Энтони Горовиц - Остров Скелета

– Принесла тебе колы, – сказала она.

– Спасибо.

Веранда была широкой, с низким балконом, креслом-качалкой и столом. Сабина поставила стаканы на стол и села. Алекс сел рядом. Деревянный каркас кресла-качалки заскрипел, и они начали медленно раскачиваться, наслаждаясь видом. Довольно долго никто ничего не говорил. А затем…

– Может, всё-таки расскажешь мне правду? – спросила Сабина.

– Ты о чём?

– Я всё думаю об Уимблдоне. Почему ты уехал сразу после четвертьфинала? Ты же работал на центральном корте! А потом…

– Я же тебе уже говорил, – перебил Алекс. Ему было явно не по себе. – Я просто заболел.

– Я слышала другое. Прошёл слух, что ты с кем-то подрался. И вот ещё что. Я видела тебя в плавках. И, хочу сказать, никогда не видела ни у кого столько царапин и ушибов.

– Меня задирают в школе.

– Не верю. Одна моя подружка учится в Брукленде. Говорит, что ты вообще на уроках не бываешь. Постоянно где-то пропадаешь. Только за эти полгода ты два раза исчезал, а когда во второй раз вернулся, в тот же день сгорел целый корпус школы.

Алекс наклонился вперёд, взял стакан с колой и покрутил его между ладонями. В небе виднелись огни самолёта, казавшегося крохотным на фоне бесконечной тьмы.

– Ладно, хорошо, Саб, – сказал он. – Я на самом деле не школьник. Я шпион, маленький Джеймс Бонд. Я беру отгулы в школе, чтобы спасти мир. И я уже дважды его спас. В первый раз – здесь, в Корнуолле, во второй раз – во Франции. Что ты ещё хочешь узнать?

Сабина улыбнулась.

– Ладно, хорошо, Алекс. Каков вопрос, таков ответ.

Она подобрала ноги под себя и плотнее закуталась в халат.

– Но в тебе действительно есть что-то этакое . Ты не похож на других мальчиков, которых я знаю.

– Ребята? – позвала их из кухни мама Сабины. – Вам спать не пора?

Было десять вечера. Они собирались встать в пять, чтобы поймать волну.

– Ещё пять минут! – ответила Сабина.

– Начинаю отсчёт.

Сабина вздохнула.

– Мамы всегда такие…

Но Алекс вообще не знал своей матери.

Через двадцать минут, готовясь ко сну, он думал о Сабине Плэжер и её родителях; слегка педантичный отец с длинными седыми волосами и в очках, пухленькая мама, весёлая, как сама Сабина. Их было всего трое. Может быть, именно поэтому они так близки между собой. Они жили на западе Лондона и каждое лето на четыре недели снимали этот домик.

Он выключил свет и лёг в кровать. В его комнате, располагавшейся под самой крышей дома, было всего одно маленькое окошко, и через него виднелась луна, белая, идеально круглая, словно однопенсовая монетка. Родители Сабины с самого приезда обращались с ним так, словно знали всю жизнь. У каждой семьи есть свои порядки, и Алекс удивился, поняв, с какой же лёгкостью приспособился к ним: ходил на долгие прогулки по скалам, помогал с покупками и готовкой, просто проводил с ними время в тишине – читал и смотрел на море.

Почему у него не было такой семьи? Алекс почувствовал, как его охватывает старая, знакомая грусть. Его родители умерли, когда ему не было и нескольких недель. Дядя, который вырастил его и столь многому научил, во многих отношениях остался для него чужим человеком. Братьев и сестёр у него не было. Иногда ему казалось, что он так же одинок, как тот самолёт в небе, который незаметно прорезал ночную черноту.

Алекс глубже уткнулся головой в подушку, злясь на себя. У него были друзья. Он наслаждался жизнью. Ему удалось догнать школьную программу, а сейчас он проводил отличный отпуск. А если ему повезёт, то после Уимблдонского турнира МИ-6 наконец оставит его в покое. Почему тогда он так легко поддавался подобному настроению?

Дверь открылась, и в комнату кто-то вошёл. Это была Сабина. Она наклонилась над ним. Её волосы задели его щёку. Алекс почувствовал едва заметный запах духов: цветы и белый мускус. Она слегка коснулась губами его губ.

– Ты куда симпатичнее, чем Джеймс Бонд, – сказала она.

А потом ушла, закрыв за собой дверь.

Пять часов пятнадцать минут утра.

Если бы Алексу нужно было в школу, он бы проснулся часа на два позже, и то потом вылезал бы из постели с большой неохотой. Но сегодня он встал почти мгновенно. Он был очень энергичен и взволнован, и даже сейчас, когда они шли по пляжу Фистраль под первыми лучами восходящего солнца, чувствовал себя наэлектризованным. Море манило его, дразнило – ну что, не побоишься войти?

– Посмотри на волны! – воскликнула Сабина.

– Большие, – пробормотал Алекс.

– Огромные. Потрясающе!

Да, в самом деле… Алекс пару раз катался на доске для сёрфинга – один раз в Норфолке, один раз с дядей в Калифорнии, – но ничего подобного ещё не видел. На пляже ветра не было. Но по местному радио предупреждали о шквалистых порывах ветра в открытом море и особенно сильном приливе, и возникшие из-за этого волны на самом деле захватывали дух. Они были высотой не меньше десяти футов и накатывались на берег, словно несли на своих плечах вес всего океана. Разбивались они с ужасающим шумом и грохотом. У Алекса колотилось сердце. Он смотрел на движущиеся стены воды – тёмно-синие, с белой пеной. Действительно ли стоит кататься на одном из этих чудовищ на хлипкой доске из стеклопластика?

Сабина заметила его неуверенность.

– Ну, что думаешь? – спросила она.

– Не знаю… – ответил Алекс и понял, что кричит, чтобы его слова можно было хоть как-то расслышать за рёвом волн.

– Волнение слишком сильное!

Сабина была хорошим сёрфером. Вчера утром Алекс видел, как она ловко маневрировала на опасных риф-брейках [4] Риф-брейк – волна, которая образуется вокруг рифа или камней на дне. недалеко от берега. Но сейчас даже она смотрела на море с опаской.

– Может быть, пойдём обратно домой спать? – крикнула она.

Алекс окинул взглядом пляж. Там собралось примерно полдюжины сёрферов; вдалеке какой-то человек выводил на мелководье гидроцикл. Младше их с Сабиной здесь никого нет. Как и она, Алекс был одет в трёхмиллиметровый неопреновый гидрокостюм и ботинки, защищавшие от холода. Почему же тогда его бьёт дрожь? Своей доски у Алекса не было, так что он взял напрокат «Оушен-Мэджик» с тремя плавниками. Доска Сабины была шире и толще – не такой скоростной, зато более устойчивой, но Алекс предпочитал модели с тремя плавниками из-за лучшего сцепления с водой и управляемости. А ещё он обрадовался, что взял доску длиной два с половиной метра. Если уж он собирается кататься на таких огромных волнах, поможет каждый лишний сантиметр.

Если…

Алекс до сих пор не решил, стоит ли вообще идти в воду. Волны были вдвое выше его, и он понимал, что одна ошибка может погубить его. Родители Сабины запрещали ей заходить в море, если оно слишком бурное, а сейчас оно выглядело бурным как никогда. Он посмотрел, как разбивается о берег очередная волна, и, возможно, отвернулся бы, если бы не услышал крик одного сёрфера, разнёсшийся над песчаным пляжем: