Татьяна Куликова - Другой взгляд

Глава 11 «Дырка на штанах»

К моему удивлению, дома было очень темно, хотя на часах восемь вечера. Маму, наверное, задержали на работе, или… Тут из кухни послышались какие-то странные звуки – я почему-то сразу подумал о грабителях. Осторожно взяв в коридоре зонтик для защиты, я маленькими шажками тихо двинулся в сторону кухни. Получилось громче, чем я рассчитывал: несколько раз я поскальзывался и врезался в углы. Покалеченный, светя фонариком от телефона в сторону стола, я обнаружил маму. Хоть, грабителей нет, – хорошо…Только вот мама меня встревожила.

– Мам, ты чего в темноте сидишь? − Спросил я, включая свет. Но после увиденного мне хотелось снова его выключить, чтобы не видеть это…Мама сидела за столом, лохматая, с красным от слёз лицом, перед ней стояла рюмка со рыжеватой жижей на дне – я решил, это коньяк. На неё было страшно смотреть, я не видел её такой после смерти отца…

– Мам…Что случилось? – Волнуясь, задал я вопрос.

– Этот ублюдок бросил меня! Попользовался мной и выкинул как старую вещь! − Взвыла она сквозь слёзы, затем упала головой на стол и вновь зарыдала. Из под растрёпанных волос доносилось неразборчивое: «Я больше никому не нужна», «меня больше никто не полюбит» и прочее в этом духе.

В суматохе я и не заметил, как появился отец: он как и я стоял возле мамы. Затем мы обняли её и, не сговариваясь, сказали: «Я всегда буду любить тебя». После, я дал маме успокоительное и уложил спать. Только я подумал, что все начинает налаживаться, и на тебе…

……………………………………………….

На следующий день я решил не идти в школу, а остаться присмотреть за мамой, так как она была в очень подавленном состоянии, и я побоялся оставлять её одну. Я приготовил ей вкусный завтрак, который она так любила: яичницу с помидоркой, два немного подгоревших тоста и смузи из апельсина, яблока и банана. Возможно, я не великий повар, но мама съела свой завтрак с удовольствием, а она женщина привередливая.

После завтрака я решил немного взбодрить свою маму и повёл её в парк, свежий воздух ещё никому не навредил. Уговорить мою упрямую леди было достаточно сложно: она находила тысячу отговорок, чтобы остаться дома, но я сумел опровергнуть их все, и когда мама поняла, что проиграла, то покорно пошла собираться. В парке мы присели на свободную лавочку: мама смотрела на белок, прыгающих с ветки на ветку и роняющих листочки и хрупкие палочки. Мне она показалась чуть более спокойной, чем вчера. Наверное, она представляла, что сейчас сама прыгает по веткам, словно белка. Или же то, как с дерева падает её изменник-начальник и расшибается насмерть. Не знаю, да это и не важно, главное, что сейчас ей хорошо.

Сначала мне было очень скучно: я всё никак не мог усесться поудобнее, у меня стала болеть шея, потому что я высоко задирал голову, смотря на белок, но потом я увидел смешного человека, собирающего то ли грибы, то ли ягоды в этом крошечном парке, а смешной он был потому, что он был в рванных штанах, а дырка располагалась прям на его пятой точке. Всё бы ничего, только когда он приседал, то делал это так, будто находится в спортзале: руки прямо, колени врозь, попу назад – выглядел он смешно и нелепо. После того, как я стал хихикать, мама с удивлением посмотрела на меня. Я указал на смешного человека, решив, что вот он точно сможет развеселить мою мадам. Но я ошибся: на лице мамы отразилось лишь недоумение.

– И что смешное ты там увидел? − В спросила мама, поглядывая то на меня, то на того мужчину.

– Ну, человек смешно собирает грибы, разве это не весело? – Отвечая, я сначала подумал, что у мамы просто нет настроения, смеяться над странными людьми. Да я и сам знаю, что некрасиво смеяться над кем-либо, но некоторые будто специально одеваются и ведут себя так, чтобы над ними смеялись. Думаю, это происходит от недостатка внимания – они стараются быть замеченными. «Да, я не святой, и не всегда все делю правильно и справедливо, но ведь идеальных людей нет, поэтому надо смириться и принимать всех такими, какие они есть» – пока я прокручивал этот «сценарий» в голове, я придумал, как отвечать на мамину претензию: «Саша, нельзя быть таким злым!». Однако всё оказалось ещё хуже: мама тяжело вздохнула и встала со скамейки.

– Пошли. − Твёрдо сказала она, направляясь к выходу из парка и даже не оборачивалась, посмотреть иду ли я за ней.

– А? Почему ты злишься? Тебе не смешно? − Спрашивал я, спешив за этой сердитой женщиной. − Мам, ну что случилось? − Она не отвечала, а мои вопросы, казалось, злили её ещё сильнее. − Ну мам…− Схватив её за рукав, снова повторил я. Она остановилась: видно было, что она дрожит, но не из-за холода, а от злости.

– Там никого нет. − Проговорила она так тихо, что мне пришлось переспросить.

– Что?

– ТАМ НИКОГО НЕТ, САША! Там просто лес, никаких смешных людей там нет! − Выкрикнула мама, вся красная и в слезах. − Ну, почему…Почему ты такой!? Неужели нельзя быть нормальным подростком? − Продолжала она, тыкая в меня пальцем, как дети тыкают пальцем, спрашивая у родителей: «А что это такое?» Только в этой ситуации моя мать тыкала в меня пальцем, спрашивая: «Что ты такое, Саша? ЧТО ТЫ ТАКОЕ?» − Почему… Почему тебе все это видится? Почему именно у меня такая ужасная жизнь? Почему? – Закончив, мама разревелась, и, захлёбываясь в слезах, выбежала из леса, будто спасаясь от маньяка, убийцы. Я стоял и тоже задавался вопросом: почему я?

……….

Мне не хотелось идти домой. Мне вообще не хотелось никуда идти, и я просто брёл по улице как зомби, в поисках мозгов, полакомиться. Только я искал ответ на вопрос: «Почему я такой?». Я испытывал непреодолимое желание испариться, навсегда, и так, чтобы про меня все забыли, – тогда всем станет жить легче. Я совершенно не злился на слова мамы, потому что понимал, что она права. Я всегда всё делаю только хуже. Маме испортил репутацию в городе, где её все считали матерью умалишенного ребёнка, из-за меня её увольняли, из-за меня мы переехали, из-за меня она не могла завести себе друзей, которые бы не косились на меня с презрением, из-за меня она боялась начинать новые отношения, из-за меня её жизнь превратилась в полный ад, а сатана в нём – я… Да даже если взять школу: если бы я не полез на чердак и не порезался бы там, то Кабанчик, Мажор и та девочка были бы живы. Это моё проклятие, Я ЕСТЬ ПРОКЛЯТИЕ, и единственный способ от него избавиться – это умереть.

– Саша, Саша! − Моё размышление о необходимости смерти ради всеобщего блага прервали знакомые крики ребят, я обернулся: позади стояли Рыбка и Хвостик, с тревогой глядя на меня. Поначалу я не понял, что происходит, но потом они мне все разъяснили.

– Ещё одно самоубийство?

– Да, на этот раз убита Маша: она перерезала себе вены на 3 этаже…