей Акулиной не на берегу синего моря, а на берегу озера – большого-пребольшого! Домик у нас там есть маленький.

И надо отметить, что живём мы с Акулиной вместе уже все тридцать лет и три года и ни разу меж собой не ссорились. Всё у нас – по любви и по согласию!

Однажды встал я рано, до рассвета ещё. Собрал снасти свои рыболовные – и на рыбалку пошёл.

Вышел из дома – красота вокруг! От озера туман поднимается! Дорожка к озеру под гору спускается – ноги словно сами собой идут! Радостно на душе!

А тут и солнышко восходить начало! Всё вокруг лучиками осветило, обогревать и украшать природу стало!

Каждая росинка в свете солнышка сиять начала: как бриллиант или даже ещё лучше!

А туман делал всё вокруг – словно волшебным!

Подошёл я к берегу, лодка у меня стоит, цепочкой прицепленная, ждёт меня. Отомкнул я замок, вёсла в уключины вставил, отчалил…

Озеро у нас – большое-пребольшое! Как ко мне в гости приедешь – сама увидишь!

Ветерка даже малейшего нет! Туман – как парок сейчас над моей чашкой с чаем – так и от поверхности озера туманчик лёгонький поднимался.

Гладь озёрная – словно зеркало огромное-преогромное!

И облачка, солнышком восходящим освещённые, в воде отражаются.

А дно сквозь воду прозрачную – на глубину большую видно.

Плыву тихонько, любуюсь!

Там, под лодкой, песочек и камушки видны на дне. Как водоросли растут – рассмотреть можно. Рыбки мелкие стайками проплывают, серебристыми чешуйками сверкают.

Тут уже и птички просыпаться стали. Над водой ласточки летают низко-низко, мошек для деток своих ловят. И чайки – тоже не высокό парят и рядом с лодкой моей пристраиваются.

Вот, закинул я удочку. Сижу и жду: кто на мой крючок сегодня попадётся? Да не клюёт ни одна рыбка…

А я – и не огорчаюсь: ведь так благостно вокруг!

Сидел я так, сидел – и задремал…

… Вижу: поплавок вдруг запрыгал и утонул, леска натянулась! Видно, рыбина огромная на крючок попалась – и потянула даже лодку за собой! Я двумя руками за удочку ухватился…

Вот так мы и тянем: я – рыбину на воздух, она меня – под воду! Кто кого!

И случилось так, что рыбина эта меня так сильно дёрнула, что я равновесие потерял, под воду попал и ко дну пошёл, потому что одежда на мне была тяжёлая: плащ брезентовый и сапоги резиновые высокие.

Ну вот, думаю, конец мне и пришёл: утону сейчас! Прежде – я всех рыб был сильнее и всех их из царства их подводного вытаскивал на воздух, где они дышать не могли и умирали. Стало быть, теперь мой черёд настал под водой погибнуть, где я дышать не могу…