Екатерина Ландер - Антрацитовое небо

В ушах бились глухие удары боевых барабанов. Мне казалось, я на самом деле слышу далекое ржание коня, звон мечей, серебряный звон спиц в руках Ткачихи и мягкий шелест небесного полотна со звездами. Как будто сказка на миг сошла со страниц, проникнув из вымышленного в реальный мир.

Мне снились серебристые упругие нити, зависшие в черном космическом пространстве. Они сплетались в замысловатый узор, похожий на кружево, по которому пробегали едва уловимые вибрации – как будто дыхание или прикосновения невидимых рук. На пересечении нитей сияли яркие точки-звезды – блестящие рыбки, попавшие в сеть небесного рыбака. Отчего-то знала, что на одной из них меня очень ждут, и всю ночь проворочалась, пытаясь поймать ускользающую догадку – кто это.

Параллельно во сне я бежала по пепельно-снежному саду за ускользающей тенью человека, теряясь в лабиринте живой изгороди, натыкаясь на запертые кованые калитки и перебираясь через брошенные поперек быстрого ручья мостки. Я не знала, куда тороплюсь и зачем, но отчаянная мысль «Надо успеть! Надо успеть! Надо…» бухала в голове вместе с тревожными ударами сердца.

Но утренний будильник зазвенел прежде, чем я догнала уходящего вдаль незнакомца на тропинке и увидела его лицо.

В школе мое появление на следующий день произвело если не фурор, то уж точно новостное потрясение. Если на первом уроке одноклассники только тихо перешептывались, обмениваясь многозначительными взглядами, и поглядывали на меня, спокойно сидящую за своей третьей партой, то к середине дня вся школа от младших классов до старших гудела.

Послушав мимоходом обсуждения в коридорах, я за пятнадцать минут успела получить три детально составленные версии, как на старом городском кладбище завелся маньяк, охотящийся на симпатичных девушек.

Поговаривали, маньяк – старый бородатый сторож, живший все на том же кладбище, в деревянной бытовке. Или его сын, якобы совсем недавно сбежавший из психушки, где сначала попытался зарезать и съесть своего соседа по палате.

Некоторые особо ярые сплетники утверждали, якобы своими глазами видели нашего завхоза, который с подозрительным (и даже зловещим) видом бродит ночью возле школы. В эту байку многие решительно поверили.

Идя к кабинету, я чувствовала, как у меня натурально встают дыбом волосы. Впрочем, с кладбищем они правда угадали.

К третьему уроку причины возбужденного состояния учеников наконец докатились до директора. К школьному завхозу Павлу Семеновичу была отправлена целая комиссия во главе с завучем. В ходе расследования комиссия установила, что предмет интереса вышеупомянутого составляли исключительно старые парты и стулья, которые хранились в подвале.

Уличенный в обмане, Павел Семенович под строгими взглядами признался, что по ночам тихонько разбирал их и сдавал по частям на металлолом.

Одну часть слухов удалось загасить. Но разошедшихся учеников уже вряд ли могли остановить. Версии сыпались с каждым разом все более изощренные. Я чувствовала себя героиней дешевого сериала: убегала ночами от маньяка, сражалась с хулиганами в подворотне и оказывалась вдруг адептом субкультуры, ну, знаете, той самой, в которой по кладбищам бродить ночами любят. Танька Иванова в ответ на мой грозный взгляд делала невинный и непонимающий вид.

После четвертого урока меня, порывавшуюся незаметно проскользнуть в раздевалку за шубой и по-тихому смыться, поймала за руку классная руководительница на «серьезный разговор».

– Простите, но я тороплюсь. Мне срочно нужно идти… – я попыталась извернуться и проскочить к выходу, но классная вцепилась мне в плечо мертвой хваткой.

– Куда? Уроки еще не закончились!

«На встречу», – чуть было не сказала я, но вовремя прикусила язык.

Училка отвела меня в сторону и зашептала сердито, едва не брызжа слюной. Глаза под роговой оправой недобро сверкали.

– Соболева, ты что вообще творишь?! Что ты себе позволяешь? Что за выдумки?!

– Валентина Дмитриевна, я здесь ни при чем! – опешила я. Ну неужели она думает, будто дурацкие легенды распускаю именно я? – Это же полный бред! Вы должны понимать!

Договорить мне не дали. Из уст с трудом сдерживавшейся классной на меня посыпались упреки в распространении сплетен и клевете на школу, нарушении общественного порядка и учебного процесса и еще много другого, в подробности чего ни я, ни она не стали вдаваться.

– Из-за таких, как ты, потом и случаются всякие истории, что дети бесследно пропадают, а винят почему-то школу. А вовсе не родителей, позволяющих своему чаду шататься ночами по городу! Ну чего ты молчишь?

Я стояла на месте в ожидании, когда утихнет буря. Спасительный выход маячил всего в пяти метрах за спиной преподавательницы.

– Я донесу вопрос о твоем возмутительном поведении до директора. И если ты не хочешь пробкой вылететь из школы, то будь добра…

Внезапно я почувствовала горячую искру, проскочившую по руке, за которую классная придерживала меня, не давая уйти. Вспышка тепла стрельнула в ладонь учительницы.

Ойкнув, классная резво отшатнулась, а я, уличив момент, не мешкая рванула к выходу.

Быстро накинув на себя шубу и обмотав шею шарфом, я попыталась понять, что же такое произошло. Тепло, пронзительная вспышка. Ее ведь не только я почувствовала? К рациональным выводам сразу прийти не удалось. Посчитав случившееся еще одной странностью в копилку необъяснимого за последние дни, я мысленно поставила галочку и оставила происшествие как есть.

Когда я сбегала по ступеням крыльца, из-за колонны черной тенью отделился Волк, догнал, ткнулся мокрым носом в ладонь в знак приветствия и непринужденно потрусил следом. Герман решил подстраховаться, и сегодня с утра пес (или все-таки грим?) провожал меня из дома на занятия.

Герман уже ждал в назначенном месте. Переминался с ноги на ногу возле калитки кладбища, но смотрел исключительно под ноги, а не по сторонам. Услышав хруст снега от моих шагов, обернулся и доброжелательно улыбнулся.

Немного страшно было ступать на территорию после увиденного вчера, хоть Лисовский и уверял: днем ничего опасного произойти не может.

– Вряд ли случится что-то более неприятное, чем поскользнуться и подвернуть ногу.

Я хихикнула, вспоминая утренние «танцы с ботинком» и наше знакомство. Ведь всего два дня прошло, а по ощущениям…

Мы шли по центральной аллее. За ночь снегопад усилился, и к утру сугробы на дорогах достигали щиколоток, но здесь дорожки оказались аккуратно расчищены. Следов нет, все перемешалось или было стерто.

Случайно? Нарочно?

– Вот где-то здесь, – остановившись, я указала в сторону, неуверенно очертила квадрат из четырех занесенных гранитных камней. Над оградами толстыми шапками лежал нетронутый пушистый снег.