Дарина Стрельченко - А-линия

Я полежал, глядя в потолок, ещё секунд двадцать, потом рывком поднялся, поплотней укрыл Русю и на цыпочках вышел в кухню. В холодильнике было шаром покати, но я уже перенял у невесты навык готовить из ничего. Достал остатки тостового хлеба, подрумянил на сухой сковородке – по двадцать секунд с каждой стороны, – соскоблил со стенок маслёнки масло. Сверху положил ореховое варенье – распечатал баночку, которую её мама ещё той осенью прислала из Львова. Вскипятил чайник, заварил кофе, в Русину чашку долил молока и присыпал корицей. Только потом сообразил, что у нас нет никакого подноса – я не смогу отнести это в кровать. Если только порционно…

– Чего не спишь, Игорёша?

Она вошла босая, встрёпанная, зевая и кутаясь в мою кофту. В кармане кофты затренькал телефон – заиграло «На берегу этой тихой реки» 4 4 «На берегу этой тихой реки» – песня группы «Nautilus Pompilius». .

Руслана, подпевая, скользнула по ламинату, изобразила какое-то па и протянула телефон мне.

– Пам-пам-пам…

– Алло. Алло? Кто это?

– Пам-пам-пам-пам…

– Алло? Алина? Ты?

– Пам-пам-пам-па…

Руслана резко замолчала.

– Алло?.. Алло! Тьфу… Реклама какая-то или мошенники. Или просто кто-то ошибся.

– Ясно. Пам-пам… Это кому с корицей? Тебе или мне?

– Тебе, конечно. Какие планы на сегодня?

Она уселась за стол, кофту повесила на спинку стула. Потянулась к бутербродам, зачерпнула полную ложку тягучего зеленоватого варенья.

– Спасибо, Игорёш. Очень вкусный кофе. Удивляюсь, как ты из обычной растворимки делаешь вкуснотищу… Явно какой-то секретный ингредиент.

– Любовь, – ввернул я. Руслана хихикнула.

– А планы… Я хотела в библиотеку сходить. У меня уж Кинг сто лет не сдан. Проглотила за неделю, а сдаю полгода.

Руслана обожала читать книги, но ненавидела читать с экрана. Я подарил ей на Восьмое марта электронную книжку – Руся побаловалась с ней пару дней, а потом забросила на верхнюю полку, где скучали энциклопедии и биографии из серии ЖЗЛ. Так и ходила то в книжный, то в библиотеку.

– Хочешь, я с тобой? – храбро предложил я.

Руся откусила большой кусок, начала жевать, и вместо ответа получилась невнятная каша и брызги крошек.

– Прости, – проглотив и отдышавшись, ответила она. – Просто ты каждый раз так самоотверженно спрашиваешь…

– А что ж делать.

Меня с души воротило от запаха библиотеки: пыльные книги, пыльные газеты, пыльные цветы, хлорка из туалета. Я терпеть не мог бродить вдоль стеллажей, а Руслана могла делать это часами, пробегая аннотации, читая целые куски откуда-нибудь из середины, возвращая на места переставленные кем-то книжки, изучая полку с новинками…

– Сиди дома, Игорёша. Я сама. Я быстро.

– Да не торопись. У меня есть, чем заняться, – кивая на ноутбук на подоконнике, разрешил я. – Подлить ещё кофе?

– Да, давай кофеёчку. Такого же, с корицей. Очень вкусно. А где ты корицу взял?

– А помнишь, ты сама её сунула в ящик со специями? На той неделе осталось от пирога.

– А ты и приметил, – потянувшись ко мне через стол, усмехнулась Руслана.

– Работа у меня такая – подмечать, примечать, исследовать.

– А Алина? Это тоже кто-то с работы?

– Какая Алина?

У меня внутри поднялась жаркая волна; окатило по шею, неприятно забултыхалось в животе.

– Тебе звонили. Ты спросил: Алина? Я подумала, это кто-то с работы.

