Анна Мори - Сломанный мир

Появлялись у Юкинари, конечно, и враги. Император Токхын, воодушевленный военными победами на юге, хотел расширить территорию Чхонджу еще дальше на восток. А на востоке за горами находилась Рюкоку; о Рюкоку знали так мало, что было непонятно, стоит ли развязывать войну с ней, принесет ли им хоть какую-то выгоду эта война. Но Токхына злило, что название Страны Дракона и имя императора Юкинари повторяли все чаще и чаще во всех Срединных Государствах.

Говорили о нем и в войске Гэрэла, когда они возвращались домой в Пхёнвон, столицу Чхонджу, из очередного похода на юг. Шел год кабана и металла со знаком Инь, лето было в самом разгаре.

Они устроили себе стоянку на ночь и развели костры. Обсуждалась новая южная провинция Рюкоку – земля к юго-западу от горной гряды, отделявшей земли Дракона от землей Феникса. Провинция эта уже несколько сотен лет была собственностью одного из улусов кочевников, но молодой император Юкинари как-то ухитрился ее выкупить. Никто не знал, насколько сделка была выгодной для кочевников, но чхонджусских солдат поразило уже хотя бы то, что кто-то сумел мирно договориться с дикарями-южанами.

– Сперва речь шла о ерунде какой-то, вовсе не о продаже провинции; и хан-то, говорят, даже не захотел сам ехать на переговоры – мол, не царское это дело; брата своего послал, – рассказывал командующей тысячей Сон Гё. – Брат отправился в Рюкоку, встретился с императором Юкинари, вернулся ни с чем, но отказ его почему-то вовсе не обидел, вот что странно. Как будто что-то хорошее с ним там, в этом Рюкоку, произошло. И он как-то убедил хана поехать самому и согласиться на эту сделку…

Джин-хо издала свой самый пошлый смешок.

– У меня есть кое-какие идеи насчет того, что там произошло с этим братом хана.

– Какие? – спросил Сон Гё с искренним недоумением.

Какой-то паренек из числа поклонников Джин-хо решил пояснить ее мысль:

– Про императора Юкинари все говорят, что он красивее любой женщины: я слышал, ему даже приходится прятать лицо – те, кто его увидел, навсегда теряют рассудок…

Джин-хо, бросив на своего дружка ободряющий взгляд, кивнула и нетерпеливо сказала:

– Или ты не слышал, что говорят про мужчин в Рюкоку?

Лицо Сон Гё так и не осветилось пониманием.

– Они там все «отрезанные рукава», – сказал приятель Джин-хо и сам покраснел, не будучи уверен, что подобные вещи стоит обсуждать в присутствии юной знатной барышней. – Ну, это в Юйгуе так говорят, про рукава.

– А, что у них там все мужики спят друг с другом? – спросил Сон Гё с солдатской прямотой.

– По крайней мере, ходят такие слухи, – Джин-хо улыбалась так сладко, будто в этот самый момент представляла себе сцены мужской любви во всех красках и наслаждалась зрелищем.

Гэрэл подумал, что Джин-хо все чаще ведет себя неподобающе, и неудивительно – слишком уж много времени она проводит с солдатами. Но это, конечно, было вовсе не его дело.

– Я думаю, что это выдумка, – рассудительно сказал Сон Гё, – но поскольку он служит Дракону Востока, людям нравится отождествлять императора с его богом. А если он и правда красив, не стоит презирать красоту лишь за то, что ею часто пользуются дураки и негодяи… А про «отрезанные рукава» – вы, принцесса, еще не раз увидите, что враги друг про друга вечно злые небылицы сочиняют. Южан мы хаем за дикость, юйгуйцев – за то, что больно уж хорошо живут и нос дерут выше неба. И вот это, про рукава, о Юйгуе тоже говорят…

– Так и впрямь, что ни посольство оттуда, все сплошь ухоженные такие да нарядные – почему бы это?…

– В Юйгуе, по крайней мере, есть женщины, и красивые, а в Рюкоку, как мне рассказывали, вообще нет женщин, – встрял еще один собеседник, сотник Мугён. – Бабка моя говорила, что Дракон создал их всех мужчинами.

