Evgenii Shan - Лесные повести

© Evgenii Shan, 2021

ISBN 978-5-4493-4812-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Долгие годы тайга была его домом. Летним буйством трав и осенним сытным урожаем ореха, зимней пугающей стужей и весенними первыми листочками на солнцепёках, она вошла в его душу, стала защитой от всех жизненных передряг. Он не был заядлым охотником, тайга просто давала ему возможность прокормить себя. Он становился постепенно её жителем, и она привыкала к нему. С годами вырабатывалась привычка ходить по солнцу, по едва заметным приметам, не пользоваться тропами, а ходить так, как ходят дикие звери. Опасность заблудиться отходила далеко назад, в прошлое, и как бы не существовала. Тайга, как огромный живой организм жила своей жизнью, и он научился понимать эту жизнь. Бескрайние просторы синих гор и чистых речек таили в себе различные опасности для человека, требовали внимания, соблюдения всех правил и лесных законов. Но эти законы постепенно становились сущностью человека, как становятся сущностью любые правила и законы в любой жизни. В разное время года тайга была разная. В разные времена года человек менялся вместе с ней. Постепенно с годами тайга стала восприниматься им на уровне инстинктов. Старый лесник стал её частью.

Осень на Енисее начинается рано. 2 августа, Ильин день уже даёт отмашку бабьему лету. Читая в детстве рассказы Пришвина, Тургенева и других русских писателей, казалось, что до осени ой как далеко. Еще целый месяц календарного лета. Но вода в реке становилась студёной, всё чаще начинал дуть «сивер», задирая воду против течения серыми волнами, накручивая на них барашки. Небо в такие дни становилось низким и серым. Лист начинал желтеть, лес раскрашивался яркими красками, и когда выглядывало солнце, эти краски начинали играть радостными лучиками, согревать сердце. Деревня тоже оживала. Палисадники возле домов наполнялись расцветающими астрами и георгинами, почерневший штакетник и старые доски заплотов только оттеняли это многоцветье. Доски тротуаров переставали вдруг скрипеть под ногами, на улице становилось тепло и уютно. Покосы давно поставлены, а перед уборкой зелёной смеси из овса и гороха оставались свободные дни. Деревенский люд уезжал в лес за созревшей черникой, смородиной, малиной – что уродилось в году. Даже если не было такой ягоды, ехали на заболоченные выруба за морошкой. Ближе к сентябрю созревала и брусника. Наливалась своей крепкой сладостью, которая была чудом, напоминала потом еще долго о коротком северном лете. Варенье с неё не варили, просто пересыпали небольшими порциями сахара – мочили, а потому, вкус тайги не терялся, а становился только яснее.

За брусникой ходили в бор. Бор «Угольный» был самым ближним, за островом Скутовым вверх по течению от деревни, всего около часа на моторе. Лодка заходила в тихую протоку у небольшой полянки на берегу. Там начиналась тропа к бору, который кольцом охватывал большое болото, а потому оставался долго не вырубленным. Брат Коля был свободен от смены, а мы еще не обременены школой. Такие экспедиции радовали всех. Просто было удивительно, как Коля хорошо знал эти угодья. Сюда приезжали и за белым боровым груздем, и за брусникой. Здесь была найдена старая бердана, почищена и пущена в дело.

Тропинка легко взбегала на небольшой взгорочек, петляла между елями и ивами, уводила всё дальше от реки. Под ногами начинал похрустывать мох, а пространство вдруг открывалось высокоствольными соснами. Становилось светло и свободно дышать. Кустики брусничника небольшими частыми островками лежали на белом ягеле, прятались в сфагнуме, блестели красно-бардовыми крупными ягодами. Собирать бруснику – одно удовольствие. Ладонь обнимает веточку, и ягоды сами ссыпаются в руку. Раз за разом наполняется котелочек. Высыпать в ведро и снова по жменьке наполнять малую посудинку. Редкие перекуры все вместе, короткий обед тем, что припасено из дома и опять разбредаемся по бору. Каждый за своим. В тёплый полдень, когда солнце пробивается свозь кроны сосен, уже ленно собирать ягоду, да и ведро почти полное. Я отошёл в сторону болота, там уже попадается и черника, пряно пахнет багульником.

– Тихо, тихо, – предупреждает подошедший брат, – тут глухари часто пасутся на ягоде.

Он с длинноствольной берданой неслышно проходит по краю бора. Громкое хлопанье крыльев, и целый выводок разлетается с черничника. Можно не торопиться, птица тут не пуганная, молодняк разлетается недалеко. Скрываясь за стволами, можно подойти на верный выстрел. Гром, густой дым черного пороха, тяжёлый удар о землю, который радостно отдаётся в груди охотника теплом удовлетворения.

– Большой петух! Ну, вот и хватит нам на ужин всем.

Продолжаем добирать ведра брусникой вперемешку с черными ягодками ссицы-шикшы. Водяника – полезная ягодка для здоровья, да и рядом с болотами утоляет жажду, чтоб не пить воду из луж. День клонится к вечеру. За короткое лето отвыкли от сумерек. Тени сосен становятся длинными, цвет солнечных лучей краснеет, становится тёплым и ласковым. Всё вокруг приобретает сочные оттенки. Такое увидишь только на севере. Тишина. Завязываем платками вёдра и туеса. Я еще набираю немного багульника, лексырьё для моей зелёной аптеки. Пора домой.

Осень в горах приходит также рано, как и на севере. Правило заготовки берёзовых веников, от Петрова дня до Ильи, тут не подходит. К Ильину дню берёза подходит только-только, а после как-то очень быстро желтеет и грубеет лист. Надо успеть, не прокараулить краткое время спелости листа, чтоб и не сворачивался, и не облетел бы. Опять тут не работают приметы лесов средней полосы России, описанные Пришвиным. Лесничий Горенков Михалыч сам родом с Алтая. Хоть и старше на немного, но уж опыту местного поболе. На мои замечания про веники открыл мне тот секрет несложный. Так я и следовал ему все годы, веники получались крепкими и душистыми. Когда ребятишки стали подрастать, приятно было их хлопать этими лесными веерами. Никогда не пользовался пихтовыми вопреки моде, появившейся позднее.

Перед осенью лесные посёлки замирали. Малина по вырубам уже обобрана, черника рождается не часто. Главное в этой тайге – кедровый орех. Сухие денёчки используются для секретной разведки заповедных мест. Каждый старается не выдать конкурентам свои заветные урочища. Тщетно… самые урожайные места знает большинство таёжников посёлка. Но в самые урожайные годы места хватает всем. Дальние кедровые урочища, до которых не смогли дотянуться лесозаготовки, наливаются орехом, тяжелеют ветви и верхушки кедров, собирается вся лесная живность к ним. Заготовка ореха в горах не то что на Енисейском севере, где кедры – дерево нечастое. В горных кедрачах орех можно заготовить бригадой и тонну, и две.