Анастасия Малышева - Голос моего сердца

– Ладно, но только в этот раз.

– Ты – супер, знаешь? – просияла я в ответ.

Уголки губ брюнета дрогнули в подобии улыбки, когда он ответил:

– Я догадывался об этом. Ладно, работаем.

Кивнув охранникам, он позволил открыть двери турбаса и мы с музыкантами спустились к фанатам. Нас тут же окружили люди – в основном, конечно, это были девушки. Их порывы сдерживали охранники, которые осторожно, не неумолимо оттесняли основной поток от меня и парней. Крики фанов оглушали, но несмотря на это, я широко и искренне улыбалась каждому, расписываясь на дисках, в блокнотах, на руках и на других предложенных поверхностях, благо все были приличные. Несколько селфи, чуток объятий – и нам всё же позволили зайти в гостиницу.

– Значит так, сейчас все по номерам, – Айзек, как всегда, был сама серьёзность, – Завтра у вас свободный день, но я умоляю – никуда поодиночке не ходите. Порвут на сувениры. Отдохните перед концертом, но без глупостей. Уяснили?

Дождавшись согласных кивков, Дэвис всё же отпустил нас. Я побежала в номер чуть ли не впереди планеты всей, прекрасно понимая, какой подарок меня там ждал.

Вот только меня ждал жесточайший облом – мой подарок спал без задних ног. Итан, судя по всему, очень рассчитывал застать меня – об этом красноречиво говорил тот факт, что он даже не разулся, но усталость взяла своё. Всё же съёмки и перелёт могли утомить любого. Спящий Итан – один из моих любимых видов Итана. Во сне он казался ангелом – таким же невинным и красивым. Нет, правда, мужчинам нужно было на законодательном уровне запретить быть такими хорошенькими. У любой нормальной девушки рядом с такими самцами, как Девисы, могли развиться нехилые комплексы. Я-то ладно, у меня с детства иммунитет выработался. А вот другим барышням могло быть тяжко.

Будить парня не хотелось, но и желания поспать, как ни странно, не было. Вот и что делать? Вздохнув, я стащила с ног Итана кроссовки, чтобы хоть ноги дышали. Да и нечего пачкать простыни. От моих манипуляций шатен не проснулся, лишь шумно выдохнул и повернулся на другой бок. Ну и ладно, ну и не очень-то и хотелось. В конце концов, у нас был еще целый день впереди. Наверстаем.

Оставив возле кровати свой чемодан, который мне любезно поднял консьерж, я ещё немного полюбовалась спящим парнем, после чего тихонько вышла из номера. Пройдя мимо парочки дверей, остановилась перед одной из них и постучала.

Через минуту мне открыл Айзек. Увидев, кто перед ним, он удивлённо приподнял брови:

– Кайл, ты чего тут?

– Итан уснул, не дождавшись меня, – без зазрения совести заложила я своего парня перед его братом, – Мне там скучно с этим трупиком. Не помешаю? Или у тебя намечалась оргия? Если так, я могу зайти позже.

Брюнет усмехнулся:

– Ты не поверишь, но почему-то все проститутки Ливерпуля оказались заняты этим вечером. Как чувствовали, что мне будет не до них. Так что – проходи.

Гостеприимно распахнув передо мной дверь, Айзек позволил скользнуть внутрь его номера. Парень уже избавился от пиджака и рубашки, так что щеголял передо мной в одних брюках и носках, ничуть не смущаясь. Хотя, боже, чего я там не видела? Ну, кубики и кубики. У его брата почти такие же, к слову. Может, даже лучше. Итан ведь следит за фигурой, а Айзек так, ходит в зал чисто для себя. Как он говорит – снять напряжение.

– Ну что, закажем еду и включим мультики? – предложил друг с улыбкой.

– Боже, ты знаешь путь к моему сердцу, – почти простонала я, хватаясь за грудь.

– Это несложно, – заверил меня Айзек, подходя к телефону, чтобы связаться с рецепцией, – Нужно всего лишь мыслить, как ребёнок.

– Эй! – возмущённо выдохнула я, но друг поднял палец вверх, давая понять, что он меня уже не слышит.

Дэвис заказал пасту с томатным соусом для себя и фруктовый салат для меня. Шоколадный торт и чай с мятой мы честно поделили. После плотного ужина, щедро сдобренного разговорами, мы просто развалились на кровати щелкали пультом от телевизора, то и дело споря о том, что именно нам стоило посмотреть. Мне нравился такой тип Айзека Дэвиса – улыбающийся и игривый. Он позволял себе снимать маску сурового менеджера только в такие моменты, когда мы оставались наедине. Или при Итане. Это на людях он всегда был сильный, а один на один мог быть любым. Даже слабым и порой капризным.

Когда мы начали встречаться с Итаном, я всерьёз переживала, как это отразится на нашей с его братом дружбе. Не хотелось выкинуть на помойку больше двадцати лет доверия и близости. Но, всё сложилось как нельзя лучше. Айзек не просто одобрил нас – он стал чем-то вроде нашего ангела-хранителя, который оберегал наш союз и всячески помогал. Наши семьи жили в пригороде, в то время как я снимала квартиру в центре Лондона. Айзек, когда стал моим менеджером, поселился неподалеку, прихватив с собой и младшего брата. Во время своих коротких отпусков я чуть ли не селилась у них дома. И старалась не обделять вниманием обоих братьев, делая всё на двоих. Ну, почти всё, сами понимаете.

– Волнуешься? – спросил Айзек, когда еда была съедена, а чай выпит, – Перед началом тура, – пояснил друг в ответ на мой вопросительный взгляд.

– Не больше, чем перед любым другим концертом, – покачала я головой и через секунду добавила, – То есть – капец как!

Я не лукавила – для меня каждый выход на сцену был тем ещё испытанием. Ну, первые несколько минут. Потом адреналин делал своё дело, затмевая собой волнение. К третьей песни я обычно оживала и уже не хотела уходить со сцены. Нередко я прибегала к одной хитрости. Как-то прочитала интервью одного русского музыканта. Он признался, что страдал той же бедой – страхом перед сценой. Его жена подсказала ему выход – начинать петь за кулисами, когда никто тебя не видит. И позже уже подниматься на сцену, когда первое волнение уже улеглось, а о втором пока ничего не слышно. Из любопытства я испытала этот метод на себе. И знаете – это работает. Когда поёшь самой себе и, по сути, забываешь, что есть кто-то ещё. Почти как петь в душе.

– Хей, – большая ладонь Айзека накрыла мою руку.

Подняв голову, я поймала взгляд друга. Его чёрные глаза могли напугать кого угодно. Его нередко сравнивали с демоном и спрашивали у меня, какие условия заключённой с ним сделки. Наверное, люди думали, что я продала ему душу и только поэтому моя карьера складывается так удачно. Но меня он не пугал. Никогда. Его глаза напоминали мне горький шоколад. Тёмное небо – то самое, перед рассветом. Мой любимый крепкий чёрный кофе. Как тот самый, редкий жемчуг. Как квадрат Малевича – произведение искусства. Он был не пугающим – он был тёплым. Потому что никогда не смотрел на меня так, как других – с холодом, серьёзностью или даже презрением. Как бы я ни косячила, мой друг всегда был рядом, на моей стороне, поддерживая даже взглядом.