Алан Чароит - Чаша судьбы

– А ну покажи шарф.

Бард протянул ему окровавленный кусок ткани. Вот тут уже у наставника не получилось сохранить безучастный вид. Он широко распахнул глаза, по-птичьи вытянул морщинистую шею и схватил добычу длинными цепкими пальцами.

– Не бери в голову, – наконец, вымолвил он, пряча шарф за спину и отступая назад. – Я сам разберусь с этим.

После чего нырнул во тьму своей лаборатории, захлопнув дверь прямо перед носом у Элмерика.

Ну конечно, кто бы сомневался… Как Врата закрывать и с чудовищами сражаться – так все тут Соколы! А как что-то действительно интересное происходит – так «не бери в голову, сам разберусь».

Бард на всякий случай ещё разок постучался, но наставник и не подумал отозваться. Пришлось, как в старые добрые времена, идти к Соколятам, чтобы держать совет. В противном случае Элмерик опасался, что лопнет от любопытства.

Прошло всего два дня, как они вернулись на мельницу, чтобы продолжить обучение. За минувшие месяцы здесь ничего особенно не изменилось, разве что пыли и паутины стало заметно больше. Мастер Патрик всю зиму жил только на первом этаже дома, чтобы не бегать вверх-вниз по лестницам. Его ноге немного полегчало, но хромота до конца так и ушла. Наставнику по-прежнему приходилось ходить с тростью.

Обленившиеся за зиму брауни худо-бедно привели в порядок прежние ученические комнаты, и, хотя теперь каждому из Соколят вроде как полагались отдельные покои, пришлось пока довольствоваться тем, что было. Келликейт и Розмари не жаловались – после холодных залов Соколиного гнезда и королевского дворца общая девичья спальня казалась им пределом мечтаний. По крайней мере, тут для тепла хватало одеяла и не нужно было подкладывать под кровать жаровню с раскалёнными углями, которые всё равно остывали к утру.

Элмерик же был совсем не рад оказаться в старой спальне. Всё потому, что Орсон пока задерживался в столице и не вернулся на мельницу вместе со всеми, а значит, комнату опять предстояло делить с Джерри. После Зимней Битвы барду показалось, что их отношения немного улучшились – сложно считать врагом того, кто спас тебе жизнь. Поначалу так и было. Но едва между ними начало зарождаться подобие… нет, не дружбы, но хотя бы доброго приятельства, Джеримэйн опять всё испортил своими постоянными подначками. Дошло до того, что этот невежа распустил язык при короле и обозвал Элмерика «менестрелишкой». Не менестрелем даже! Когда же Элмерик справедливо возмутился, Его Величество разгневался и выставил из залы обоих. А всё из-за глупого Джерри, который не понимал: что дозволено на мельнице за закрытыми дверями при Риэгане, то совершенно недопустимо при Артуре Девятом в его тронной зале. А уж называть потомственного чаропевца «менестрелишкой» вообще нельзя – никогда и нигде!

Оставалось надеяться, что Джерри в ближайшие дни вообще не будет ночевать на мельнице, если, конечно, дочка старосты – рыжая красотка Мэриэнн – дождалась ухажёра, а не завела шашни с кем-нибудь другим. Элмерик, признаться, надеялся на её верность – чем меньше он сейчас будет встречаться с Джеримэйном, тем лучше. А там, глядишь, ленивые брауни сподобятся расчистить и остальные комнаты…

Бард был совсем не рад, что Каллахан остался пока в столице и Мартина с Шоном тоже от себя не отпустил. Поэтому из наставников, помимо мрачного мастера Патрика, на мельницу приехали не менее мрачный мастер Флориан и его взбалмошная сестрица – тут прямо не знаешь, кто из них всех хуже. Но сейчас все они были заняты своими делами и Соколят без нужды не доставали. Прежние занятия, когда все собирались в одной учебной комнате, похоже, никто не собирался возобновлять. Дескать, уже большие – учитесь сами, по книгам.

Но это не значило, что Элмерику дозволено было прохлаждаться и радоваться наступившей весне: командир выдал ему список поэм, которые следовало выучить наизусть, и обещал проверить, как только доберётся до мельницы. А когда именно доберётся, конечно же, не сказал.

Но было кое-что, что не позволяло барду отчаиваться. Близилась Остара, а это означало, что скоро проснётся Ллиун, прекрасная яблоневая дева. Весной они условились встретиться, и обещанный миг был близок, а её посулы в прошлый раз звучали… многообещающе. Поэтому Элмерик сгорал от нетерпения.

Сразу по приезде он сунулся в Чёрный лес, чтобы проверить: а вдруг Ллиун уже не спит? Среди замшелых стволов пахло влажной землёй и прошлогодними прелыми листьями. Всё вокруг буйно зеленело, распускалось, шло в рост. На полянах среди молодой травы красовались яркие поздние первоцветы. Другие младшие фэйри уже вовсю копошились под пнями, обустраивая новые жилища, плескались в полноводных ручьях, текущих по дну оврагов только весной, хлопали сонными глазами из бочажков, в которых отражалось весеннее мартовское небо, перекликались осипшими после зимы голосами с соседями, подражая перелётным птицам. Но Ллиун среди них не было. Возможно, оттого, что яблони ещё не зацвели?

Ждать Элмерик не любил, но ничего другого ему не оставалось. Так что эта история с королевской баньши подвернулась весьма удачно: по крайней мере, она поможет скрасить томительное ожидание, даже если и окажется сущим пустяком, не стоящим пристального внимания Соколов.

– Значит, ты сам её не видел? – В голосе Джерри Элмерику почудилась насмешка.

Может быть, её там и не было, но бард по привычке ждал подвоха.

– Говорю тебе: был тёмный силуэт. А потом лошади испугались, и…

– Тебя случайно не разыграли? – Джеримэйн сплёл руки на груди.

– А шарф-то окровавленный? – напомнила Розмари, сидевшая до сих пор тише воды, ниже травы. – Стал бы мастер Патрик пужаться-то, если бы то шутка была-то?

Джерри с недовольным видом пожал плечами.

– Я привык полагаться на свои глаза, а не на домыслы некоторых… Увижу – тогда поверю.

Элмерик тщетно пытался не злиться на него. Знал же: ничем хорошим это не заканчивается, но всё равно ничего не мог с собой поделать. Ох, мало в нём пока было смирения…

– Пойдём к мосту, если не боишься. – Он ухватил Джерри за рукав, и тот так опешил, что даже руку не выдернул. – Посмотрим. Может, тебе удастся подкрасться незамеченным. Мне кажется, она боится чародеев. Деревенские-то эту баньши не раз видели, а от меня она как будто прячется.

– Стеснительная баньши! – Джеримэйн рассмеялся. – Придумаешь тоже!

– Я тоже хочу пойти-то! – Розмари вскочила.

За зиму она ещё немного подросла, стала выше Элмерика на дюйм и в какой-то момент даже начала сутулиться, но её плохую осанку вмиг вылечил мастер Каллахан, вскользь упомянувший, что у эльфов высокий рост считается признаком красоты и силы. Больше Розмари спину не гнула.

– Только тихо, а то спугнёте. – Элмерик поджал губы; идея выслеживать баньши всей толпой ему была не по душе, но от настырной Розмари разве отвертишься? Она ж вечно прилипнет как банный лист…