Алексей Рябинин - Приключение Таси Логопетовой, или Если волну потянуть за хвост

И снова в ответ раздался этот мерзкий одобрительный визг.

– Мальчишек я запер в кладовой. Там достаточно темно, чтобы не видеть своих отражений. Я позаботился о том, чтобы уничтожить все зеркала. Никто не сможет нам помешать, граф, будьте уверены.

– Ню-ню! Мечталкины – ваши фамилии, – буркнула я в темноту своим врагам, отползая обратно в репетиционный зал, ставший на время нашим убежищем, где меня уже заждались взволнованные Пашка с Веркой.

– Тазик милый, ну чего там? Нам кранты? Адски-дурацки! Ну не молчи. Все пропало? Мы все умрем?

– Ну я лично не планировала сегодня так бездарно губить свою молодость. И вам не позволю. Есть хорошие новости. Твой брат жив. И есть плохие. Их с ребятами держат в каком-то чулане. Да и еще… Самое главное. Все, о чем нам рассказывал Костя Упырь, правда. Этот фашист Крюгер и впрямь вызвал каким-то образом душу графа и через пару часов, когда случится лунное затмение, они вдвоем уничтожат здесь все живое, включая нас, воскресив из мертвых всех, кто когда-то стоял на этой сцене и не дожил до этого светлого дня.

– Не, ну они нормальные? Адски-дурацки! У меня днюха на следующей неделе, а они мне хотят ее испортить? Да не в жизнь! – бесновалась Симона.

– Ребят наверняка держат на первом этаже. Я бывал в этом театре не один раз с родителями и помню, что все подсобные помещения расположены в левом крыле здания, – будто снова впадая в транс, уставившись в одну точку, проговорил как по бумажке Зяблик. – Таська, помнишь мы детьми ползали туда через подвальное окошко? Есть там одна потайная дверца, соединяющая подвал с первым этажом. Они наверняка там.

– Молодец, Пашка! Значит, будем пробираться к подвальному окошку. Логичнее всего покинуть здание тем же путем, которым мы в него проникли. Пока врагу про нас не известно, он нас там не ждет. А значит, путь свободен. Выходим по очереди и на цыпочках. Да чуть не забыла – Паш, попытайся отодрать одно зеркало от стены. Ребята находятся в таком же состоянии, как и зрители, а Крюгер убрал все зеркала из здания.

– Как ему казалось! – зловеще ухмыльнулась Симона. Знал бы этот гад, что мы тут ему готовим!

– Тьфу-тьфу-тьфу! Вот лучше б не знал. – Сплюнула я через левое плечо, и мы стали пробираться к знакомому нам кабинету на втором этаже с нарисованным человечком мужского пола и буковкой «М», видимо, для тех, кто в танке. Шли молча и это задавало темп, что в нашем положении было не лишним. Как только я коснулась земли, спрыгнув с козырька под окном на мягкий газон и вдохнула свежий воздух, мне на мгновение захотелось стать просто маленькой девочкой, струсить и бежать отсюда, как можно дальше: к маме с папой, к взрослым дядям полицейским, к кому угодно, только бежать. Но тут же приземлившийся на мои пятки подслеповатый Пашка вернул мне утраченную решимость. Времени звать на помощь у нас не было. Да и не поверил бы никто в этот детский лепет. Получалось, что судьба чуть ли не всего человечества зависела сейчас от трех пятнадцатилетних подростков.

– Возможно, нас даже наградят, – словно прочитав мои мысли, схохмил Пашка.

– Посмертно, если будешь тормозить, – десантировалась Симона последней, едва увернувшись от зазевавшегося Зяблика.

Обогнув здание, мы добежали до левого его крыла и убедились, что подвал по-прежнему находится там и прикрыт он обычным фанерным листом, покрашенным в цвет стены, так что заметить его мог лишь тот, кто знал о нем раньше. Пашка проковырял ключом щель, в которую можно было просунуть ладонь и стал раскачивать фанеру, увеличивая проем. Наконец доска поддалась и резкий запах кошачьего туалета и плесени заставил нас отшатнуться.

– Ни черта не видать. Адски-дурацки! – прокомментировала обстановку Симона, которая решилась первой шагнуть в неизвестность.

Я шла за ней. – Ну, извини. Фонарик не захватили. Сейчас глаза привыкнут, тогда и сориентируемся.

Потеря очков сказалась на Пашкиной разворотливости, но не лишила его ясности ума. – Если память мне не изменяет, нам направо до трубы. За ней будет еще одно помещение. Что-то вроде каптерки для дворников, где они держат инвентарь. Мы еще лопату у них позапрошлой зимой стащили, чтобы помочь взрослым каток во дворе расчистить от снега. Мне потом за эту лопату родители долго вспоминали. Заставили обратно отнести и покаяться.

– Отнес? – с каким-то странным укором поинтересовалась Верка.

– А куда б я делся?

– Верка заулыбалась. – Вот видишь, Пашка, как одно маленькое доброе дело помогло тебе совершить большой героический поступок. Кто знает, не отнеси ты тогда ту лопату, может быть, и не вспомнил бы ты сегодня про эту кладовку и блуждали бы мы тут до скончания веков. А так, минута позора отложилась в твоей памяти на всю жизнь.

Я нащупала рукой шершавую поверхность трубы и, оценив какова она в диаметре, решила штурмовать ее сверху, поскольку очень уж не хотелось вляпаться во что-нибудь неожиданное, пролезая под ней на карачках. – Вы закончили детские воспоминания? Кажись, я дверь нашла. Но тут замок.

– Навесной? – подскочил Пашка.

– Да.

– Квадратный? – не унимался он.

– А какой еще?

– А отверстие для ключа сбоку или посередине?

– Отверстие… – я обтерла замок ладонью со всех сторон. – Отверстие сбоку.

– Тогда пляшите. Папкин это замок. Мы ж, когда лопату стащили, мы с Мотей копеечный тутошний сбили с петель, и отец мой потом дверь эту сам чинить вызвался. И замок новый он тогда покупал, чтоб конфликт по-доброму замять. За это в основном и влетело мне. Не за лопату же.

– Отлично. И как нам это теперь поможет? – не скрывала я своего раздражения.

– Так я ж один ключик то не отдал тогда на всякий случай. Он у меня на связке так и болтается по сей день, как память.

– Ну, Зяблик. Ну рецидивист со стажем. Дурацки-адски! – Верка хлопнула Пашку по плечу.

Зато у меня его признания вызвали совсем другие эмоции. – Ты мне об этом не рассказывал, Пашечка. Выберемся отсюда, поговорим о твоем криминальном таланте.

– Таська, не ругай ты Зябу. Что б мы делали без его золотого ключика?! Он же осознал, что чужое брать не хорошо. Правда ведь, Зяблик? Ты осознал?

– Ну, конечно, – испуганно промямлил тот, поняв, что его бравада может стоить ему слишком дорого. – Я ж не для себя, я для детей, для всех… Я ж как лучше хотел…

Если бы в подвале был свет, то выражение моего лица в эту минуту можно было бы описать, как яростное. – Это тебя не оправдывает. Так бы и прибила недоумка. Открывай! Чего смотришь, домушник недоделанный. Интересно, каких тайных подробностей я еще о тебе не знаю?

– Таська, ну чего ты завелась? Сама будто святая! Забыла, как мы ложки из столовой тырили по весне? – выступила заступницей Симона.

– Мы войдем сегодня в эту дурацкую дверь или так и будем здесь стоять? – прошипела я в буквальном смысле от того, что мозг мой закипал.