Олег Раин - Услышать, как растет трава

– Иди, иди, герой, – буркнул я. – Времени мало.

Он словно услышал меня – собрался с духом и юркнул за порог. В проходе тоже не растерялся – недолго думая, дунул вслед за моими друзьями. Я понадеялся, что это послужит примером и Тихону.

– Ну? – я посмотрел на медведя и медленно отворил скрипучую дверцу. – Не слопаешь меня?

Нет, лопать он меня не собирался, но и выходить на волю тоже не спешил. Мы сидели напротив друг друга, и впервые между нами не было никакой преграды. Было до жути страшно, но еще страшнее было то, что он мог так навсегда и остаться здесь. А я по сию пору понятия не имел, как выманить его наружу – да еще усадить в наш фургон. Только сейчас мне стало ясно, что весь наш план был сплошным мальчишеством. Наивные глупыши, решившие восстановить справедливость с помощью двух картофельных базук…

А еще я ни на секунду не забывал, что добрый и плюшевый Тихон – все-таки не хомячок и не морская свинка. Большущий зверь глядел сейчас на меня, и, конечно, продолжал страдать от боли в перебитых лапах. И кто бы осудил его за то, что обиженному на людей мишутке вдруг захотелось бы дать ответку? Какая разница – кто ломал лапы, кто обижал? Возможно, для медвежьего племени все мы были на одно лицо – отвратительно гладкокожие и круглоголовые, с нелепыми нашлепками вместо носов.

– Ти-ихон, – ласково протянул я. – Тихо-оня мой добрый. Краса-авец… Пойдем со мной прогуляемся, а? Ты же знаешь, как мы тебя любим. И машинку для тебя приготовили. Ты ведь у-умный, ла-асковый – все на свете понимаешь…

Все это я даже не говорил, а почти распевал, и медвежья голова вдруг медленно-медленно потянулась ко мне. Замерев, я ошарашено замолчал, и в следующую секунду шершавый горячий язык мазнул меня по левой щеке, и еще раз – уже по правой. Господи! Я чуть не умер! Сначала от страха, а потом от жаркой признательности. Потому что все получилось, и я мог поклясться, что Тихон меня понял! Понял и принял! И сны он про нас тоже наверняка видел, и верил, что рано или поздно кто-нибудь придет за ним. Вот мы и пришли! Отныне я был уверен, что ни грызть неуклюжего спасателя, ни мстить кому-то из моих друзей Тихон не станет. Никаким туповатым зверем он не был и точно понимал, кто есть кто. Тем более что наш Тихон был не просто медведем, а цирковым артистом, и, как я уже говорил, вместо одноядерного процессора давненько носил в голове нечто более мощное.

– Пошли, мой хороший, я помогу… Выбирайся, тут совсем недалеко. Смоемся из этого гадюшника, а после доставим тебя в нормальное место…

Он снова лизнул меня в щеку, и я вспомнил те знаменитые кадры с англичанином Ричардом Уисом, что в несколько дней облетели всю сеть. На них огромный лебедь доверчиво обвил шею спасителя своей, а голову положил мужчине на грудь. Это при том, что характер лебедя немногим нежнее медвежьего…

– Давай же, Тихон! Надо выходить отсюда, – я поманил его руками и чуть отодвинулся.

С тяжелым стоном, мохнатый пленник оперся на передние лапы, двумя судорожными рывками выполз из клетки.

– Молодец, Тихон! Молодчага!

А он тем временем на несколько секунд припал к полу, словно пережидая приступ боли и собираясь с силами.

– Как они тебя, бедненького! – я робко погладил зверя. Шерсть медвежья была далеко не шелковистой, да и грязи на ней хватало, но сейчас я не обращал на это никакого внимания. – Давай, Тихон! Ты ведь можешь. Вставай на задние лапы и доберемся до фургона… Как там у вас говорили… Але оп!

Тихон поднял голову, качнулся всем телом и внезапно стал подниматься. Прямо как кит из океана. Я до двух сосчитать не успел, как он полностью выпрямился. Да!! Он стоял на задних лапах и был теперь выше меня на целую голову!

– Ай, красава! – я осторожно попятился. – Ай, молодец! Давай за мной, Тихон! Уходим отсюда. Всего-то несколько шажков…

Волки, кабаны и прочие зверюшки в своих клетках пришли в неистовство. Метались и тыкались мордами в прутья, скреблись и поскуливали. Но я старался на них не смотреть. Ну, правда, не могли мы всех выпустить. Кроме того, эти ребятки были вполне способны меня сожрать. Их, как ни крути, привезли не из цирка, а прямиком из леса…

Когда мы выходили на крыльцо, меня можно было смело выжимать, лицо, спина – все было мокрым от пота. Но Тихон продолжал шагать за мной, и я уже не сомневался: главное чудо произошло, и теперь у нас все получится…

На крыльцо мы вышли, точно на цирковую арену. Даже связанный охранник задергался и заегозил в своем креслице, силясь отодвинуться от нас подальше. Только Боб с Зайцем не позволили ему опрокинуться. Впрочем, и они ошалело смотрели на моего высоченного соседа. Стоящий на задних лапах Тихон был, в самом деле, прекрасен.

– Ну, ты даешь! – тихо проговорил Кулер и тоже отступил на шаг. Даже через балаклаву было видно, что рот у него приоткрыт.

– Все нормально, своих он не трогает, – я погладил медведя, а он, скрипуче переступив, с кряхтением опустился на перила. Стоять ему, бедолаге, было тяжело. Мне показалось, что он дрожит. Ну, да! – озноб волнами проходил по крупному телу – теперь я отчетливо ощущал это и ладонью. На миг мне даже захотелось обнять Тихона. И обнял бы, если б не таращившийся на нас охранник.

– Енот вас не напугал?

– Что? Ах, да, енот… Да нет, мы поначалу вовсе подумали, что это кошка, особенно и не смотрели.

– А где фургон? – спросил я.

– Да вот он, уже подъезжает, – Боб спрыгнул с крыльца, взмахнул своей картофелепушкой. Из-за угла показался «Citroen Jumper», наш железный скакун и бегун, на который мы возлагали все свои надежды. Осторожно газуя, Тарас подогнал наше авточудо вплотную к ступеням, Боб проворно распахнул задние дверцы.

– Полезет он? Сумеешь уговорить?

Вопросы были обращены ко мне, но я помалкивал. А что тут можно было сказать? Да, Тихона я вывел, но на волю выходить – это одно, а упихивать зверя в тесный автокороб – совсем другое. Но и задерживаться здесь было нельзя. По сути, мы стояли на самом виду, и каждая жилочка во мне сейчас исходила заячьей дрожью. Все висело на волоске, и в любой момент могло случиться непредвиденное. Хотя главным непредвиденным событием являлась на сегодняшний день наша несуразная команда. Лилипуты, осмелившиеся воровать пирожок у Гулливера… Да блин! – если бы не Тихон и не та жесть, которую собирались с ним сотворить здешние хозяева, сто раз мы бы еще подумали. Только вся штука крылась в том, что папы и мамы воспитывали нас несколько иначе. В детском саду и в школе, с экранов телевизоров и отовсюду нам без устали твердили, что животных надо любить, а природу всячески оберегать, что если кому-то больно, нужно вставать на защиту и пытаться помочь. Вот мы и пытались. Потому что чувствовали и знали: случись сегодня с Тихоном страшное, и для нас рухнет всё. И весь мир, и наша дружба, и вера во что-то первостепенное, на чем, как на трех пескариках еще покоилась наша большая планета.