Юлия Данько - Корфлос. Сердце цветка

И сейчас, когда в гостиную вошёл Матиус, Мариса уже была на террасе и сидела в своём любимом кресле-качалке, обхватив колени руками. Уткнувшись подбородком в правое плечо, она в задумчивости созерцала ночь. Луна отливала в прядях её длинных светлых волос серебром. Скоро ей исполнится четырнадцать лет, но она ещё не зацвела, как многие девушки в её возрасте. Все подруги, кто в двенадцать лет, кто в тринадцать, уже отцвели, и у многих открылся дар волшебства. Но Мариса… до сих пор получала насмешки Лакруста. «Почему, ну почему всё так не справедливо? Вот и братишка начинает цвести, я вижу, как его волосы начинают менять цвет, все видят! И Лакруст… Гад, какой гад! Хам! Чтоб ему… ненавижу тебя!» Мариса смахнула рукой покатившуюся по щеке слезинку. Прислушалась. Пришёл брат.

– Вы почему всё время опаздываете к ужину? Сначала твоя сестра прилетела, как ураган, вся в пыли, пронеслась мимо и наверх! Ты тоже мимо пролетишь? Ну-ка, быстро давайте за стол! Ужин стынет. Вы же знаете, что я не могу кушать одна без вас.

– Мам, не волнуйся. Я сейчас, только умоюсь…

– Давай, давай. И сестру зови к столу.

– Хорошо, мам. Я быстро… – крикнул Матиус, прыгая по ступенькам вверх, на второй этаж.

Через пять минут двойняшки спустились в столовую. Мать и двое её детей, благополучно отужинали, а потом ещё долго беседовали у камина в гостиной. Спустя какое-то время, в доме воцарилась тишина и спокойствие ночи.

Поселение Эль медленно погрузилось в сонное царство.

«Мати-и-у-ус…» – гулко звучало где-то далеко-далеко, эхом отдаваясь в голове. В глаза бил яркий свет. Матиус, прикрывая рукой глаза, огляделся. Вокруг никого не было. Он стоял в высокой траве на лесной поляне, которая пестрела изобилием диких цветов. Жаркий ветер обдувал неприкрытые плечи, руки, спину…

«Ма-а-ти-и-у-ус…» – циклично продолжал звучать родной и знакомый голос. Юноша сделал шаг вперёд, травы зашумели, закачались, цепляя его тело своими побегами… Сильно жгло! Как же сильно жгло и царапало, словно раскалённые стальные прутья впивались в кожу! Каждый новый шаг приносил боль и мучение. Матиус застонал и вновь услышал своё имя.

– Мариса? Мари-и-с-а-а! Я иду, иду к тебе, сестра-а-а… – сквозь стон кричал юноша.

Трава зловеще шептала и не пускала его вперёд. Солнце превратилось в огромное огненно-красное пятно, извергающее языки пламени. Стало трудно дышать, ноздри обжигал горячий воздух. Небо, окрасившись в пунцовый цвет с тёмно-бордовыми всполохами, давило своей жаркой массой. Матиус словно ощущал всю его мощь на своих плечах, но продолжал двигаться, с усилием вперёд. Там была его сестра, она звала его, он не мог вот так просто сдаться…

Мариса проснулась рано, она всегда так просыпалась. Как только солнце появлялось из-за горизонта, девочка уже напевала тихую песню в ванной. Умывалась она долго и старательно. Сначала лицо. Плескала с наслаждением в него прохладную воду своими крошечными ладошками, фыркала от удовольствия и повторяла процедуру. Затем аккуратно, старательно и продолжительно чистила зубы. Перед тем, как промокнуть лицо мягким полотенцем, снова долго плескала прохладную воду в лицо на шею и фыркала, как котёнок. Умывшись, бежала к брату, прыгала на кровать и радостно голосила: «Соня, вставай! Солнце уже встало! Ванна свободна! Подъём!» А брат всегда ей отвечал: «Угомонись, ранняя пташка! Я уже давно проснулся! Просто кто-то два часа торчит в ванной!»

