Мария Токарева - Сны Эйлиса. Книга II

Башня встретила сквозняком коридоров, ярко-зелеными гобеленами, причудливыми статуями русалок. В целом, внутреннее убранство мало чем отличалось от собственной твердыни янтарного чародея. Только обилие желтых и оранжевых оттенков заменяли прозрачно-зеленые, словно первая весенняя зелень. Как же давно Эйлис уже не видел настоящей весны! В башнях-то царствовало вечное лето или тот сезон, который нравился хозяину. Поговаривали, что Илэни выбрала для своей башни вечную зиму, словно символ самой смерти. Хотя вряд ли Нармо стал бы задерживаться в обители вечной стужи. Мысль об Илэни резанула неприятными подозрениями: один ли явился незваный гость?

Раджед поднимался по бесконечным лестницам, ориентируясь на след магии хозяина. Мимо него проплывали загадочные студенистые шары и квадраты, напоминавшие шапочки причудливых медуз.

«Это еще что такое?» – подумал Раджед, невольно присматриваясь. Удалось различить пунктирные линии, нанесенные на разноцветную массу, словно кто-то расчерчивал заготовку для будущего творения.

Кто-то наносил линии материков и морей, выстраивал миниатюры деревьев и городов. И тогда Раджед догадался: это те самые призрачные миры из снов, созданием которых Инаи занимался большую часть своей сознательной жизни. Просто так, от нечего делать, он играючи создавал макеты несуществующих миров, которые наблюдал во сне. Вскоре мимо проплыли завершенные «миры» – кристальный светящийся город, чудесные замки с садами, бесконечные прерии. Один мир представал нарушением всех законов физики: три сплетенных кольца разной величины образовывали модель трех планет. По внутреннему контуру каждого вырисовывались материки, внешние же покрывала лава.

В этих фантазиях не обитали настоящие люди, да и животные с растениями едва ли имели что-то схожее с живыми. Творить из ничего не умел даже неудавшийся Страж Вселенной. Запретное знание, запретное для смертных умение.

Однако Инаи скромно тешил себя фантазиями и играл в доброго демиурга, не претендуя ни на что другое. Он устанавливал законы, придумывал историю каждой модели, создавая их, безусловно, с большой любовью мастера к своему творению. Что еще делать в умирающем страшном мире? Топить свою горечь в радужных иллюзиях, представлять себя божеством, что способно как-то влиять на историю. И не важно, что за пределами башни все рушилось. Все не важно, пока до уютной норки не добрался враг. И ни один из придуманных миров не помог оборониться.

Раджед зло сжал кулаки, выпуская мерцающие когти – вот, для чего нужна настоящая магия. Впрочем, с ней тоже не удавалось заполучить многие вещи.

Льор поспешил вверх по лестнице, врываясь в обширную спальню цаворитового чародея как раз в тот миг, когда когти Нармо тянулись к шее незадачливого льора.

– О! Вот и главный гость пожаловал! – тут же отвлекся яшмовый. Без сомнений, он напал еще для того, чтобы заманить Раджеда в очередную ловушку. Разгадать бы, какую!

– Отпусти его, стервятник! – приказал янтарный льор, властно укалывая простертой ладонью.

– Как скажешь, как скажешь, – растянулись в широкой ухмылке губы Нармо, он хитро щурился. Раджед следил за каждым его движением, за колыханием воздуха, за малейшим звуком. Однако так и не успел понять, в какой момент случилось то… нечто… Даже не описать, что именно.

Нармо схватил талисман Инаи, опрокинув мальчишку. Из ярко-зеленого камня вырвался поток энергии. Показалось, что целились прямо в сердце, однако Раджед ловко уклонился вправо, злорадствуя, насчет грубости и непродуманности внезапной атаки. Однако в следующий миг льор уже проклинал свою самонадеянность: Нармо метил вовсе не в противника. Он использовал чужой талисман, чтобы притянуть один из сотен «сонных царств», моделей из сновидений. Нечто незримой силой обволокло все тело, точно затянуло в прозрачный кокон, а затем в долю секунды рвануло куда-то вниз.

Раджеда ослепила ярчайшая вспышка, точно в глаза ударило сияние сверхновой. Веки инстинктивно сомкнулись, но жизненно важно оказалось их разлепить, кое-как привыкая к нестерпимому сиянию вокруг.

Чародей поморщился, замечая, что оказался среди совершенно незнакомой пустоши, заполненной бирюзовыми кристаллами разной формы и размера. Буквально все вокруг состояло из них, отражая искаженно яркий свет.

– Да что за?.. Пропади ваши самоцветы! – выругался Раджед, всплеснув руками. – В Эйлисе камни, тут кристаллы!

В первые мгновения он совершенно не понимал, куда и как его занесло. В голове пронеслось множество версий случившегося. Нармо удалось открыть портал в какой-то другой пустынный мир? Где-то в Эйлисе обреталась кристальная равнина? Кто-то навел сложносочиненную иллюзию?

Под ногами двоилось и троилось собственное отражение в неровных пластах некого полупрозрачного минерала. Раджед постучал каблуком сапога по ним, убеждаясь в реальности царившей вокруг картины. Невозможная яркость мешала думать, слепила до головной боли. Поэтому льор поспешил наспех сотворить магией янтаря что-то вроде защитных очков, от которых мир вокруг приобрел приятные медовые оттенки. Вряд ли точное цветоотображение подсказало бы ответы насчет случившегося. Впрочем, они не заставили себя ждать, когда откуда-то с неба донесся извиняющийся дрожащий голос:

– Это один из моих снов.

И тогда все встало на свои места. Конечно же! Инаи создавал множество моделей миров, притом настолько детальных, что любой бы спутал их с реальностью. И, вероятно, чародей снов не просто рассматривал их, но иногда сам прогуливался по бескрайним равнинам своих фантазий. Ныне же он представал незадачливым божеством, которое само не ведает, как управиться с созданным миром.

«Значит, это все-таки иллюзия!» – анализировал обстановку Раджед, осматриваясь вокруг и надеясь, что кристальные равнины не населены ради антуража какими-нибудь чудовищами из кошмаров. Оставалось уповать на магию янтаря, которая, к счастью, никуда не делась. Но ситуацию осложнил другой голос, разверзший импровизированные небеса:

– Кто бы мог подумать, янтарный льор оказался букашкой! – С этими словами на равнину опустилась гигантская ладонь, от которой Раджед едва успел отскочить. – Теперь его придавит пьедестал его же самодовольства. – Ладонь взмыла ввысь и вновь с размаху опустилась; враг охотился за янтарным магом, словно за каким-то муравьем. – Беги! Беги, лилипут!

И Раджед бежал, перескакивая по скользким кристаллам, вызывая локальные бури. Однако в мире чужого сна его действия едва ли могли кому-то навредить. Творец иллюзии не допускал, чтобы его модели миров однажды ополчились против создателя. Он не наделил их свободой воли и разумом, все оставалось проекцией его воображения. Но он не учел, что там кому-то придется по-настоящему вести борьбу.