– Да. С работы, – беспечно ответил я, схватил кусок хлеба, но тот зацепился, следом потянулась пустая пачка…

– Грустное это упражнение – планка, – констатировала Руслана, глядя на разлетевшиеся по полу крошки. – Стоишь и думаешь: вот ведь вроде вчера пол помыла, а уже опять полно мусора…

– Прости, – скривился я. – Давай я пропылесошу, пока ты ходишь.

– Да ладно. Это же шутка про планку… Я сама сегодня собиралась полы помыть. Занимайся своими делами. Прямо удивительно, что у тебя в кои-то веки выходной выпал на выходной.

Мне показалось, что я словил запашок сарказма, но Руся глядела весело; это действительно была просто шутка. Через полчаса, собрав с полок все библиотечные книги, Руслана отчалила на улицу. Опять стояло солнце, снова было очень тепло – бабье лето, что ли? Нежаркое, красивое – если смотреть в окно выше крыш, а не на парковку перед домом, можно подумать, что это какая-нибудь Франция. Побережье… Прованс…

Я захлопнул ноутбук, составил в раковину чашки – живём вдвоём, а посуды всегда, как будто полк обедал, – натянул джинсы и тоже пошёл гулять. Планировал нагнать Руслану в районе библиотеки, но задумался, и ноги, вместо того, чтобы нести к улице Мира, повели по знакомому маршруту. Я очнулся только около Староречки. Весь вспотел, пока шёл. Решил – зайду в институт, сполоснусь, что уж…

Я поднимался на седьмой этаж пешком, и сердце прыгало внутри, как мягкий розовый мячик.

У входа в нашу секцию мне в лоб прилетело дверью.

– Ауч-ч… ой…

– Игорь! Игорь, прости! Ты тут откуда взялся? Я думала, сегодня нет никого…

Ира раскраснелась, будто и вправду бежала.

– Ты чего? Что случилось? Алине плохо?!

– С чего ты решил? – Начальница переминалась, пыталась заглянуть мне за спину. – Всё с твоей Алиной в порядке…

– А-а, – догадался я. – Ты не меня ждала. Прости, что помешал. Я могу уй…

– Что ты мелешь! – вскинулась она. – Кого я ещё могла ждать!

– Ай-яй-яй, как мы покраснели, – подколол я. – Правда, Ир. Ты б хоть предупредила…

– Так я тебе написала, чтобы ты отдыхал до завтра!

– Слушай, я не думал, что это была директива…

– Ты чего пришёл вообще в выходной?

Ира вдруг пошла пятнами – белыми по красному; то ли от ярости, то ли от смущения.

– Да всё, всё! Ухожу…

– А чего пришёл?!

Я ляпнул:

– Сердце не на месте.

– Ну иди тогда…

Я повернулся к лестнице. Внизу хлопнула дверь – кто-то поднимался.

– Куда? Да не туда! – прошипела Ира, хватая меня и втаскивая в холл. – Иди, она в палате, проснулась… И не высовывайтесь пока оба!

Начальница запихнула меня в холл, чуть не прижала дверью и понеслась вниз. Я не стал подслушивать чужие тайны – быстро пошёл прочь по непривычно пустому зданию.

По старому, вытертому паркету стелилось солнце. Я миновал лабораторию, где мы встречались обычно, и направился дальше, в коридор, куда выходили двери палат. Я знал, что Алина живёт палате номер девять, но никогда там не бывал. Я вообще редко заходил в жилое крыло – временами там становилось по-настоящему опасно, а пациентка «А-линии», пожалуй, была одной из самых мирных обитательниц.

Но сейчас все здешние квартиранты, видимо, спали. Кроме неё. Почему? Ира ведь сказала, что Алина пробудет в дрёме до завтра…

Зачем я пришёл?

«Это неправильно» – бухнуло в голове, и, скрипя паркетинами, я побежал обратно к лестничной площадке.