Алёна Бессонова - Сказки о тех, кто лапой чешет ухо

Вынырнула, ошалело оглянулась и поскакала в лес.

– Уходи из нашего леса! – крикнул ей вслед Полкан. – Без хвоста ты не лиса, а морская свинка. Ату, рыжая свинья, ату!

Бежала лиса скоро, прижимала уши. Слышала, как хихикает над ней лес, как смеются зайцы и птицы, как ухает филин. Поняла, нечего ей больше делать в этом лесу.

Полкан, пришёл домой, начал есть. Всё никак не мог отъесться, потом загрустил, затосковал. Каждую ночь, смотрел он на жёлтую луну. Подвывал, тихо-тихо, чтобы не слышал хозяин. Не хотел его будить, не хотел делиться тоской. Чем бы хорошим, а тоской ни хотел.

Зима для Полкана длилась долго. Она была снежной и солнечной, но радости собаке не приносила. Раньше он с удовольствием купался в снегу, бегал за хозяином по льду озера, играл с ним в догонялки. А в эту зиму он ждал.

Наконец, в воздухе зазвенела капель. Птицы стали стрекотать громче. На озере появились промоины. На утренней заре Полкан прибегал к тому месту, с которого улетел лебедь. Вытянув шею, всматривался в даль.

Лебединую стаю Полкан заметил сразу, как только та появилась из-за горизонта. Она летела, то показывалась, то скрывалась в облаках. Стая, чуть не дотянув до озера, резко свернула.

– Опять не мой! – горько вздохнул Полкан и собрался уходить, решив последний раз посмотреть вослед улетающим птицам.

Вдруг от стаи отделился красивый перламутрово-белый лебедь, он летел прямо на Полкана. И, тормозя крыльями о воду, причалил к тому месту, где стоял пёс.

– Привет, отец, вот и я! – лебедь положил у ног собаки большой, жёлтый банан. – Это тебе гостинец из дальней страны.

Пёс, присев на задние лапы, с нежностью посмотрел на птицу

– Спасибо, сынок, к несчастью, я не ем бананы. Но всё равно приятно! – Полкан потёрся мохнатой мордой о белое крыло лебедя. – Давай рассказывай, где был, что видел?

Крот Прохор был ещё очень молод, ему едва исполнилось три годика, но это не мешало ему жить самостоятельно, отдельно от родителей. Прохор имел благоустроенную норку, оставленную ему бабушкой, когда та совсем состарилась и ушла жить на небо. В этой норке кротик был полным хозяином. Мама иногда приходила к нему посмотреть всё ли в порядке: пожурить за разбросанные игрушки, за невымытую посуду, за неубранную постель. Но сделать этого мама не могла, по той простой причине, что у Прохора не было разбросанных игрушек, грязной посуды и постель была всегда прибрана. Прохор считался большим аккуратистом. Так оно и было на самом деле. У кротика начинало чесаться за ухом, если в норке неожиданно появлялся малюсенький беспорядок. Прохор тут же бросался его устранять. От роду Прохор, как и все кроты в мире был сильно подслеповат. Это не беспокоило его, потому что жил кротик под землёй, в полной темноте. На поверхность выходил редко, и только для того, чтобы пополнить запасы зерна в хранилищах. Походы наверх Прохор старался делать ночью. Ночью удобнее, никто не мешал. Люди с полей шли отдыхать в свои жилища, тракторы засыпали прямо на поле. Они спали так крепко, что ничто не могло их разбудить. Прохор спокойно набивал щёки зерном, возвращался в свои хранилища укладывать на полки новые запасы. Ему очень нравилось, как он живёт, как проводит время. Аккуратно разложив зерно по кучкам, Прохор принимался считать запасы. Считал долго с удовольствием. Чем зерна становилось больше, тем прекрасней и радостней делалась его жизнь. Считал Прохор вовсе не от жадности, нет, нет! Просто он любил складывать, вычитать, прибавлять и умножать. Арифметика была его страстью. Что же ещё он мог считать, как не зерно? Прохору было интересно, очень интересно! Никакой другой жизни кротик не хотел.

Однажды, как всегда, ночью, Прохор вылез из своей норки и потрусил на поле. Днём солнце подсушило солому так, что к вечеру, она звонко похрустывала под лапками Прохора.

– Хрусть-хрусть, хрусть-хрусть! – повторял кротик вслед за соломой – Раз хрусть, два хрусть, три хрусть…

– Ой! Ой! Ой-ё-ёй! – раздался посторонний звук. Кротик прислушался. Звук шёл из-под гусеницы трактора. Прохор быстро обежал машину и наткнулся на раненого кролика.

У бедняги гусеницей зажало лапку и она сломалась. Кротик попытался вытянуть кролика, но тот завопил так, что почти разбудил трактор. Тот забубнил, но быстро успокоился.

– Ой! Ой-ё-ёй! Лапка, моя лапка! – плакал кролик. – Не тяни, больно!

– Как, тогда, я тебя освобожу? – задумался Прохор. – Выход один – надо делать подкоп!

Кроты большие мастера сооружать подкопы. Вынув землю из-под лапки кролика, Прохор освободил бедолагу.

– Как ты здесь оказался, домашнее животное? Ты же не заяц по полям бегать? – поинтересовался кротик. – Как тебя зовут?

– Зовут? Как обычно, Крош! – зашмыгал носом кролик. – Из дома сбежал! Совсем затискала меня Алиса, моя маленькая хозяйка. Я её подарок на день рождения от бабушки! Каждое утро она играла мной. То собачкой представляла – ремешок на шею пристёгивала. То куколкой – в пелёнки заворачивала. Мочи больше не было терпеть, и я сбежал. Не вернусь больше!

– Это правильно! – одобрил решение кролика Прохор. – Нечего избалованным девчонкам потакать! Ты же не игрушечный? Живой! Гордость свою имеешь! Значит, идти тебе некуда? Придётся нести к себе, негоже раненного бросать, вылечу, тогда побежишь куда хочешь!

На том и порешили. Кротик хорошо ухаживал за кроликом. Приносил лечебные травки, заваривал чай с душицей. Сломанную лапку привязал к палочке, чтобы правильно срослась. Крош поправлялся. Когда лапка совсем зажила, кролик сказал кротику:

– Спасибо Прохор, ты хороший друг. Я перед тобой в неоплатном долгу. Может, побежим вместе мир посмотреть?

– Чего его смотреть? – удивился кротик. – Здесь у меня есть что посмотреть, гляди красотища какая!

Прохор распахнул двери хранилища, в нём золотыми горками лежало спелое пшеничное зерно.

– Впечатляет? – подбоченясь, гордо спросил Прохор.

– Красиво, нечего сказать! – удивился Крош.– Но на свете есть много других чудес!

– Например? – ухмыльнулся кротик.

– Ты слышал, как у озера, на утренней заре, лягушки хором прекрасную песню поют?

– Подумаешь! – засмеялся Прохор – Не поют, а квакают, спать мешают, безобразницы!

– Ты видел, как по степи несётся табун, гривы вразлёт, впереди вожак. Силища какая, мощь, аж дух захватывает!

– Ну, уж нет! – замахал лапками Прохор. – Топают так, что с потолка норки земля осыпается, прибирай потом за ними. А гул стоит какой? Голова болеть начинает, лекарства приходится пить.

– А радугу на небе когда-нибудь видел? – не унимался Крош.