Сергей Маркелов - Усену: Странствия Охвы. Цикл «Усену». Книга третья. Том 1

В глубине души, конечно, я был рад за Ярси, а еще глубже завидовал ему, но все это затмевала раздражительность и нервозность.

Наконец-то стало смеркаться. Ярси и Уна успокоились и устроились поближе друг к другу, готовясь ко сну.

– Простите, я сейчас вернусь! – вдруг вскочила Уна на лапы, и быстро удалилась. Ярси, проводив ее взглядом, хотел было последовать за ней, но я вырос у него на пути.

– Далеко направился?

– Охва, я скоро вернусь!

– Ну, уж нет! Я весь день наблюдал за вами, и вот, что я скажу! Вы можете заигрывать, шептаться, но не больше. Вы оба еще слишком юны. Так что, поворачивай назад, и ложись спать!

– Но Охва!

– Никаких Охва! Или ты забыл кто здесь старший! Я в ответе за тебя малыш!

– Не называй меня так!

– Ух, как заговорил? Быстро же ты повзрослел. Значит, как принимать серьезные решения, так Охва. А как легкомысленные – я сам! Нет уж! Вернись на место!

– Нет! Ты не можешь мне указывать!

– Нет!? Это мы сейчас посмотрим, – чуть ли не с когтями я стал надвигаться на Ярси.

Но прежде, чем достиг его, и совершил непоправимое, появилась Уна.

– Вы кричали? Что-нибудь случилось? – кинулась она к нам.

– Спроси у Ярси! – бросил я и присел в сторонке от него.

– Все нормально Уна, – поспешил успокоить ее Ярси, кинувшись ее на встречу. – Просто, кто-то слишком много на себя берет! – бросил Ярси, на что я вконец обиделся и отвернулся от обоих, изображая, что крепко уснул.

Ярси и Уна в свою очередь, также устроились поудобнее, и вскоре засопели в унисон.

Следующее утро, не принесло никаких перемен ни в отношении рысят, ни в наших с Ярси, с которым я говорить отказывался. Понимая, что я намеренно избегаю его взгляда, Ярси назло мне, отправился на охоту с Уной, приобняв ее, как старый друг. Я сдержанно отреагировал на действия Ярси, и когда рыси удалились, начал ходить взад и вперед. Кляня уже себя за то, что все это заварил.

Как будто на зло, не успел я успокоиться по одной причине, как стал нервничать по поводу долгого отсутствия рысят. Я успокаивал себя, говоря, что они вольны жить так как им вздумается, но все же некое плохое предчувствие не давало мне покоя, и я все ходил взад и вперед, вовсе не желая, чтобы мои опасения сбылись. Но именно так и случилось, когда из леса со всех лап в мою сторону сам не в себе кинулся Ярси. Сразу бросив на него взгляд, я понял, что что-то не так.

Направившись ему навстречу, достигнув его, я оказался крайне удивлен, так как Ярси был до такой степени напуган. На нем не было лица, он был весь всклокочен, шерсть стояла дыбом, он тяжело и часто дышал. В его глазах таился непомерный ужас, охвативший все его нутро.

– Ярси, Ярси, что случилось? – затараторил я, пытаясь докричаться до рысенка, но он, остановившись, схватившись за голову обоими лапами, и совершенно был невменяем.

– Уна, где Уна, Уна?! – задергал я его за грудки.

– Ярси, что ты сделал, что ты сделал?! – кричал я ему в ухо, но Ярси не отвечал, лишь горестно мычал на каждое мое слово.

Мне еще долго бы пришлось добиваться от него разъяснения, если бы в следующее мгновение в лесу, где-то совсем рядом, не раздался оружейный выстрел. Мне все сразу стало понятно, и впившись испепеляющим взглядом в Ярси, я лишь тихо молвил:

– Или не сделал?

Получив утвердительный ответ, в его глазах, я кинулся прочь от него вглубь леса.

Я мало помню себя в те минуты, так как впал в нечто подобное состоянию аффекта. Совершенно не помню, сколько бежал по лесу, в поисках следов или хотя бы какой-нибудь зацепки. Но точно не забуду того момента, когда выбежав на лесную открытую полянку, замер на месте, увидев, что вся она покрыта капельками крови, явно принадлежавшей Уне. В следующее мгновение до моего слуха долетел собачий лай. Я тут же понял, чьих это рук дело и кинулся на лай. Но как бы быстро я не бежал, лай все удалялся и удалялся, и вскоре вовсе утих.

Вспомнив, что к северу от леса простирается река, я бросился к ней, в надежде, что там смогу нагнать человека. Но достигнув берега, обнаружил лишь человеческие следы, да все те же капли крови на песке, и следы от его лодки на берегу. А прислушавшись, я услышал еле уловимый шум моторной лодки, с каждой секундой становившийся все тише и дальше. Осознавая, что уже поздно, что-либо предпринимать, я сел на берегу, опустил голову и впал в глубокую задумчивость.

Сколько она длилась я не знаю, но вывел меня из нее голос Ярси, отыскавший меня по следам через какой-то время.

– Охва, Уна, ее… – невнятно, тихо молвил он, и я, придя в себя, не поднимая на него своего взгляда, пошел обратно в лес, в свои родные места.

– Охва, прошу… – протянул жалобно Ярси, – Это все я виноват. Ты был прав, я слишком еще юн! Я забыл это, забыл всего на один день! Похвастался перед Уной, что все могу и сам привел ее в ловушку… – тихо начал Ярси, не смея поднять головы.

Я же остановился, повернулся к нему, и не говоря ни слова впился в него равнодушным взглядом.

– Она говорила, что что-то чует, но я не слушал ее, как не слушал ранее тебя. И тогда, тогда… – еле слышно говорил Ярси, переходя на слезы горя и отчаяния.

– Не успел я сделать и шаг, как она оттолкнула меня и вместо меня угодила в железные острые тиски обоими передними лапами! Не успел я что-либо понять, как на поляну выскочила собака, а следом за ней показался человек. Уна звала меня и звала, а я оставил ее! Я бросил ее! Понимаешь Охва? Я.. я… жалкий трус, червяк недостойный больше жить! Уна-а, – заунывно протянул Ярси, упал лицом на землю, нанося сокрушительные удары по своей голове передними лапами, и все повторял.

– Уна! Уна! Уна!

Каждый раз все тише и расплывчатее, как будто он утопал в собственных слезах и грязи, образовавшейся от их изобилия. Даже мое очерствелое сердце после всего, что натворил Ярси, не способно было лицезреть таких мучений друга. И я, по-прежнему ничего не говоря, подошел к нему, и тихонько и нежно погладил его по голове. А он, подняв на меня свою чумазую избитую горем и слезами мордочку, заглянул мне в глаза, ища сочувствия и помощи.

– Уна пожертвовала собой ради тебя, так не сокрушайся… Слезами горю не поможешь, – молвил я, и помог подняться рысенку на лапы.

– Ты прав Охва! – приободрился рысенок. – Нужно спасти ее.

– Это были люди не с базы, у них собаки, а значит это охотники, и Уна уже мертва, – подытожил я печально.

– Охва, прошу, пощади меня, не говори так. Уна жива, я чувствую это! Наши сердца бьются в унисон, и я чувствую, как ей страшно… – начал было Ярси, но я покачал головой и побрел обратно назад.

– Охва, никогда и ни о чем я не просил тебя так, как прошу сейчас! – взмолился Ярси, преградив мне путь. – Помоги!

– Прости Ярси, но тебе придется смириться.

– Нет, нет, и еще раз нет! Пусть все будут мне твердить, что Уны больше нет, я не поверю, не остановлюсь, не успокоюсь, до тех пор, пока не отыщу ее. И я сделаю это с тобой, или без тебя.