Игорь Шиповских - Сказка о золотоискателе Филате и его зазнобушке

Ох, уж эта любовь – древнее, первобытное чувство, от которого подчас кровь кипит в жилах. Кто-то поёт ему дифирамбы, кто-то клянёт и ругает на чём свет стоит. А кто-то случается, ждёт его долгие годы, ведь не каждому суждено испытать этот взрывной шквал вдохновения и отчаяния одновременно. Столь сложное и порой безответное чувство подвластно лишь людям романтического и, несомненно, выдержанного склада характера. Истеричные, нетерпеливые и расчётливые индивиды не годятся для любви, потому как зачастую бездарно погибают, или того хуже, теряют рассудок, просто сходят с ума.

Кстати, этому есть прямое подтверждение в качестве одной весьма интересной и показательной истории. Вот её-то нам и предстоит узнать. А началась она в стародавние времена, когда в столице правил царь-государь, а в провинциальной глубинке и на периферии власть держал либо городничий, либо полицмейстер, а местами и бурмистр. В общем, давненько это случилось, притом настолько далеко от столицы и царя-батюшки, что прокурором там считался медведь, а значит, по здравому рассуждению дело было в Сибири, в далёкой её таёжной части на просторах прибайкальского плоскогорья, где берут начало множество разных ручейков, речушек и рек.

Здесь в этом лесном краю на отшибе империи правил иной закон, не тот, что в цивильной, центральной части государства. Тут если что, то в суд на обидчика подавать некогда, все вопросы решались сразу и конкретно, вплоть до физического устранения соперника. Да уж, вот такие глухие места и такие дикие нравы. Хотя с другой стороны очаг спокойствия и некой культурности в этих отрешённых местах, конечно, был, и им являлся довольно-таки разросшийся в размерах поселок, а скорее уже городок со звучным названием Ербогачён, что означает «холм, поросший сосной». А располагался он, да и сейчас расположен, на берегу знаменитой реки Нижней Тунгуске, которая богата не только рыбой, но и непревзойдённой красотой своих берегов.

Обитали в городке семьи охотников, рыболовов и, разумеется, старателей, добытчиков золота, ведь не надо забывать, что в низовьях Тунгуски брало начало множество её притоков; всяких ручейков и речушек, а, следовательно, золотоносных мест на этих притоках имелось великое изобилие. Правда, все они в те времена были ещё малоизвестны, и практически не открыты, не найдены. Так что в основном старатели объединялись в артели и пытали удачу на более или менее изученных приисках.

Хотя иные бродячие искатели золотишка скитались по всему краю, и наугад разведывали новые места, при этом подчас обходясь лишь своей интуицией да компасом с киркой и лопатой. И вот сними-то, с этими «дикарями», а их так тогда называли, была просто беда; то они бесследно пропадали, то подавали сигналы бедствия и молили о спасении, а то и возвращались из тайги в полусумасшедшем состоянии без крупинки золота. Однако это никак не сказывалось на пополнении их рядов.

В городок с завидным постоянством всё приезжали и приезжали новые мечтатели-авантюристы, желающие мгновенно обогатиться, найдя золотую жилу. И вот среди подобных мечтателей как-то затесался один вихрастый паренёк. При этом помимо роскошного вихра и копны светло-русых волос, он также имел и весьма смазливую внешность, а ещё высокий рост и молодецкую стать. Одним словом изрядный симпатяга; такому бы больше пошло не золото в тайге добывать, а красоваться где-нибудь на столичных театральных подмостках изображая героев любовников.

Но это лишь досужее предположение, на самом же деле паренёк грезил другим. Его манила природа, дикий лес, бурные реки, цветущие поляны и крутые горы. Этим он бредил сызмальства. Потому и приехал сюда, в эту сибирскую глубинку, хотя родился и вырос он в губернском городе, в дворянской семье, правда, слишком обнищавшей. Его старик отец погорел на сомнительных сделках, и теперь бедствовал, а это являлось ещё одной причиной для поездки сына в золотоносные места. Молодому баричу так хотелось помочь своему неудачливому отцу, что он, не задумываясь, кинулся в эту сомнительную поездку.

У него даже и имя было подстать, а звали его – Филат, что в переводе с греческого звучит как «защищать» и «оберегать». Вот он и поставил себе целью защитить свою семью от полного разорения. При этом даже вывел для себя немудрёную истину, и частенько её повторял; «при желании можно добиться многого, но прежде надо постараться, чтоб у тебя появилось желание чего-либо добиваться и достигать», конечно, тут он имел в виду собственную силу воли, которая не раз помогала ему преодолевать жизненные трудности. Вот и сейчас он прибыл в этот городок непременно добиваться своей цели.

Разумеется, первым делом Филат приобрёл всё необходимое для старательского ремесла: лоток для промывания породы, лопату, кирку, совок, сито, и ещё много чего по мелочам. Имелся также у него и компас с картой, их он приобрёл ещё там, у себя в губернском городе. И вот сейчас он был полностью экипирован для похода в тайгу. Благородное намерение намыть побольше золота, чтоб выручить отца из нищеты начало осуществляться, избавление от бедноты приобретало реальные формы.

И всё бы хорошо, и наверняка Филат моментально достиг бы своей цели, однако неожиданная встреча смешала все его планы и внесла весомые коррективы в его судьбу. Уже буквально на выходе из городка Филат вдруг увидел спешащую по дороге ему навстречу девушку. Ох, и хороша же была та девица; высока, стройна, величава, а уж какая у неё походка: легкая и привольная, словно полёт нимфы. Не ступает она, а плывёт над землёй аки лебёдушка белокрылая. Филат аж залюбовался. А девица-то всё ближе и ближе. Тогда уж он не совладал с собой и дорогу ей преградил.

– А ну-ка погоди, красавица,… зачем так торопишься?… не ровён час спотыкнёшься, иль оступишься,… упадёшь, беду навлечёшь!… Лучше постой, я тебе что-то скажу,… ты такого ещё не слышала… – обращается он к девице и улыбается своей белозубой улыбкой, взялся значиться флиртовать. Но девице не до этого.

– Ты ещё кто такой!?… Отчего дорогу мне перекрыл!?… Иль поиздеваться надо мной решил!?… А может, ты не знаешь, кто я такая!?… Так я тебе враз объясню!… – эдак строго отвечает она ему, и сходу из-за пазухи нож достаёт, да не маленький, сразу видно охотничий, на порядочного таёжного хищника рассчитанный, а тут всего лишь Филат, городской экспонат.

– Эй-эй,… ты чего это, девица?… я же с благими намерениями,… просто познакомиться хотел,… даже комплемент тебе сказал, красавицей назвал!… А ты меня резать собралась,… нет-нет, не надо!… Ты уж прости меня, если чем обидел, да только я тебя точно не знаю,… ты права,… чёй-то я зарвался… – вмиг согнав улыбку с лица, залепетал Филат, и уже было собрался отступить, но девица не позволила.