Андрей Тихомиров - Наука о сказках – 6. Исследование прошлого

Но юношу вдруг охватило непонятное волнение. Он почувствовал непреодолимое желание войти в башню. Сам, не зная почему, он сказал: (По-видимому, возникло влияние коронного разряда).

– Нет, я должен подняться туда! – и показал на самый верх зубчатой башни.

Нехотя уступила ему принцесса, и они стали медленно подниматься по крутой лестнице.

В башне действительно не было ничего примечательного. И не было никаких богатств. В единственной комнатке, находившейся на самом верху, возле окна, сидела девушка за пяльцами и вышивала. Манолис взглянул на нее и чуть не отшатнулся – до того она была безобразна. Только большие голубые глаза ее светились таким прекрасным светом, что, раз увидев, уже невозможно было их забыть. (В высоких башнях часто находились в заточении девушки).

– Кто эта девушка? – шепотом спросил Манолис принцессу.

– Это моя бедная родственница, – сказала принцесса. – Я приютила ее из жалости. Она поселилась в башне и никуда не выходит, чтобы не встречать людей. Даже завтра, в день нашей свадьбы, она не покинет башню: она может испугать гостей. Ведь она так безобразна!..

Пока принцесса нашептывала все это Манолису, девушка, склонившись над пяльцами, продолжала, не останавливаясь ни на мгновение, вышивать. Казалось, она ничего не видела и не слышала. Под ее проворными пальцами на шелке возникала удивительной красоты птица. Но, когда девушка сделала последний стежок, птица вспорхнула и улетела в окно. (Птицы «оживают» на полотне и «улетают», возможно действует некие фокусы, имитирующие полет птиц).

Тогда девушка в горе заломила руки и с отчаянием воскликнула:

– И эта улетела, как другие!.. И так будет всегда!.. Услышав эти слова и видя, как удивлен Манолис, принцесса взяла его за руку и новела вниз, по лестнице.

– Эта несчастная заколдована! – сказала принцесса. – День за днем она терпеливо вышивает, потому что чары спадут с нее тогда, когда она вышьет сто птиц… А они все с последним стежком улетают! – И, видя, что Манолис поражен услышанным, принцесса добавила: – Но что тебе до всего этого? Лучше вернемся скорее во дворец и посмотрим, как идут приготовления к свадьбе. (Внушение действует, девушки внушили «заинтересованные лица», что чары (гипноз) спадут с нее тогда, когда она вышьет сто птиц, однако они все с последним стежком улетают).

Всю ночь не мог уснуть Манолис. Всю ночь мысль о несчастной девушке не выходила у него из головы. Рано утром, когда принцесса и ее слуги спали, юноша незаметно выскользнул из дворца и прокрался в башню.

Тихо открыв дверь в маленькую комнату, Манолис долго стоял и молча смотрел на девушку. Она уже сидела за пяльцами и вышивала.

Смущаясь, Манолис спросил ее:

– Ты не устала все время вышивать?

– О нет! – ответила девушка. – Я готова вышивать сколько угодно. Терпению моему нет конца. Лишь бы птицы не улетали. Но стоит мне сделать последний стежок, как все они оживают и летят прочь!

…Красногрудая птичка, щебетавшая на ветке за окном, была той самой, которую только что вышила девушка. И соловей, так переливчато и нежно распевавший у реки, был вышит ею. И ворон, степенно прохаживавшийся вдоль дорожки, был вышит ею, и ласточки, и все-все птицы были вышиты девушкой. Сады и леса заселились птицами, они летали в поднебесье, пели свои песни, наполняя свистом и трелями всю округу, они были веселы, свободны, и лишь она одна, заколдованная, оставалась пленницей башни.

Пораженный, стоял Манолис, слушая ее печальный рассказ. Но что он мог сделать, чем мог помочь несчастной? Ведь колдовские чары были неподвластны ему. И все же он спрашивал себя: если нельзя ей помочь, то, быть может, найдется средство, способное облегчить ее страдания?

И он вспомнил о скрипке. О той самой скрипке, с которой никогда не расставался и о которой впервые забыл в этом дворце, полном роскоши и сокровищ.

О, как он торопился, как бежал Манолис за своей скрипкой! Не теряя ни минуты, он тут же вернулся с ней в башню. Манолис поднял смычок и заиграл…

Никогда он так не играл. Никогда так не звучала его скрипка.

Всю свою добрую душу, всю силу смелого, нежного сердца вложил Манолис в песню, которая лилась из-под смычка. Ведь он так хотел помочь бедной девушке, так мечтал облегчить ее участь.

И – о чудо! – птицы умолкли за стенами башни. Сначала они прислушивались к звукам скрипки, потом подлетели к окну, потом впорхнули в комнату и… стали садиться на вышивание. А Манолис все играл. Завороженные звуками скрипки, слетелись птицы одна за другой и, складывая крылышки, садились именно на те места вышивки, с которых они когда-то улетели. А Манолис все играл, играл…

Безобразное лицо заколдованной девушки озарилось каким-то странным светом: ведь при виде вернувшихся птиц в сердце ее зажглась надежда.

И в это самое время снизу раздался голос принцессы. Она звала Манолиса. Она звала его потому, что наступило утро и должна была начаться свадьба.

Принцесса звала Манолиса нежно, а он продолжал играть. Она счала звать его тревожно, а он продолжал играть. Тогда в смятении принцесса побежала к башне. Она звала, она кричала:

– Манолис! Манолис!

Она уже была в гневе, и в голосе ее слышалась угроза. А Манолис продолжал играть. Он слышал принцессу, но он видел, как в нетерпении склонилась над вышиванием девушка, как ее лицо озаряет надежда.

А птицы все влетали и влетали в комнату…

Все скорее, скорее мелькает в руках девушки иголка с цветными нитками. Все скорее…

Все громче, все призывнее поет в руках Манолиса скрипка.

Но уже слышны шаги на лестнице. Это принцесса бежит по ступеням вверх. Уже ее каблучки стучат у самой двери, еще мгновение – и она ворвется в комнату. Дверь с шумом распахнулась, последний громкий стон издала скрипка. С яростью вырвала ее принцесса из рук юноши – и одновременно в башне раздался другой крик, полный счастья и радости. Это был голос Манолиса. Он увидел, как вдруг изменилась бедная вышивальщица.

Блистая красотой, она поднялась со своего места и протянула принцессе платье. Сто птиц украшали его.

– Возьми это платье! – сказала она принцессе. – По приказу твоего отца-колдуна я вышивала его уже много лет. Разве мог подумать он, человек с черным сердцем и черной душой, что найдется юноша, который согласится пренебречь богатством, властью, троном и даже твоей красотой ради бедной уродливой вышивальщицы! Твоему отцу было мало того, что он захватил все мои богатства, ему надо было еще отнять у меня и красоту и отдать ее тебе! (Вот и нашлось «заинтересованное лицо» – колдун-гипнотизер!).

И тут Манолис увидел, что принцесса стала вдруг такой безобразной, какой и вышивальщица не была, потому что глаза принцессы, несмотря на ее былую красоту, всегда были злые, как и ее душа, исполненная ненависти.