Лидия Згуровская - По следам четырех сезонов. Крымский календарь природы для детей

Так вот о кулике вальдшнепе. Его тоже можно услышать, но по-другому. Весной он, принаряженный и несколько возбужденный свадебными хлопотами, летает, свесив длинный нос, по лесу и хоркает. Осенью замолчит, да и различить его и в полете, и на земле трудно в это время: перышки у него скромненькие, по цвету точь-в-точь листва осенняя, и летает он тихо, почти бесшумно, как все ночные птицы и летучие мыши. Зато уж весной куличок-мужичок душу отводит. Грудкой розоватой хвастает и старается, чтоб подружка его услышала и подумала: а вдруг это тот самый мой суженый-гаданый? А женишок вовсю выкладывается и подхоркивает, и подсвистывает, и даже букву «о» знает: «хру-хру-хру-фью-фью-фью», а потом «о-о-о». И еще танцует, выделывает в небе свои жениховские антраша и кульбиты. Где уж тут самочке устоять?

Гнезда у вальдшнепов потаенные, перешагнешь – не увидишь, а в гнезде четыре буроватых, тоже под цвет прошлогодней опавшей листвы, яйца. Самочка сидит на гнезде крепко, хоть рядом пройди – не вспорхнет, не выдаст гнезда, сбережет свою грядущую детвору. Бывали случаи, хряснет в лесу сухостоина, упадет дерево рядом с гнездом и даже ветками заденет самоотверженную мать, а она сидит, терпит. Хороший поэт Александр Яшин, проходя как-то по болоту, набрел на такую преданную мать, полюбовался ею, не тронул и впоследствии написал об этом так:

Надо сказать, что бережное отношение к самкам пернатых, к их гнездам, яйцам и птенцам – давняя традиция русичей, и у них существовали определенные охранительные заповеди, в одной из которых сказано: «Аще улучите гнездо птичие перед лицом твоим на пути или на древе некоем, или на земле и в нем птенцы и яйца и мати сидит на птенцах или яйцах, да не возьмеши матери и со птенцы». Птицам такого рода милосердные заповеди неведомы, потому, если крепко сидит на гнезде, подпускает – значит, самочка надеется на нашу человеческую совесть и порядочность, доверяет нам и себя, и детей своих. И это святое, а через святое не принято было раньше перешагивать. Такого рода поведение пернатых матерей в Природе все же исключение. В массе они очень боятся и хищников, и нас с вами, читатели, и потому как только самочка поймет, что гнездо с птенцами или яйцами обнаружено, тут же потаенно перенесет в клюве и то и другое в безопасное место.

Поберечь бы нам вальдшнепов. Обеднел ими наш полуостров.

Не надо бы весной бить этих умников. И танцующих в воздухе радостно оживленных самчиков, и самоотверженных на гнездах их подружек. А ведь били и бьют. Грешил этим в свое время и Александр Куприн, который написал для детей всем известный замечательный рассказ «Белый пудель». Очень любили весеннюю охоту Аксаков, Тургенев, Л. Толстой с сыновьями. Не будем задним числом осуждать наших знаменитых предков. Наверняка в их время дичи вообще и симпатичных куликов в частности было в полях и лесах необоримое множество, а вот крымским охотникам поберечь бы остатки своей охотничьей дичи. Совсем ее мало осталось на полуострове.

И хорошо, что «вне выстрела». Глядишь, на будущую весну вместо одного-двух прилетят по весне в Крым несколько лесных куличков.

Японский поэт Сики как-то подсмотрел милую смешную сценку и описал ее тремя короткими строчками:

Этот самый карп со своей мокрой макушкой многое может. Может прожить и 50, и 100 лет, отложить 2 миллиона икринок и поговорить «за жизнь» с соседями и родственниками, издавая скрежещущие звуки особыми глоточными зубами. А родственников у карпа более двух тысяч видов. Кроме этого, карп очень теплолюбив, выносит температуру до 35 градусов, во всем остальном тоже неприхотлив, общителен и в то же время по характеру – меланхолик и в движениях медлителен.

Многие из этих качеств карп передал своему как бы двоюродному братцу линю. Пожалуй, этот линь – самый интересный среди пресноводных рыб Крыма. В обыденной будничной жизни он нетороплив и уравновешен. Об этом даже в старой пословице говорится: «Ходит, как линь по дну, воды не замутит». Но вот в конце мая зацветают на берегах крымских водоемов калина и шиповник, и линя не узнать. Прежде всего принаряжается, в свадебный наряд облачается, подплывает к поверхности воды из глубин и начинает всячески «выставляться». Бьет хвостом, выпрыгивает из воды, что-то бормочет себе под нос и явно подтанцовывает под одному ему слышимую музыку. Люди об этом периоде их жизни говорят: «Лини плещутся». Превращаются, если сравнить их с литературными героями, из обленившихся сонных обломовых в обуянных какой-то лихорадочной подвижностью хлестаковых. А ничего не поделаешь. Весна время свадеб, время любви, а любовь, согласно французской пословице, «даже ослов заставляет танцевать». Кончится это время, и лини вновь обретут медлительность, невозмутимость и склонность к врачеванию своих чешуйчатых собратьев.

А как случилось, что люди это подметили? Ведь во внешности этого рыбьего меланхолика нет ничего броского, оригинального или чего-то такого, что указывало бы на какие-то его «медицинские» наклонности. Толстый, зеленовато-бурый, с мягкими фиолетовыми плавниками, чешуя мелкая, покрытая густой слизью, и вот эта-то слизь и послужила причиной того, что линь зачислен в число рыбьих целителей. Как-то ученые, изучавшие рыб, обратили внимание на одну, с их точки зрения, странность. Отъявленная хищница щука, даже будучи очень голодной, никогда не трогает и не покушается на линя. А ведь линь перед щукой – все равно что беспомощный щенок перед голодным рыкающим львом. Так в чем же дело? Все оказалось просто. В случае каких-либо поранений щука находит линя, трется о него поврежденным местом, и слизь затягивает ранку, образуя что-то вроде пластыря. Ранка в итоге заживала, так как слизь у линя бактерицидная, она убивает все гноеродные бактерии и не допускает никаких нагноений. Интересный опыт в связи с этим решили провести в Англии. В некоторых рыбных лавках стали разрезать щукам брюхо, чтобы показать покупателям, насколько они жирны. По длине этот разрез был примерно пальца на три. Если покупатель брал рыбу, он платил за нее и уходил. Если не брал, брюхо щуке на живую нитку сшивали и бросали в пруд к линям. Лини заживляли эти разрезы, и живые прооперированные щуки вновь шли на продажу.