Евгений Атанов - Приключения в волшебной Ростомерии

«Трусишь, дружок! – злорадно подумал Сенька, а вслух произнес:

– Хорошо. Не хочешь нырять – не надо. Тогда – я сам… —

– Ты что, Сень? Зря я тебя сюда привел, Не надо, Сень… —

Сеньку самого страх разбирал, это точно, но любопытство – ещё сильнее. Да и перед Мишкой, который вечно задавался, не хотел слабаком быть. Сенька Селезнёв – житель городской. В деревню Коровинка лишь летом к деду Митрию и бабе Ане приезжает. А Мишка свой, деревенский. Так он ничего, дружить можно, только вот похвастать больно любит. На какие-то двадцать метров проплывет дальше по реке, и сразу:

– Слабо? – кричит.

Бывает, в футбол Сенька промажет, Дудочкин опять за своё:

– Слабо? —

Даже когда кружку парного молока, что Мишкина мать от Зорьки принесла, не смог выпить (а попробуй выпей – теплое, словно на балконе день простояло), Дудочкин от радости аж подпрыгнул:

– Слабо, слабо!!! —

«Вот сейчас я и покажу тебе – слабо», мстительно улыбнулся Селезнёв. Решительно шагнул к краю колодца…

Напрасно Мишка пытался остановить его! Сам отлетел в сторону, споткнулся, упал на землю…

А когда поднялся, зажимая рукой расцарапанную щёку, и взглянул на колодец – Сеньки уже не было…

Сильно гудело в голове. У-у-у-у.. И глаза почему-то не открывались. «Сплю, что ли? «подумал мальчик. И тут же почувствовал, что кто-то его за плечо тормошит. Требовательно так, настойчиво.

Сенька застонал и с большим трудом разлепил ресницы. Огляделся. Под ним – ворох тёмно-фиолетовой соломы. Чуть поодаль – деревушка – не деревушка, селение какое-то. Домишки низкие, без привычных крыш треугольников, а словно приплюснуты сверху широким блином. Края крыш выступают над стенами, закругляются книзу. Как грибы пузатые. Смех, да и только!

Но куда смешнее, что прямо перед Сенькой стоит девчушка в коротком синем платьице и изумленно лопочет:

Ростом она – почти с Сеньку. Платье короткое, по низу бахрома косичками-змейками заплетена, в каждой косичке – разноцветный бант. На голове – три косы чернильного цвета. Две всё теми же змейками по плечам вьются, а третья прямо на макушке кольцом свёрнута. Щёчки у девчушки пухленькие, нос – остренький, глаза – широкие, уголками вниз опущены, словно вот – вот от обиды лопнут, а на самом же деле – весёлые, искорками зелёными брызжут, на Сеньку с восторгом уставились.

– А ку ки – сказала девочка и рукою вверх показала. Тут только Селезнёв и заметил над головой – зелёное солнце. Тусклое какое-то и очень низкое: до такого не то, что ракете – самолету час лететь.

– А ни ко а? – протянула девочка. Взяв мальчика за руку, она подвела его к колодцу, что стоял чуть поодаль, и, зачерпнув ковшик воды, подала его Сеньке:

– А кы кэ а! —

– Сама давай, акыкэа… – не очень вежливо передразнил мальчик: -…может, с лягушками вода-то.. —

Словно догадавшись, в чём дело, девочка поднесла ковшик ко рту и сделала несколько маленьких глотков. Тогда и Сенька решился. Вода оказалась слегка горьковатой и не много маслянистой, но довольно-таки приятной на вкус. Чем-то она напоминала сироп из ежевики, который часто варила бабушка. Распробовав, он залпом допил всё, что оставалось в посудинке, и сразу же услышал над ухом приятный девичий голосок:

– Я сразу догадалась, что ты из Зеленого солнца пришел. Бабушка рассказывала, что кто от туда приходит, нашего языка не понимает, пока нашей воды не попробует…

– Ты кто? – спросил Селезнев.

– Минерла я. Тут живу – она указала на низенький домик, возле которого росли высокие, с фиолетовыми головками, подсолнухи.

– Только не надо, чтоб тебя мама увидела… – сказала, подумав, девочка. – Пойдем, сад покажу.

В саду Селезнев растерялся. Чему в первую очередь удивляться? То ли тыкве со странным рисунком в фиолетово-белую клеточку, то ли маленьким, по пояс Минерле, яблоням, на которых всего по одному яблоку, зато какому! С Сенькину голову, не меньше.

– Держи щёлканец! Минерла кинула ему головку подсолнуха.

– Только шелуху в ладошку собирай… – предупредила она: -…не бросай на землю. А то щёлканцы вырастут – мы из них не выберемся. —

Из любопытства – да и сказать честно, что бы проверить (где ж такое видано, что б из шелухи сразу целый подсолнух вырастал?) – Сенька расщёлкнул одно семечко, зернышко бросил в рот, а шкурку – под ноги. Тот час из земли проклюнулся острый стебелёк и стал стремительно расти, превращаясь в подсолнух.

«здорово! " – подумал про себя мальчик» В Коровинке про такое рассказать – не поверят. Да я и сам не поверил, если б не увидел. Надо же, можно горсть семечек преспокойно съесть, и тут же плантацию подсолнухов вырастить. Как в сказке… —

– Не сказка, а – РОСТОМЕРИЯ! – поправила его Минерла. В нашей стране много удивительного. Братья-волшебники всё не поладят… —

– Ну ты и загнула! волшебники! – рассмеялся Сенька: – Это же всё выдумки. —

– Зря ты так… – горько вздохнула девочка: -…Ничего не знаешь, а смеёшься. Лучше послушай… —

Странную и удивительную историю узнал Сенька. Если верить Минерле, то попал он в необыкновенное царство, правил которым Великий Ростомер. Это он придумал, как злых людей от добрых отличать. Сделает человек что-нибудь плохое и сразу в росте уменьшается. За добрый же поступок, на оборот – подрастает.

– Увидишь маленького – остерегайся. Злой он, коварный. – Закончила свой рассказ Минерла.

– А ты какая? – недоверчиво спросил Сенька – По росту с меня вроде будешь. —

– Я ещё никакая. Вот когда десять лет исполнится, тогда меня и отведут к Шкале Ростомера, что бы измерить. А пока я ещё слишком маленькая, – она внимательно огляделась по сторонам и прошептала Сеньке в самое ухо: – Я обязательно расти буду! Обязательно… —

– Шепчешь почему? – так же шёпотом поинтересовался мальчик.

Ответить она не успела. Откуда-то издалека раздался тонкий пронзительный голосок:

– Минерла, ты куда подевалась, дрянная девчонка? Сколько можно тебя звать? —

По тропинке от дома к саду торопилась не высокая женщина.

– Пригнись пониже, – толкнула Сеньку в бок девочка. Он ловко растянулся за шахматной тыквой. Затем приподнял голову, украдкой рассматривая женщину, к которой побежала Минерла. «Вот странно…» изумился мальчик, «…они ведь обе одинакового роста! Только лицо у женщины почему-то зеленоватое, сморщенное, на перезрелое яблочко очень похоже. И косички; хоть их тоже три, уложены кольцами. Как скафандр на голове. Платье женщины, увешанное снизу бантами на косицах, было без пояска, и такое длинное, что банты от пыли стали фиолетово-серыми. Не очень-то приятная внешность. К тому же, как услышал Сенька, женщина явно ругала Минерлу: