Некрасова Дарья - Гуманитарий – не порок

А после первого урока папа прислала мне SMS, что дома меня ждет серьезный разговор.

На информатике я заработал аж две оценки. Пятерку – за сайт, над которым всю ночь пыхтел Ваня. Не зря пыхтел: учительница похвалила меня перед всем классом. «Можно на конкурс отсылать!» – сказала она. В самом начале урока, когда домашку проверяли. А в конце влепила двойку за то, что не слушал.

Пока она объясняла материал, я решал задачки по химии. В тетрадке по информатике. И когда учительница задала мне вопрос по теме, я ничего ответь не смог. И тетрадку не показал, когда попросили. В общем, не зря Ваня сайт на пятерку сделал – четверка бы двойку не перекрыла. А ведь я хотел, чтобы сайт был «средненький», иначе слишком подозрительно. Но Ваня меня переубедил. И оказался прав. В очередной раз.

После второго урока (а вторым уроком как раз была информатика) мы с классом спустились в фойе, где уже собралась мелкота – седьмые классы. Учителя, которые должны были сопровождать всех до поликлиники, еще не подошли.

Среди толпы я быстро приметил Ваню. Из-за его шапки. И Авдееву – она стояла рядом с ним. Дылда такая, выше некоторых парней. И с брекетами. Замухрышка. Типичная девчонка-отличница. Только вот Авдеева отличницей не была. У нее, по слухам, десять троек за первую четверть вышло. Короче, ни ума, ни внешности. А Ваня с ней дружит. Чем-чем, а хорошим вкусом его природа обделила. Ни одеваться, ни девчонок выбирать не умеет.

Ваня тоже меня заметил. Помахал мне рукой, будто мы и не ссорились. И я помахал в ответ. И подошел к нему. И поздоровался с ним и с Верой. Потому что не хотел быть одиночкой. Меня в классе недолюбливают. Вспоминают только во время проверочных по русскому. Зато Ваня многим нравится. Таким же чудикам, как и он сам. А нормальные ребята над ним подтрунивают. Но лучше в компании чудиков, чем одному.

– И тебе привет, Ян, – холодно сказала Авдеева.

В своем мятом коричневом сарафане она казалась такой недотепой! Он ее полнил, сарафан этот. Другие девочки носят аккуратные синие жилетки и юбки, а Авдеева вечно шастает в чем попало. И заплетает волосы в обычную косу. Хотя волосы у нее красивые. Темные, густые. Единственный плюс. Ну, еще глаза ничего – зеленые. Я люблю этот цвет.

– За сайт пятерку поставили? – спросил Ваня.

– Ага. А за работу на уроке двойку, – пожаловался я.

– Почему?

Я решил не увиливать и честно ответил:

– Химию делал. Задачи.

– Задачи? – оживилась Авдеева. – Попросил бы меня, я бы объяснила.

Авдеева увлекается химией. Знает программу восьмого класса, хотя учится в седьмом. Об этом мне рассказал Ваня. Не просто так рассказал, а с посылом: «Пусть Вера тебе поможет». Я отказался. Сидеть за одним столом с зазнайкой-Авдеевой? Вот еще!

– Не надо. Я с репетитором занимаюсь, – ответил я.

– И на уроках информатики. Молодец, что сказать, – иронично произнес Ваня. – Я думал, ты папу пятеркой задобришь. Но если у тебя еще и двойка, ругани не избежать.

Я нахмурился, посмотрел на Авдееву, потом снова на Ваню и чуть приподнял одну бровь: «Какого черта?». На что Ваня невозмутимо сказал:

– У меня от Веры секретов нет.

Секретов у него нет! Правильно Ваню родители болтуном называют. Они в шутку, по-доброму: Ваня любит трепаться о всякой ерунде. Но знали бы мама с папой, что он семейные дрязги на публику выносит, ему бы ой как не поздоровилось!

– А у меня есть. То, что я разозлился утром, это мой секрет – не твой. Чужие тайны раскрывать нельзя, – покраснел я.

