Полина Луговцова - Приключения Вани в Неявь-Мире

– Тш-ш-ш-ш!!!

– Стой! И не ори ты так! – воскликнула Живинка, хватая его за руку. – Нельзя его имя так громко произносить! Это же тайна!

– Да, Ваня! И спешить тут не надо, погоди… Поспешишь – людей насмешишь, – затараторила бабушка, беря Ваню за другую руку. Вдвоем с Живинкой они отвели его обратно в горницу и усадили на лавку.

– Смотри, обидчивый какой! Эх, Ваня, непросто будет беде твоей помочь, ой, непросто! Как же угораздило тебя?! – сокрушалась старушка.

– Бабушка! – Голос у Живинки стал вдруг звонким от просквозившей в нем решимости. – Собери-ка нас в дорогу, я иду с Ваней.

Старушка охнула, всплеснула руками в точности так же, как это делала Живинка, и медленно села на лавку. – Одну меня оставляешь? Вдруг не вернешься? Вдруг оба пропадете? Ведь сколько раз уже люди за границу Снеговении уходили, а назад-то никто не пришел! Кто знает, что с ними стало? Никто! Пойдете неизвестно куда! Или Леденюха до вас доберется, как до родителей твоих, заманит в свое логово, и сгинете там оба!

– Бабуля, не наговаривай плохого на дорогу! – Решимости в голосе Живинки еще прибавилось. – Если я не пойду, Ваня все равно уйдет, не удержишь его. А одного его отпустить – то же, что на верную смерть послать. Без меня он точно пропадет. А вместе мы, глядишь, и доберемся до цели. К тому же на Благовея у меня давно свои планы имеются…

– Это что еще за планы? – Бабушка Акулина подбоченилась, насторожившись.

– Да так, есть одна мысль… – Живинка уклонилась от прямого ответа. – Бабулечка, помоги нам в дорогу собраться. Вот увидишь, все у нас будет хорошо! Ну, пожалуйста…

– Ой, беда с вами! – По выражению лица бабушки Акулины стало ясно, что она сдалась. В руках она мяла кухонное полотенце, край которого болтался из стороны в сторону прямо перед носом Снежка, сидевшего поблизости. Щенок некоторое время наблюдал за ним и, решив поиграть, поймал край зубами и потянул на себя.

– А ну, отдай! – спохватилась бабушка и потянула полотенце к себе. Однако пес не собирался отдавать свою добычу и, упершись в пол всеми четырьмя лапами, зарычал и дернул что было сил. Его неожиданный натиск увенчался успехом, и, выдернув полотенце, он кубарем отлетел под лавку, чем позабавил и рассмешил всех троих. От смеха всем сразу стало легче.

– Ну что ж, – с умилением глядя на забавного щенка, сказала бабушка Акулина. – С таким охранником вам никакой враг не страшен. Начнем-ка сборы в дорогу. Снарядим вас, как подобает!

И тут бабушка Живинки повела себя странно. Обращаясь к дальнему углу избы, где никого не было, громко сказала:

– Эй, спицы, вяжите рукавицы, да побыстрей-ка, и чтобы самогрейки!

В ту же секунду в углу раздалось тихое постукивание и пощелкивание. К великому удивлению Вани, прямо в воздухе повисли две длинные вязальные спицы и начали двигаться, словно ими управляли чьи-то невидимые руки. Спицы вязали, да так быстро, что вязанье прибавлялось прямо на глазах! Пестрый клубочек шерсти, лежавший в корзине на полу, вертелся с сумасшедшей скоростью. Стук-стук-стук… Спицы мелькали все быстрее, и вдруг на пол упала связанная варежка.

Ваня ахнул:

– Вот это да! Волшебные спицы!

– Не спицы волшебные, а бабушка моя волшебница, известная на всю Снеговению Акулина-Вязальщица! Любые спицы может заставить все что угодно в один миг связать! – гордо заявила Живинка, и в этот момент на пол рядом с первой упала вторая рукавичка. – На, держи, это твои. В них у тебя никогда руки не замерзнут! Рукавички не простые, тоже волшебные, всегда греют так, будто только что их на печке высушили. Поэтому самогрейки называются. Никакой самый лютый мороз в них не страшен! И все, что моей бабушкой связано, имеет это свойство. Шапки, шарфы, свитера – все они самогрейки.

