Елена Гребенькова - Сказка о ворчливой речке

– Я слышала, ты недовольна своей судьбой и хотела бы её изменить, – продолжила старая сосна. – Расскажи о своём желании, а я постараюсь тебе помочь.

Окрылённая тем, что её собрались слушать, Незнамка дала волю чувствам:

– Больше всего на свете я мечтаю стать частью огромного океана. Что я вижу из года в год на своих берегах? Однообразные и унылые пейзажи…

Тут Незнамка осознала всю нетактичность сказанного и запнулась.

– Я ничего не имею против сосен, – скороговоркой уточнила она, – но всё остальное ведь жуткая скукотища! Другое дело – омывать берега больших континентов. Погреться в жёлтых песках Африки и лизнуть холодный бок Антарктиды. Океан – вот где кипит настоящая жизнь! Его бороздят огромные лайнеры и военные крейсеры. А я лишь вижу дырявые днища прогнивших лодок.

Неожиданно откровения речки прервал писклявый хохот. Это несколько юных сосенок не смогли удержаться от смеха.

– Не сердись на них, – донеслось из самой гущи леса. – Они молоды и глупы, как брёвна.

Самолюбие Незнамки было задето, но потребность высказаться оказалась сильнее. Она печально вздохнула и продолжила:

– Круг моего общения примитивен. Живёт в хатке один мало-мальски образованный бобёр, да и тот всё время строительством занят: ему, видишь ли, не до разговоров. Утки ещё хуже. До чего беспокойные создания! Ежеминутно перелетают с места на место – за ними не угонишься. Деревенских жителей тоже слушать скучно. У них одна погода да урожаи на уме. Повидать бы других людей: японцев, например, или мексиканцев. Интересно, о чём говорят они. Я бы все морские страны посетила и выучила иностранные языки! А ещё подружилась бы с большой старой черепахой. Говорят, они живут до трехсот лет. Вот это, я понимаю, собеседница! За такой срок ума хочешь не хочешь наберёшься. А здесь, в глуши, жизнь протекает мимо меня, – грустно подытожила Незнамка.

– Если наше соседство тебе опротивело, это можно исправить, – с улыбкой в голосе произнесла старая сосна. – Есть у меня знакомый – жуткий дебошир и хулиган. Бывает, так раздухарится, что переломает в округе все трухлявые деревья, снесёт крыши с ветхих сараев, разорит вороньи гнёзда, лесную живность загонит в норы, а людей в избы. Стыдить его бесполезно: критику страсть как не любит и потом ещё долго на меня дуется. Себя он называет Ураганом, что явное преувеличение. Люди говорят о нём проще – сильный, или штормовой, ветер. Обычно он бывает здесь в конце сентября. Днём покуролесит, а ночью отсыпается в наших кронах. Они ему, видите ли, взамен подушек. А ещё говорит: хвоей дышать полезно. Так что мы с ним, можно сказать, друзья. Как в следующий раз прилетит, я твою просьбу растолкую: так, мол, и так, речка хочет оказаться в океане. Думаю, это ему под силу.

Незнамка была настолько поражена услышанным, что не могла произнести ни слова. У неё жутко пересохло во рту, поэтому она не вымолвила даже «спасибо», которое так и застыло у неё на языке. Но старая сосна не ждала благодарности. Ей достаточно было видеть, как по речке побежала крупная рябь. Незнамка действительно очень волновалась, ведь всерьёз она никогда не думала, что её фантазии могут осуществиться.

После нескольких дней эйфории наступило мучительное ожидание. В голове у Незнамки потоком неслись тревожные мысли: не подшутила ли над ней старая сосна? И если нет, то не забудет ли она поговорить с Ураганом? Что сказать ему при встрече? И как отважиться на столь рискованное путешествие?

Всем на удивление, речка стала задумчивой и молчаливой. Даже журчала она теперь тише прежнего. Как никогда долго тянулись для неё летние месяцы. Мысленно она была уже за тысячи километров: взмывала на гребнях океанских волн высоко в небо и с визгом скатывалась вниз – шторм представлялся ей весёлым аттракционом. Гигантские корабли отдавали Незнамке честь трёхкратным гудком, синие киты приветствовали её паровыми фонтанами, а белые чайки указывали путь к большим шумным портам…

Между тем вокруг неё тоже кипела жизнь. На летние каникулы в деревню приехало как никогда много детишек. До синих губ и носов плескались они в речке, строили на берегу шалаши из палых сосновых веток и с улюлюканьем изображали индейцев. При этом Незнамку они называли не иначе как Амазонкой.

«Ты, о великая и всё мо́гущая река, – простирая руки к небу, взмолился конопатый Ярик, вождь храброго племени ягуаров, – защити нас и потопи пироги всех врагов. Сделай им шторм, и пусть они утонут! За это мы отдадим тебе всё наше золото!» Эта пламенная речь с накренившегося мостка была поддержана десятком звонких мальчишечьих голосов и наверняка бы понравилась Незнамке. Но она была погружена в собственные мечты и не услышала детских криков.

Пропустила она и такое трогательное зрелище, как появление на свет утят. Они вылупились в середине лета и уже через час после рождения выкатились пушистыми шариками на речную гладь.

Наконец, мимо неё прошло главное событие сезона: от удара молнии загорелся сарай тёти Клавы. Пламя вот-вот должно было перекинуться на дом. Но вся деревня дружно кинулась к речке с вёдрами и бидонами, и пожар удалось вовремя потушить. На следующий день тётя Клава накрыла для односельчан шикарный стол: сварила борщ, напекла пирожков с картошкой, не пожалела даже закрученных на зиму солений.

До утра жарко отмечали победу над огнём. Несколько тостов было произнесено в честь Незнамки. Дед Матвей вскочил со скамьи, чуть не расплескав стакан. «Если б не речка, все бы погорели! А так – успели, сладили. А без речки сидели б давно на пепелище. Вот что значит речка! – с важностью комиссии постановил он. – Неспроста же наши предки селились по берегам…» Развить эту важную мысль деду Матвею, правда, не дали. Звон стекла и всё нарастающий смех прервали его затянувшуюся речь.

А Незнамка тем временем баюкала себя очередными мечтами, и заслуженная похвала прошла мимо её ушей. С прежними знакомыми она больше не общалась. Единственно желанным гостем стал бы для неё Ураган, но он явно не торопился с визитом.

Тем временем осень, как заезжий цирюльник, начисто побрила все деревья и уже собирала чемоданы. «Безобразие! И что мне прикажете со всем этим мусором делать?» – ворчала Незнамка, хмуро наблюдая, как на неё приводнялись сотни разноцветных листьев. Она фыркала, морщилась и ёжилась, всячески показывая, что их присутствие ей неприятно. Но листики лишь хихикали и, подхватываемые течением, уносились прочь в своё последнее путешествие.

И вот однажды, когда фантазии Незнамки окончательно уступили место отчаянию, появился Он. Лес вдруг заполнился треском. Осенние листья снова взмыли в небо, как стаи перепуганных птиц. Поднялась дорожная пыль, захлопали ставни, деревенские бросились загонять в сараи кур и закрывать парники. Незнамка очень долго ждала этого момента. Но вместо того чтобы обрадоваться – растерялась. Будто сердце опустилось на самое дно: в глубокий и топкий ил. А заготовленная и десятки раз произнесённая в уме речь теперь казалась бесконечно глупой.