Дарья Шварц - Чернолунье

Частицы поддерживают в теле жизнь. С возрастом их вырабатывается всё меньше, а когда запас иссякает, наступает смерть. Это касается обычных людей, но существуют и так называемые маги . Это люди, чей запас частиц намного превышает средний.

Обычно маги – выходцы из древних дворянских семей, чьё фамильное древо насчитывает долгожителей веками, но попадаются маги из простого сословия. Просто «колдовство» – дорогое удовольствие.

Маги, в отличие от простых людей, могут использовать свои «частицы» чтобы воздействовать на физический мир – изменять его законы, но для этого требуются катализаторы : драгоценные камни или предметы, хранящие «память прошлого» (воспоминания или сильные эмоции предыдущего ил нынешнего хозяина вещи).

Без катализаторов «колдовать» могут только особо сильные маги, имеющие огромный запас частиц, однако в таком случае их расходуется больше.

Сейчас в мире, магов осталось очень мало, и в основном они только среди знати: драгоценные камни стоят дорого, а найти «вещь с памятью» сложнее, чем попасть в Орден теней.

У обычного человека магических частиц среднее количество, они не могут выйти за условный «предел» и потратить больше, чем нужно организму для поддержания жизни. Организм мага по достижению «предела» выключит его сознание, дабы не навредить себе, ведь, как любое живое существо, организм сделает все, чтобы выжить.

Но в отличие от людей, у Суртов нет пределов: они всегда находятся при смерти. В их крови изначально недостаточно частиц. Каждый день они постепенно умирают, поэтому вынуждены искать источники «пополнения» извне. Конечно же, этим источником является кровь других людей, «живая» кровь, насыщенная частицами. У Суртов же она «мёртвая».

Научно не доказано, но, говорят, достаточно лишь капельки их крови, чтобы убить человека. Восполнять свои запасы магических частиц Сурты должны регулярно. Иначе начнется процесс того самого «обледенения».

Зовётся оно так, потому что с виду кажется, что тело Сурта покрывается льдом, чёрным льдом. Не в прямом смысле. Просто на ощупь тело становиться обжигающе-холодным и твёрдым, как лед, а кожа чернеет. «Обледенение» начинается с кончиков пальцев, затем ползёт выше, стремясь к голове – вместилищу души. И как только оно её достигает – процесс становится необратим.

Вокруг Суртов ходит множество разных мифов и легенд, в основном мрачных. И большинство из них, конечно же, неправда. В некоторых приданиях Суртов называют «несущие беды» или «дети луны», «дети ночи». Но на самом деле «Сурт» переводится как тёмный, чёрный как уголь. Имеется в виду их кожа во время «обледенения».

Однажды Даймонд спросил у своего наставника в приюте, почему Суртов прозвали «несущие беды», если они просто больны? На что тот грустно улыбнулся, погладил длинную седую бороду и ответил:

– Люди считали, что если ты свяжешься с Суртом, попытаешься ему помочь, то непременно поплатишься за это жизнью.

– Но ведь это лишь сказки! – возразил Дай, будучи совсем ещё ребёнком. – Почему они в это верят?

– Люди часто списывают свои проблемы на то, что не могут объяснить. Тебе их жаль, Суртов?

Дай не помнил точно, что ответил, скорее всего: «Да». Ему было их жаль. Сурты гонимы людьми, ненавидимы и редко доживают до взрослого возраста: почти всегда умирают детьми.

С годами Дай оставил свои тщетные попытки разыскать хоть одного Сурта и детально его изучить, вести записи. Он мечтал стать учёным, совершать великие открытия и однажды найти лекарство от «обледенения». Но мечты так и остались мечтами.

Теперь он Леруш – посол, который не посол, и просто «Ищейка». Да и разыскать живого Сурта так и не вышло. Дай скрипя сердце принял факт, что в реальности их не существует.

– Жуткое у тебя прозвище, – хмыкнул он, не приняв её слова всерьёз.

– А ты?.. – подняла на него глаза Лилит.

– Дай, – коротко ответил он и демонстративно отвернулся, показывая, что разговор окончен.

Уже скоро ломбард показался на горизонте. Через окошко на двери лился мягкий свет настенных ламп.

В отличие от многих городов, Краз по-настоящему просыпался только ночью. Истинное лицо города открывалось, когда все заводы закрывались, а дети ложились спать. Тогда на улицы выползала вся «нечисть»: куртизанки караулили клиентов у публичных домов, мошенники поджидали свою клиентуру в тёмных переулках, наёмники выходили на задания, редкие растленные аристократы искали своих жертв, рабочие после долгого дня отправлялись залить своё горе дешёвым пойлом.

По бесстрастному лицу своего спутника Лилит могла предположить, что процветание борделей и преступности присуще и другим городам.

Сжимая в руке холодную дверную ручку, Лилит была уверена – старик Байард пошлет мальчишку с расспросами куда подальше и её совесть очистится. Неприятно осознавать, что она перед ним в долгу за купленную одежду, но…

«Его никто не просил», – успокоила себя Лилит и дернула дверь на себя. Ручка чуть не отвалилась, и девчонка скривилась, в очередной раз сетуя на скупость старика.

Байард известен своим сварливым характером и падкостью на деньги. А кто на них нынче не падок? На деньги можно жить припеваючи и ни о чём не думать.

Как и все наёмники, старик любил легкие деньги, но вместо того, чтобы их тратить – копил. Никто не знал, на что́, но, за много лет сума должна была набежать крупная.

Лилит не раз пыталась найти «копилку» Байарда, но так и не сумела, а он всё грязно подшучивал над ней, мол: «отдал бы все свои скопления за ночку с тобой».

Вот так и прожили несколько лет. Байард учил её драться, воспитывал, образовывал и не брезговал подобными шуточками.

Лилит неприязненно поморщилась.

Помниться, однажды она вделала в свою дверь замок. На всякий случай. Бережёного бог и бережёт и все дела…

Не удивительно, что любимая поговорка старика: «Время – деньги».

И если хочешь купить у него информацию – будь готов платить по полной. Своё время он бережёт, старый уже, а ещё столько хочет успеть. Тем более, сейчас, когда оружие запрещено и без разрешения его носить нельзя, все перешли на новый вид оружия – информационный. А в умелых руках информация страшнее любой пушки.

Байард завёл старый граммофон с золотистым рельефным раструбом, и комнату залила тихая джазовая мелодия.

– Всё слушаешь старую драндулетину, – едко подметила Лилит, подойдя к прилавку.

– И тебе доброй ночи, Лилит, – сказал он, повернув голову. Лицо его вдруг вытянулось, он выпрямился, окинул Дая цепким оценивающим взглядом. Мальчишка ответил тем же. Между ними словно искра пробежала, но потом Байард согнулся и неожиданно разразился смехом.

– Ты, мальчик, не смотри на меня так грозно, будто наброситься хочешь, – хохотнул он и зашёл за прилавок, как добропорядочный торговец.