Тем временем спицы все стучали и стучали, а на пол продолжали падать вязаные вещи. Помимо рукавичек Ване достались шапочка с большим мохнатым помпоном, длинный пушистый шарф, свитер с высоким воротником и носки. Все вещи были ярко-красного цвета с орнаментом из белых снежинок. Мальчик примерил обновки и сразу вспотел от их жаркого тепла.

– Нарядный-то какой! – Живинка улыбнулась и всплеснула руками.

– Красавец! – добавила, кивая головой, бабушка Акулина.

Белая ворона, преследовавшая ничего не подозревающих Ваню и Живинку, все перелетала с дерева на дерево, оставаясь незамеченной до тех пор, пока не кончился лес. Дальше, перед деревней, простиралось снежное поле, и прятаться птице было больше негде. Ей пришлось покинуть укрытие и лететь следом, держась очень низко, чтобы в случае опасности нырнуть прямо в снег. Дети шли не оглядываясь и болтали о чем-то, но разобрать слов Леденюха – а это была она – не могла. Подлететь поближе было слишком опасно. Противный пес то и дело останавливался и нюхал воздух, даже рычал иногда, словно чуял ее. Того и гляди разразится лаем! Девчонка как назло зачем-то вылепила его из снега и оживила! Если бы не мерзкий пес, держащий ухо востро, может быть, Леденюхе удалось бы услышать что-нибудь важное и полезное. Но до слуха ее долетали лишь обрывки звонкого смеха, приносимого ветром, да хруст снега от их шагов.

И все-таки чуть раньше Леденюхе удалось подслушать разговор детей о Великом Благовее, поэтому ведьма знала, что вскоре они отправятся на его поиски. Уже много-много лет, десятилетий, а может, и столетий (кто их считал?) Леденюха мечтала найти дорогу к Повелителю Времени и Пространства. И если бы нашла, то, вне всякого сомнения, заставила бы его (нашла бы способ!) открыть для нее двери в Явь-Мир. А там.... Там для Леденюхи наступило бы настоящее раздолье! Там бы она развернулась по полной программе! Не только утолила бы свой вечный, никогда не утихающий до конца голод, но и почерпнула бы огромные силы, которых ей хватило бы на самые смелые мечты – такие смелые, что мечта уничтожить Деда Мороза была самой скромной из них. Ведьма Леденюха хотела править не только Снеговенией, а обоими мирами на этой планете – Явь- и Неявь- Миром. А может, и до других планет бы добралась! Правда, ей не было известно, есть ли подобные миры на других планетах, но она допускала мысль, что должны бы быть. Тогда Леденюхе не пришлось бы прятаться в жалком вороньем обличье и трястись от страха или отсиживаться в укромной ледяной пещере, обессилев от голода. Тогда все бы знали ее в лицо и кланялись ей в ноги! Тогда у нее всегда было бы вдоволь живой и теплой еды! Размечтавшись, ворона даже потеряла бдительность и чуть не попалась на глаза детям. Почти у самой деревни противная собачонка вдруг начала пронзительно лаять. Птица села на снег, закрыла свои красные глаза, сунула черный клюв под крыло и замерла, слившись с белым фоном. Она очень боялась, что, увидев белую ворону, Живинка узнает в ней ведьму, и тогда план Леденюхи рухнет. Когда она снова открыла глаза, то увидела, что дети уже прошли в ворота сквозь снежную стену деревни, и поспешила следом. От стены исходил звук, издали похожий на вой ветра. Ведьма знала, что это поющие снеговики. Не раз она пыталась подобраться к деревне поближе, но те начинали оглушительно выть, словно дули в трубы. Вот и теперь, завидев приближение белой вороны, они подняли тревогу. «О, загудели, загудели», – пробормотала про себя Леденюха, перелетая над снеговиками и вызвав тем самым их неистовый вой. Ворона направилась к крыше того дома, в который вошли дети, и устроилась поближе к печной трубе, в надежде услышать, о чем будут говорить внутри.