– Мой брат, купец, ездил недавно в Нисияму и говорит, что видел там женщин, – возразил еще кто-то, но не слишком уверенно.

– Конечно, там есть женщины, остолопы вы несчастные. Но я слышала, что знать у них обращается с женщинами как с вещами, – сказала Джин-хо.

– И они еще называют нас варварами! – возмутился Мугён.

Гэрэл не вмешивался в разговор. Сон Гё был прост, но далеко не глуп, и о предрассудках рассуждал более чем здраво. Но рассеивать эти предрассудки не всегда полезно. Гэрэл знал, что чем хуже солдаты думают о жителях других стран, тем удобнее вести войну. Тяжело убивать врагов, когда знаешь, что это такие же люди, как ты – а может, в чем-то и получше тебя… Гораздо проще считать рюкокусцев лживыми, непонятными хитрецами, юйгуйцев – высокомерными сытыми бездельниками, южных степняков – дикарями.

Впрочем, о Рюкоку и вправду было известно преступно мало… Сам Гэрэл тоже почти ничего не знал об этой стране – лишь обрывки слухов и мифов. Чхонджу граничила с Юйгуем на севере и со степями кочевников на юго-востоке. От Рюкоку – Страны, Где Восходит Солнце – их всегда отделяло море, и уже очень давно между этими двумя странами не было ни военных столкновений, ни дипломатических отношений, ни даже как следует налаженной торговли.

Гэрэл, как обычно, сидел в стороне от костра – шум и разговоры мешали ему читать, а его присутствие, скорее всего, помешало бы солдатам веселиться. Джин-хо неслышно подобралась к нему и уселась рядом, плюхнув на ноги котелок, в который она резала какие-то травы для супа.

– А ты что думаешь о рюкокусском императоре? – Похоже, она собиралась повторить ему все сплетни и пошлости, которые до этого обсуждались у костра, несмотря на то, что он и так прекрасно их слышал.

Но он привык к ней, и она не сердила его.

– При виде него теряют рассудок? По мне, так звучит не очень, – сказал он рассеянно. Разговоры мешали ему сосредоточиться на трактате.

– А я бы хотела его увидеть…

– Ну, раз он так хорош, ты могла бы выйти за него замуж. Не хочешь предложить своему отцу эту идею?

– Вот еще! – вздернула подбородок Джин-хо. – Я не хочу, чтобы меня продали в чужую страну, как рабыню. К тому же мне нужен мужчина, а не какая-то красотка в шелках!

Она явно повторяла то, что где-то вычитала или подслушала.

– Не говори ерунды, – отмахнулся Гэрэл. – Тебе нравятся хорошенькие и глупые. Все твои дружки как раз такие. – Не то чтобы в Чхонджу, особенно в армии, вообще было много хорошеньких и глупых – все больше неухоженные бородатые алкоголики, но Джин-хо как-то умудрилась собрать вокруг себя довольно приятную компанию.

– Они не глупые, – надулась Джин-хо.

– Так и император Юкинари, говорят, неглуп. В чем же проблема?

Джин-хо была младшей дочерью императора Токхына. Ей недавно исполнилось шестнадцать.

Мать Джин-хо была родом из земель Огненной Птицы Феникс, одной из тех южанок, кто, казалось, сразу родился верхом и с луком и колчаном в руках. Став одной из наложниц Токхына, она, лишившись своих пыльных степей и свободы, прожила недолго, зачахла. В матери Джин-хо, как и во многих южанах, текло немного белой крови – говорили, у нее были красивые вьющиеся волосы с оттенком меди. Но Джин-хо внешностью пошла в отца. Смуглая, лобастая, густобровая, она даже по скромным чхонджусским меркам не была красавицей. Но она была принцессой, так что никогда не знала недостатка в ухажерах. Причем многие из них были влюблены в Джин-хо вполне искренне: девочка лучилась обаянием и чистой радостью жизни.