Валерий Костюк - Вежэм. Остросюжетный эпос

Гармонист наш, между прочим,
Хоть куда был молодец.
Весельчак Василий Рочев —
Яд для девичьих сердец.

Заиграет парень звонко,
Развернув дугой гармонь,
И помчатся в пляс девчонки,
Озорные как огонь.

Любят девки гармонистов,
Так и липнут, как на мёд.
Серебром звенят мониста,
Коромыслом пляс идёт!

А не то, – свернёт гармошку,
Да растянет грустный лад:
Запоёт про «путь-дорожку»
Да «укрытый снегом сад».

Погрустнеют тут дивчины
И слеза блеснёт в накат,
Хоть и не было причины
Пять минут тому назад.

Так, – в веселье и затеях
Задавал всегда он тон,
Чем всегда дразнил Гордея,
Лишь забаву видя в том.

А Гордей, сказать вам надо,
Гармонист в селе второй.
В том пуста его досада —
Не силён он был игрой.

Но себя считал он первым.
Тут – к нему не подойди.
Был завистлив, горд немерно —
Вот уж, в чём он впереди.

Так, ни в чём друг другу спуска
Не давали пареньки:
На одной дорожке узкой
Им встречаться не с руки.

И Гордей всегда подначить
Норовил по мере сил.
Знал ведь – примет не иначе
Всё, как вызов наш Василь.

«Мол, такое дело, – скажет, —
Тут, тебе не по зубам».
Да ещё с ухмылкой даже
Подмигнёт затейно нам.

Не без умысла тут злого
Поддевал всегда Гордей.
Знал, коль даст Василий слово,
Так исполнит, хоть убей.

С той надеждой подбивал он,
Что сорвётся под конец —
Был Василий добрый малый,
Да в горячке был гордец.

Обернись всё неудачей,
Так девичий дружный смех
Стал бы парню не иначе,
Лишь обидою на всех.

А случись, – он вдруг в обиде
На смешок ли, на словцо,
Так с неделю не увидят
Девки милое лицо.

Вот уж тут разгул Гордею —
Жми меха, да не ленись.
Пусть хотя бы на неделю
Был он первый гармонист.

Было мне давно в догадку,
Что к чему за той «игрой».
До поры всё было гладко,
Хоть и брало дух порой.

Помню, как-то раз весною,
Поглазеть на ледоход
Всей компанией честною
Собрался к реке народ.

Льды порядком поредели.
Видим вдруг: среди коряг,
На стволе упавшей ели,
Лопоухий плыл «моряк».

Подзамешкался зайчишка,
Видно, как-то на реке.
По всему видать – «мальчишка»,
Хоть порядком вдалеке.

Жаль всегда живые души.
Только, как поможешь тут?
Метров двести там до суши:
Соскользнёшь и не найдут.

Как на грех – Гордей был рядом
И Василий, – как назло.
На него скосившись взглядом,
Произнёс: «Не повезло.

А хотя, сказать по чести,
Можно было бы достать,
Да не знаю в нашем месте
Я того, кому – под стать».

Усмехнулся Вася Рочев
И прищурил глаз слегка.
Взгляд такой всегда пророчил —
Зреет план у паренька.

Вдруг сорвался парень с места,
Полушубок скинув влёт.
Из такого был он теста,
Что без страха шёл на лёд.

Вмиг он был уже далёко,
Припустив с разбега вскачь,
Льды считая перескоком,
Словно лёгкий, быстрый мяч.

Вот почти совсем у цели
Поскользнулся парень вдруг…
Охнув, все оцепенели —
Пролетел в толпе испуг.

Холодок прошёлся кожей —
Все не двигаясь, молчат,
Лишь внезапно, словно ожив,
Вскрикнул кто-то из девчат.

Извернулся парень ловко,
Льдину цапнувши за край;
Царапнул по льду подковкой,
Помянув, должно быть, рай.

Только лишь на миг отдышку
Мог Василий взять для сил.
Изловчась, легко зайчишку
Он за уши подхватил.

Тот, как будто понимая,
Ни рванётся, ни взбрыкнёт;
А под ними плыл, качая
На бегу, весенний лёд.

Но едва сошли на берег,
Вмиг рванул и ну бежать.
Видно было – не намерен
Он знакомство продолжать.

А Василий тут вдогонку,
И достало ж парню сил,
Засвистел задорно, звонко.
Заяц пулей припустил.

Неспеша вернулся малый.
Мол, де – всё нам нипочём.
Усмехнулся, как бывало,
И слегка повёл плечом.

«Вот уж, хват! – дивились люди. —
Ай да парень – лих как бес!»
Долго был там в пересуде
Этот случай средь невест.

Лишь Гордей Пиров в накладе,
Хоть о том не скажет вслух:
«Погоди, дружок, уж сладим —
Из воды не выйдешь сух».

Всё в надежде на осечку:
«Дай-то, вдруг случится сбой,
И задует Бог ту свечку,
Что несёт перед тобой».

Так Гордей, на случай метя,
Соблазнял, как повелось:
То поманит на медведя,
То – в прицел маячит лось.

Долго шло всё без накладки,
Да дразнить судьбу, увы,
Не всегда всем сходит гладко —
Не лишиться б головы!

Вот собрались раз на лося.
Был в разгаре самом гон:
Спозаранку уж доносит
Рёв и хруст со всех сторон.

«На реву», сказать, охота —
Это вам не «скрадом» – тир.
Не взяла бы тут икота,
Когда вмиг – с овчинку мир.

Тут – в напряге до озноба.
Не сморгнёшь – куда там, брат!
Хрустнул веткой – сразу в оба.
Аж впился в плечо приклад.

Только вабить* стал Василий,
Вмиг взорвался хрустом лес:
Рёвы эхом голосили,
Будто где проснулся бес!

Ветки брызнули в обломки,
Словно щёлкнул страшный кнут.
Лось ворвался с рёвом громким —
Был в секунды тут как тут.

Зверь взглянул осатанело,
Наклонил к земле рога
И рванулся очумело
На внезапного врага.

Вскинул Рочев тут двустволку:
Раз – щелчок, за ним – другой!
Две осечки эхом долгим
Плыли вечность над тайгой.

Наконец, раскатом звучно
Слился выстрелом дупе́ль **.
Лось упал, ломая сучья,
Как подрубленная ель.

Подоспел Гордей там к сроку —
В лося выпалив в упор,
Да промешкал, ненароком…
Вроде как, – скажу в укор.

Смял Василия сохатый,
Мёртвым грузом навалясь.
Застонал, упав как ватный,
Тот на мох кровавый, в грязь.

На себе тогда вёрст двадцать
Парня нёс домой Пиров.
Тот был слаб и сомневаться
Стали: «Будет ли здоров?»

Отлежался всё же Рочев,
Хоть был долго в забытьи
И на ноги встал досрочно,
Кости пробуя свои.