Клэр Твин - Вечно 17

«Да что ты, Рэйчел? Он просто издевался над тобой, забудь», – посоветовала я себе, но не послушалась.

Зашибись! Теперь я весь год буду вспоминать этот случай и думать, что же со мной всё-таки не так?

Прошло минут пятнадцать, пока я приехала на автобусе до нужной остановки, позже добравшись до своей улицы.

После развода родителей, мы с мамой присмотрели уютный, красивый двухэтажный дом в этом самом районе. Поначалу я думала, что это будет кошмаром. Я ненавидела переезды всем своим крошечным сердцем. Но потом, когда я впервые приехала сюда, то поняла, что это рай. Слева от нашего дома живет семья Джефферсонов – очень милые и добрые люди. Справа от нас расположилась семья Гринов. В этой семье проживают Мистер и миссис Грин и их внучка, которая осталась сиротой, после несчастного случая. Самолёт, на котором летели её родители, разбился. От её родных остались лишь воспоминания…

Наша улица имеет квадратную форму: одни дома расположены слева, другие справа, а также дома между ними, то есть, посередине. Чтобы выехать из этого района, приходится делать круг, объезжая небольшой фонтан, находящийся в центре улицы. Очень атмосферное место, особенно во время праздников, как: Рождество и Хэллоуин.

Я прошла мимо дома Мартинов, где на крыльце в кресле-качалке сидела пожилая женщина. В её руках какая-то книга, которую она постоянно перечитывает, словно в их богатой библиотеке не осталось непрочитанных рукописей.

– Добрый день, миссис Мартин, – громко поприветствовала я женщину. Та подняла голову вверх и, поправляя очки на носу, улыбнулась. Женщина плохо слышит и видит, возможно, она меня просто не узнала.

Я подошла к своему дому и зашла во двор. Перед глазами зеленовато-желтый газон с деревянной беседкой и сараем, около которого расположился мой ржавый велосипед. Припоминаю, как каталась на нём в детстве… Ключом открыла дверь и вошла внутрь. Мамы дома нет, а значит, она все ещё на работе. Она работает в одном из лучших кондитерских города, и это звание – полностью её заслуга, ведь готовит она просто божественно! Сняв сапожки, я сразу поднялась на второй этаж.

На втором этаже умещались ванная комната и наши с мамой спальни. На белых стенах висели картины малоизвестных художников. Мама приобрела их на местной распродаже. А на тёмном паркете стояли две тумбочки: одна около маминой комнаты, а другая – у ванной.

Вскоре я прошла в свои покои и, как и мечтала, бросилась на кровать. О, как прекрасна тишина!

Перевернувшись на спину, я засмотрелась в потолок со звёздным небом. Тысячу маленьких огоньков уставились на меня, затягивая в совершенно в другой мир, в хороший мир без боли.

Моя комната – это самое спокойное место на земле. Поднявшись с кровати, оглянулась: коричневый паркет, а на нем сиреневый ковёр, комод и зеркало, шкаф купе и… коробка? Мои ноги послушно поднялись на ковёр, и я подошла к жёлтой коробке, на которой написано «Рэйчел». Это мои вещи, которые были у отца дома… Мысли говорят, чтобы я не прикасалась к коробке, но я не могу. Хочу посмотреть, хочу узнать!

Я судорожно открыла ящик и нашла все своё детство… Воспоминания ударили прямо под дых, отчего я перестала дышать и мгновенно задохнулась. На шее словно петля, которая всё затягивалась и затягивалась, пока не убьёт.

Я достала из коробки свои детские игрушки, свои рисунки. Чёрт побери. На желтоватом листке разноцветными карандашами изображены счастливые родители и я. Они держат меня за руки и улыбаются. Следующую секунду я вижу, что на рисунке появились капли воды.

Я заплакала. Так легко. Боже, почему же я плачу?! Рэйчел, возьми себя в руки! Злость ударила в голову, и я безжалостно разорвала рисунок на маленькие кусочки, разбросав отдельные части в стороны. Чувствую, что в горле застрял комок. Я хочу кричать, плакать, крушить! Мне больно, и эта боль убивает меня изнутри. Следующее, что я достала со она коробки, была моя детская одежда: кофточки, чулки, брючки. Опять не могу сдержаться и начинаю плакать. Приложив миниатюрную кофточку к лицу, я ощутила запах детских смесей. Зачем я это делаю? Почему, почему, почему? Я хочу, чтобы папа был рядом со мной, чтобы видел, как я расту, как живу! Но этого не будет. А ещё я помню, как папа меня кормил, как учил плавать и ездить на велосипеде. Он был рядом, но вскоре ушёл. Он очередное мое воспоминание. Очередная моя боль. Я ощущаю непоколебимое желание сдаться и причинить себе боль, чтобы хоть как-то заглушить непонятное чувство – пустоту. Это ненормально – желать заглушить душевную боль физической, правда? Тогда разрешается считать меня сумасшедшей.

Стянув с себя свитер, я перевела туманный взор на запястья. Повсюду шрамы. На руках не осталось живого места, но мне этого мало. Я внезапно вскочила с пола и побежала в ванную комнату. Судорожно ищу лезвие или стекло, хоть что-то… Есть! Нашла. Сглатывая слезы, зажмурила глаза и медленно провела холодным металлом по коже. Линия мгновенно обрела красный оттенок, но одного пореза мне мало. Я делаю ещё и ещё. Слёзы смешались с кровью. А я ведь даже не понимаю зачем делаю то, что делаю. Просто мне очень горько.

Слёзы градом падали на запястья, смешиваясь с кровью. Шрамы на руках пустяки по сравнению со шрамами на сердце – они не затягиваются.

Чувствую прикосновение холодных губ на лбу. Лениво открыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Картинка плыла. Пришлось несколько раз поморгать, чтобы зрение вновь вернулось ко мне. Передо мной нависла мама. Она нежно улыбалась и гладила своей холодной рукой мою голову.

В мыслях возник вопрос: где я?

Осмотрелась по сторонам. Я лежала в своей кровати и на мне одеяло. Ничего не помню… Что произошло? Словно кто-то стёр мою память.

– Я тебя разбудила? Прости, – мама присела на край постели.

Я все ещё не могу прийти в себя. В голове вырисовывались обрезки произошедшего: я стою в ванной… мои руки в крови… я залезаю под душ и начинаю плакать…

О. Мой. Бог. Что же я наделала?! Я предала маму, черт возьми! Для полного удостоверения в произошедшем, я пошевелила правой рукой, отчего ощутила резкую боль. Нет, мне не показалось.

Осознаю, что слишком долго молчу и быстро это исправляюсь.

– …Ничего, – привстала я.

Мой голос был хриплым и сломанным. Мама это сразу заметила.

– Ты плакала? Рэйчел, что произошло? – темноволосая женщина тревожно начала гладить мои щёки.

Я не сдержалась и вскрыла себе вены, мам, но я так больше не буду, честно.

– Ничего… просто увидела свои детские вещи и расстроилась, – фактически, это было правдой.

Мама грустно вздохнула.

– Дорогая моя… Ты это из-за папы?

Я посмотрела на ночник в виде одуванчика и замолкла. Глаза, не привыкшие к свету, начали чесаться, и я чуть ли не подняла изуродованную руку. Стоит быть поаккуратней.