У всех братья как братья. Если старше на несколько лет – не лезут, своих забот полно. Если младше – лезут, но можно прикрикнуть, чтоб отстали. А когда разница в возрасте всего год (одиннадцать месяцев, если быть точнее), это кошмар. Ваня – кошмар. Ни наорать на него, ни подзатыльник отвесить. Иначе в ответ прилетит.

– Ваня сказал только, что вы поссорились. И все, – вступилась за Ваню Авдеева.

– Мы не ссорились. Но теперь, наверное, поссоримся. Если Ваня не извинится.

– Лучше ты извинись перед мамой. Фигни ей всякой наговорил, и нормально, да?

– Знаешь, катись-ка ты со своей Авдеевой…

Я грубо оттолкнул Ваню в сторону. Тот не устоял на ногах и упал на группу девчонок-семиклашек. Те завизжали, а мне стало смешно. Хотя Ване, скорее всего, было больно.

«Ну и пускай, сам напросился. Не жалко, – подумал я. – Язык-помело».

***

Облупленные бледно-желтые стены и грязный кафель. Скамейки, на которых кучкуются плачущие дети и их несчастные родственники – мамы, бабушки, папы. Мигающие лампочки над дверями, длинная очередь в регистратуру. И вездесущий вопрос: «Кто последний?».

Я уже и забыл, как ненавижу поликлиники. Всю эту суматоху и заразных сопляков. И поиски карточки. Врачи всегда требуют карточку. А ее нет. Ни в регистратуре, ни у педиатра – нигде! А потом, спустя неделю, выясняется, что ее стащил окулист. Или хирург. Или дерматолог. Короче тот, к кому ты точно не ходил и идти не собирался.

В этот раз все было так же – у половины учеников потерялись карточки. У меня тоже. Но ее быстро нашли. У кардиолога, которого я никогда не посещал: зачем посещать, если жалоб нет? Только ради прогула уроков. Сегодня как раз был такой день – диспансеризация.

Мне повезло: ждать в очереди не пришлось. Меня вызвали первым. Пока я гадал, куда делать карточка, из кабинета высунулся врач и прокричал: «Цокарев!». И одноклассники зашумели: «Какой из?». «Цокарев Ян Алексеевич!».

Я даже куртку сдать в гардероб не успел: там вся школа столпилась – и ученики, и учителя, а врач поторапливал. И я побросал портфель и верхнюю одежду на скамейку, как ошалелый заскочил в кабинет.

Там было темно. Горел лишь монитор компьютера и экран УЗИ. Я сразу вспомнил прошедший вечер: как я валялся на кровати, пока Ваня создавал сайт. И мне вдруг стало немного стыдно. Совсем чуть-чуть. Ваня так-то сам виноват, что растрепал об утреннем споре Авдеевой. Но не надо было его толкать – это уже перебор. Но Ваня сам спровоцировал! Заикнулся о маме, когда Авдеева рядом. Будто назло.

– Пеленка есть? – спросил врач, садясь за монитор.

Голос у него был пугающий – басистый, глухой. Внешность я как-то не приметил – торопился, и времени разглядывать врача не было. Высокий, темноволосый, с усами. И все, пожалуй.

– Пеленка…? – растерялся я. – Нет. Нам сказали, что выдадут.

– А перестраховаться? – спросил врач и, не дожидаясь ответа, сказал: Бери одноразовую, раздевайся по пояс и ложись.

Он достал из общей стопки карточек самую тоненькую, с красным корешком, наспех пролистал ее.

– Почти не болеешь, я смотрю?

– Угу, – промычал я, озираясь по сторонам. – У меня иммунитет хороший…

Я и сам не до конца врубился, что ляпнул. С иммунитетом у меня дела обстоят так себе: каждую весну и осень я подхватываю простуду. Кашель, насморк, температура под 39. Но я к этому быстро привык. И смирился. Да, приятного мало, зато не гастрит и не менингит, как у некоторых особо «везучих» одноклассников.