Тория Дрим - Притворись бабочкой

– Извиняйся! – Дарен не мямлит, он указывает.

– Я не буду этого делать. Эта слепая свалила меня.

Дарен не выдерживает. Подходит к нему и бьет еще раз, но уже в глаз. И я догадываюсь, с каким синяком завтра проснется Питер.

– Ладно! – Питер корчится от боли.

Кровь хлещет из его носа, и мне неприятно на него смотреть. Дарен оглядывает меня и убеждается в том, что все в порядке. Он ждет от Питера заветных слов.

– Извини.

Что ж, я дождалась извинений. В душе разливается спокойствие. Если бы Дарен не оказался рядом, то не знаю, какой был бы исход из этой несуразной ситуации. Я ведь правда не видела Питера, когда шла, столкновение получилось совершенно случайным.

– Проваливай, Грин. И больше не подходи к Джит.

Я обнимаю Дарена. Утыкаюсь носом ему в грудь и прикрываю глаза, наслаждаясь моментом. Я так горда им. И так разочарована собой… Сколько еще нелепых ситуаций должно произойти, чтобы это окончательно прекратилось? И как долго Дарен будет их терпеть?

Я возвращаюсь в реальность. Пока не пришла Брук, мне необходимо сказать несколько слов Грину. Я должна сделать все, что в моих силах, чтобы обезопасить Брук от этого придурка. В противном же случае… даже страшно подумать.

– Держись подальше от Брук, Питер. За нее я порву любого. – Стараюсь выглядеть как можно более серьезной и сосредоточенной.

Моя речь не производит на него никакого впечатления, однако я продолжаю. Он скалится. Смех Питера раздается у меня в голове, в висках начинает стучать. Еще чуть-чуть, и все это доведет меня до панической атаки.

– Как смешно и глупо! – выпаливает парень, обнажая свои желтоватые зубы.

Я морщусь в тысячный раз. Мне жутко неприятно.

– Лучше расскажи, как ты поживаешь. Ведь тебя некому больше защищать. Некому больше с тобой возиться, Джитта. Ведь так?

Что он только что сказал? Как он позволил себе надавить на мою самую больную рану? Теперь уже моя голова действительно кружится, и я стискиваю зубы от злости.

– Сукин сын.

Попался бы мне острый или тяжелый предмет, я бы взяла его в руки и, не жалея сил, кинула в него.

– Ненавижу тебя.

Он продолжает смеяться, и я не в состоянии больше терпеть его ядовитые насмешки. Я одна. Питер прав.

– Надеюсь, ему там, – он поднимает глаза и руки вверх, – хорошо и без тебя.

Как же я его ненавижу! Я вскакиваю и с размаху ударяю его по щеке. След от моей разгоряченной ладони остается на коже.

– Тупая корова, – повторяет он.

Как тогда. С таким же акцентом, смыслом, намерением.

Я выбегаю на улицу. Адский ливень здесь нещадно хлещет крыши домов, на стальном небе то и дело показываются всполохи молний. Размазываю по лицу слезы и сопли, сжимая руки в кулаки. Он знал, куда бить. Питер Грин победил. Я ничто без Дарена Макбейна.

Тиканье часов успокаивает. Я прислушиваюсь к ежесекундным постукиваниям. Такое ощущение, что я перенеслась в другой мир и вокруг не существует ничего, кроме этих малозаметных звуков. Мне очень холодно: тело до сих пор дрожит, а мурашками покрылся каждый сантиметр кожи.

Теплое одеяло не помогает справиться с ознобом. Наверное, потому что я даже не переоделась в чистую одежду, так и легла в насквозь промокшей. Действительно, чего я еще хочу?

На сердце тяжело. Из-за истерики я пробежала мимо мамы, промокшая, потерянная, с отчужденным взглядом. Она дала мне немного времени побыть наедине с собой, а потом стучалась тысячу раз в дверь, но я не открыла. После такого потрясения не знаю, сколько буду отходить.

Когда я увидела лицо Питера, сразу стало понятно: дело дрянь. В этой ситуации больше всего меня удивила Брук. Я с трудом понимаю, как она с ним связалась. Ни о каких отношениях не может идти речи, и сейчас я должна предпринять какие-либо действия. Что будет в противном случае? Он будет издеваться над ней, раздавит ее и в итоге доведет до нервного срыва. Мне хватило одного столкновения с ним, чтобы понять его истинную сущность. Странно, что она его не раскрыла.

Из раздумий меня вырывают громкие шаги – будто целое стадо слонов пробегает за дверью. Честно говоря, мне становится не по себе. Отсчитываю пять секунд и медленно поднимаюсь с постели, а после буквально пролетаю мимо зеркала, потому что смотреть на себя сейчас – настоящее самоубийство. Уж точно не в таком виде.

– Я знаю, что ты здесь. Открывай дверь! – Брук не церемонится, наоборот, ее голос дерзковат. – Немедленно, Джитта!

Она злится, я знаю это, но послушно делаю то, что сестра говорит. Дергаю за замок. Меня удивляет, что Брук выглядит опрятной, ливень никак не испортил ее внешний вид. Она все в том же красном платье, все такая же красивая.

– Как ты посмела? – вырывается у нее.

Я таращусь на сестру удивленным взглядом. Мне послышалось?

– Брук? Ты в порядке? – Я спрашиваю, потому что абсолютно не узнаю ее.

На меня направлены глаза, полные горящей ненависти. Неужели она обвиняет меня?

– Хватит, Джитта. Как ты посмела его ударить?

Я не скрываю своего шока. Моя челюсть уже практически валяется на полу. Простите, это моя родная сестра? Она защищает Питера Грина? Да даже если она не знает, какой он черствый и алчный человек, как она может, ничего не разузнав, кричать на меня?

– Ты ничего не знаешь, Брук, а уже кричишь и обвиняешь меня, – негромко отвечаю я. Голос предательски срывается из-за волнения. Жду, что она признает свою ошибку, но не тут-то было. Брук пуще прежнего краснеет от гнева.

– Что за выходки, Джи? Это мой молодой человек! Держи, пожалуйста, свои эмоции при себе. Я понимаю, ты немного не уравновешена последний год, но это не позволяет тебе так себя вести! – Она роняет эти фразы, обрывая все мои надежды.

Каждое слово, словно стрела, пронзает грудную клетку.

– А он рассказал тебе, что… – Я останавливаюсь, не договаривая до конца.

Мне больно, чертовски больно вспоминать. Я хочу рассказать ей эту жалкую историю, но становится так неприятно, что я сдерживаюсь и молчу. Молчу, чтобы потом пожалеть.

– Он был знаком с Дареном. Питер рассказал, что поддерживал его, когда они вместе играли в команде. Я совершенно не понимаю, за что ты его ударила. Да, он вспомнил о нем, но если ты так относишься к смерти человека, то необходимо пройти курс психотерапии. Не нужно столь ужасным способом закрывать ему рот.

Я готова рассмеяться. Вот уж Питер Грин. Вот уж сукин сын. Он заслуживает наказания. Теперь даже сестра обвиняет меня в неуважительном отношении. Интересно, что еще он ей наговорил.

– Ты сама себя слышишь, Брук? Все, что он тебе сказал, – полнейшая ложь. Все было не так. – Я отчаянно бросаю ей свою правду, но по глазам вижу – она мне не верит.