Ярослава Лазарева - Демон сакуры

Майя чуть не расплакалась, когда вышла из колледжа. Она брела по пыльной жаркой улице, не поднимая глаз. Стыд обжигал ее. Она не прошла по конкурсу и сейчас просто не знала, что скажет матери. Ирина Ивановна всю жизнь работала на заводе и была категорически против, чтобы дочь забирала документы после окончания девятого класса и поступала в колледж искусств. Она настаивала, чтобы Майя пошла по ее стопам и получила специальность инженера-технолога. В их провинциальном городе было всего два института и несколько техникумов. Когда Майя с грехом пополам сдала школьные экзамены и получила аттестат, то без колебаний решила, что подаст документы именно в колледж искусств, который находился через две улицы от ее дома. Не посоветовавшись ни с кем из родственников, она так и поступила. И вот не добрала всего два балла. Майя не ожидала, что на факультет «Декоративно-прикладное искусство и народные промыслы», где она мечтала учиться, окажется такой большой конкурс. Этот факультет был новым, его открыли всего три года назад, а Майя втайне считала себя очень одаренным художником. Она какое-то время посещала кружок «Юный живописец» в районном Доме культуры, но из-за того, что не сошлась характером с преподавателем, через два месяца перестала ходить на занятия.

«Ну и подумаешь! – размышляла она, замедляя шаг. – Не поступила в этом году, попробую в следующем. Но в школу не вернусь! Да и не примут меня обратно. Кое-как тройки натянули. И все учителя обрадовались, что я ухожу из школы. Им на руку избавиться от такой двоечницы, как я, лишь бы показатели успеваемости им не портила. Но зачем мне вся эта физика, да математика, если я собираюсь стать профессиональным художником?»

Майя остановилась, быстро вытерла слезы и посмотрела в конец улицы. Уже виднелся торец пятиэтажки, в которой она жила вдвоем с матерью. Ей не хотелось идти домой, она могла предугадать каждое слово, которое скажет ей Ирина Ивановна, и выносить упреки сейчас было выше ее сил. Майя знала свой взрывной характер и боялась, что наговорит лишнего. Чрезмерно эмоциональная, как любая творческая натура, вспыльчивая и нетерпеливая, она могла употребить в запальчивости и крепкое словцо. И уже не раз получала затрещины за грубость, а рука у матери была тяжелой.

Майя постояла в задумчивости, затем отошла в тень под развесистый старый клен и уселась на скамейку. Она нашла в плеере свою любимую группу «Китай» и начала тихо подпевать:

– «Осень уже в пятнадцатый раз, а ты ещё не любила…» [3] Группа «Китай», песня «Осень».

Майя откинулась на спинку скамьи и забросила ногу на ногу. Ее и без того короткая льняная юбка поднялась и практически обнажила узкие загорелые бедра. Она машинально посмотрела на свои стройные спортивные ноги, поболтала сползшей со ступни босоножкой и с неудовольствием заметила, что сиреневый лак на ногтях кое-где облупился. Она убрала ноги под скамью и вынула из сумки практическую пустую бутылочку. Выпив остатки воды, бросила бутылку в урну возле скамейки. Ее жутко мучила жажда, начало августа выдалось жарким и сухим, асфальт раскалился, и стоящая в тени скамья была теплой. Чтобы выглядеть прилично, Майя отправилась в колледж в нарядной блузке, и сейчас чувствовала все возрастающее раздражение оттого, что батист прилипал к спине. Она расстегнула верхние пуговицы максимально допустимо, но это не помогло. Ей буквально было нечем дышать.

Девушка выключила плеер, вытащила наушники, достала из сумочки блокнот и начала им обмахиваться. Ей хотелось немедленно отправиться на пляж. Речка в их городке была узкой, мелкой и довольно грязной, но в такую жару даже прогретая на солнце вода казалась спасением, и ее берега обычно были забиты отдыхающими.

– Привет! Ты чего тут расселась? – услышала Майя немного насмешливый голос и повернула голову.

К ней приближался высокий худой парень. Он был в свободных джинсовых шортах и растянутой майке-алкоголичке, в руке нес открытую бутылку фанты. Это был Леха, ее сосед по подъезду, живущий этажом выше.

– Дай попить! – резко произнесла Майя, но даже не пошевелилась.

Леха сел рядом и протянул ей бутылку. Девушка жадно глотнула, но теплая фанта показалась ей неимоверно сладкой.

– Фу, гадость какая! – поморщилась Майя и вернула бутылку. – Лучше бы ты обычную минералку пил.

– Ну, что есть! – вяло ответил он и вылил остатки прямо на асфальт.

Майя взвизгнула и поджала ноги, но все равно оранжевые брызги попали на ее кожу.

– Вот дурак, – беззлобно заметила она и тщательно вытерла влажные потеки на коже.

– Ага, – равнодушно ответил Леха. – Чего сидишь-то тут? – повторил он вопрос. – Представляю, как тебя дома заждались!

– С чего бы? – недоверчиво проговорила Майя. – Мать еще с утра стирку затеяла, а я вот в колледж ходила, результаты смотрела.

– И как? – оживился Леха. – Поступила?

– Не-а, – тихо ответила она. – Баллы не добрала, плохо я подготовлена даже для колледжа, так-то!

– Забей! – посоветовал он. – Пойдешь работать, будешь самостоятельной. Знаешь, как клево! У нас вон на заводе ученицы всегда требуются. А что? Получишь хорошую специальность, будешь при деле. А то выдумала ерунду какую-то, нашла куда документы подавать! А ты на кого поступала?

– Прикладное искусство, – нехотя ответила Майя и встала.

Разговор начал ее угнетать.

– На пляж пойдешь? – спросил Леха. – Хотя… какой уж теперь тебе пляж!

– В смысле? – не поняла она.

– Так гость у вас важный! Все пытаюсь тебе сказать. Топай домой. Папаша твой нарисовался.

– Кто?! – изумилась она.

Ее спина противно вспотела, тонкая ткань блузки снова прилипла, и Майе стало так неприятно, что она невольно поежилась.

– Говорю же, отец твой приехал, – торопливо заговорил Леха. – С час назад примерно. Я во дворе с пацанами сидел, как раз на пляж хотели идти, а тут тачка такая шикарная подкатывает, из нее мужик важный и в наш подъезд. А моя мать белье вынесла развешивать… и с твоей на пару. Обе по случаю субботы настирывают. С тазами из подъезда и выкатились. Тетя Ира как мужика увидела, аж в лице переменилась, побледнела и таз выронила. Мокрое белье ему прямо на ноги выпало. Он покраснел, давай собирать. Потом они вместе в дом ушли.

Майя оцепенела. Новость не укладывалась в голове.