Но сегодня он ей не ответил, а лежал на кровати и стонал во сне. Тело его было напряжено, руки крепко сжимали простынь, кожа раскраснелась и излучала жар. У брата была сильная лихорадка.

– Матиус! Матиус! Матиус, родненький, братик, очнись, проснись, Ма-а-ти-у-ус… – плакала Мариса. – Ма-а-ма-а-а-а…

Рыдая, Мариса помчалась в спальню к маме. Слёзы затуманивали зрение, лились нескончаемым потоком, девочка всхлипывала на бегу и голосила:

– Ма-а-ма-а! Ма-а-ма-а….

Мамы в комнате не оказалась, Мариса побежала вниз по ступенькам и буквально влетела в мать в гостиной, как только спустилась со ступенек. Элесина услышала её вопль ещё в кухне и побежала на крики дочери.

– Ма-а-а-ма-а-а, ма-а-а-м-аа-а… – рыдала Мариса, указывая рукой в направлении спален, – там Ма-а-а-ти-и-у-у-ус… Ой, мамочка…

– Да успокойся же ты! Что происходит? Идём, идём, скорее! Говори, что случилось? Не плачь! Мариса, успокойся! – Элесина пыталась успокоить дочь и бежала вверх по ступенькам в комнату сына.

Спустя минуту, они обе ворвались в спальню, подбежали к постели. Матиус бился в лихорадке и стонал. Несмотря на температуру, тело его покрылось бусинами пота. Мать прикоснулась рукой ко лбу сына.

– Да у него сильный жар!

– Ма-а-ма-а! – вновь заголосила Мариса.

– Успокойся! Прекрати истерику!

– Ма-а-а-ма-а-а, о-о-он, не ум-м-мрё-о-от, как па-а-па-а-а? – рыдала девочка.

– Нет! Я не позволю! Мариса, прекрати! – твёрдо сказала Элесина.

А как она могла иначе? После смерти Ферида Лилиена она стала для детей не только матерью, но и отцом, и защитником, и главой, и всем, кем только можно было стать для своих любимых двойняшек. И она не могла сейчас позволить себе панику и истерику. Надо что-то делать. Но что? Боже! Что же делать? Так, надо сосредоточиться! Сосредоточиться…

– Мариса, беги вниз, неси воду! Быстро! Быстро, я сказала!

Мариса вздрогнула и прекратила рыдать. Побежала было вниз, резко развернулась перед лестницей и побежала в ванную. Схватила ведро и стала набирать воду.

Тем временем Элесина начала псевдотелепортацию. Это был её волшебный дар, который открылся после цветения. Конечно, ей долго пришлось обучаться в Школе магии, чтобы обуздать этот дар и умело им управлять. Элесина отключила сознание от действительности, сосредоточилась на месте телепортации, руками начала выписывать в воздухе только ей известные древние магические символы. Она плавно двигалась в незримом круге, делая осторожные шаги в такт движению рук.

Мариса застала мать сидящей в центре комнаты неподвижно. Она знала, что мама сейчас в иной прострации, её нельзя в этот момент беспокоить, иначе связь прервётся. Девочка осторожно подошла к кровати брата и влажным полотенцем вытерла пот с его тела, затем обмакнула полотенце в ведро с водой, слегка сполоснула, отжала и приложила влажную ткань на горячий лоб.

На другом конце поселения Эль целитель Нарри спокойно пил свой утренний чай из любимых лесных трав, которые сам собирал и сушил по особой технологии предков. В этот момент он и почувствовал, как воздух в комнате стал более плотным. Нарри понял, кто-то выходит на связь. Он отставил в сторону чашку с чаем, повернулся к очагу телепортации и стал ждать. В следующее мгновение появились чуть видимые волны. Они задрожали, образуя расплывчатые очертания фигуры сиэля, затем стали более чёткими и обрели, наконец-то, узнаваемый облик.