Иван Бутаков - Тайны Чудесного леса. Пушистый ёж

– Это ужас. Этот цвет наводит на меня тоску.

– А какой же нужен?

– Не знаю, но хочется чего-нибудь веселенького. Так и запиши.

– Пожалуй, на большее не хватит времени.

– Тогда за работу, сынок. А я пока за краской побежал, – и Борик выбежал из дома.

Список был завершен и наш маленький друг принялся за работу. Много раз он наблюдал, как мама моет полы, так что это казалось ему самым простым. Он быстро нашел тряпку, набрал ведро воды и начал тереть ей пол, но тряпка была такая мокрая, что пол быстро превратился в одну большую лужу. "Должно высохнуть до маминого прихода" – подумал он, глядя на часы, и принялся вытирать пыль. К моменту, когда и это дело подходило к концу, он так надышался пылью, что, не выдержав больше начал чихать. После очередного громкого "апчхи" в дом вбежал Борик с двумя ведрами краски.

– Будь здоров, – хотел сказать он прямо с порога, но, поскользнувшись на свежевымытом полу, упал, запустив одну из ведер с краской прямо в стену. Краска расплескалась по всей стене большой зеленой кляксой, а Герман смотрел на все это, раскрыв рот, и не мог пошевелиться от ужаса.

– Ну да ладно, – проговорил Борик, подняв голову. – Зато одна стена считай готова.

Осознавая, что времени оставалось не много, друзья схватились за кисточки и начали размалевывать остальные стены. Работа кипела. Ежата пыхтели. Краска летела в разные стороны, а когда все стены гостиной были озеленены, они вычеркнули очередной пункт из списка.

Да, не очень аккуратно, да, заляпали всю мебель, но результат то на лицо, вернее сказать на зеленых мордашках юных маляров.

И вот уже добрались они до белья, которого было две корзины.

– Вот ведь взрослые, – начал удивленно Борик, – две корзины и обе наполовину.

Они пересыпали все белье в одну корзину, взгромоздили ее на тележку и помчались в прачечную. А пока загруженное там белье стиралось, они вернулись чтобы завершить свой триумф яблочным пирогом.

Миссис Грей легкой неспешной походкой направлялась в сторону дома.

Вечер медленно распустил свои могучие крылья, желая заключить Чудесный лес в свои объятия. Солнце плавно опускалось к земле, стремясь за горизонт, будто там был его дом, в котором, с нетерпением, родные ждали появления своего любимого. И когда в доме открывалась дверь, и оно входило в него, небо озарялось яркими розово-красными красками радости встречи, после которой двери так же плавно закрывались и свет угасал, оставляя место ночи.

Когда дверь в дом Греев медленно и настороженно открыла его хозяйка, никакого яркого озарения не было. Она стояла на пороге и с ужасом смотрела на все вокруг. Пол был залит водой, жутко пахло краской, очевидно от стен, измазанных в зеленый и фиолетовый цвет, резало глаза от запаха гари, доносящегося из кухни. А из глубины этой комнаты страха, доносилось хныканье маленького непоседливого ежонка. Мама подошла ближе, Герман сидел за диваном, свернувшись в клубок, и плакал.

Пожалуй, главное достоинство всех мам – это понимание. Ты не сказал ни слова, а мама уже все знает, читает все в твоих глазах, наклонах бровей, уголках твоих губ. Мама Германа не была исключением. Она села рядом с хныкающим комочком и начала гладить его. Тогда Герман зарыдал еще сильнее и, расправившись, крепко обнял маму.

– Прости меня, мамочка, – прошептал он.

– Ты хотел сделать мне сюрприз?

– Ага…

– И видимо мыл полы.

– Ага.

– И судя по всему пытался приготовить яблочный пирог, – продолжала спрашивать она, мягко улыбаясь.

– Пытался, – вздохнул ежик.

– Боюсь даже спросить, на сколько комнат хватило краски.

– Только на гостиную, – скромно ответил Герман.

– И тележка, в которой мы отвозим белье в прачечную, не на своем месте, тоже не к добру видимо? – с иронией спросила мама.

– Не к добру, – ответил Герман.

– Ну, что ж, ты пожалуй сходи пока в пекарню за пирогом, что зря слезы лить.

– Хорошо мама, – и ежик пошел.

Пока он шел, угрызение совести мучило его сильнее любого наказания. Столько дополнительных хлопот он принес вместо того чтобы помогать, Герман чувствовал себя обузой, неуклюжим, неумелым, бесполезным ежом, который все только портит.

С этими же мыслями, ругая себя за все сделанное, он брел обратно с огромным пирогом с грибами. А когда зашел домой, то вся семья уже была дома, сестры и братья смотрели на стены гостиной, хихикая и приговаривая: "во дает". Пол был сухой, но едкий запах краски и гари до сих пор не выветрились.

– А вот и наш разбойник, – потрепал Германа по голове папа. – В следующий раз затеешь ремонт, предупреди нас.

Все рассмеялись, и Герману стало легче.

Оказалось, что краской пропах весь дом, во всех комнатах гулял этот резкий и липкий запах, во всех, кроме комнаты Германа. То ли из-за расположения, то ли из-за плотно закрытой двери и приоткрытого окна.

Поэтому вся семья, этим вечером, собралась в его комнате. Они ели пирог, играли в игры, общались. А когда пришло время спать, папа принес для всех матрасы. Маленькая комната превратилась в одну большую семейную кровать, озарилась яркими красками радости, которая не погасла с наступление ночи, а лишь нашла себе укромный уголок в сердце каждого из семьи Греев.

На самой окраине деревни, если не сказать за ее пределами, под огромной осиной, стоял одинокий маленький домик с оранжевой крышей. Передний двор был красиво украшен аккуратными клумбами с цветами, а на заднем дворе за грудой опилок и досок можно было найти массу интересных вещей, невиданных в здешних местах. Таких, например, как снегоступы, лыжи, деревянные мечи, нечто напоминающее крылья с лямками как у школьного портфеля и еще много и много всего понятного только создателю.

В самом же доме было тихо и уютно. Кухня плавно переходила в гостиную, в которой у окна стоял стол с одним стулом, а в стене напротив был встроен камин. Наполняющий комнату ароматом хвои и монотонным потрескиванием, он, будто шепча, что-то рассказывал своему единственному слушателю, пока тот сидел рядом в кресле и писал в большом блокноте с надписью на обложке "О маленьких и великих" Э.Грибб. Аккуратно выводя буквы, он складывал из них слова, из слов слагались предложения, а предложениями заполнялись строки и как наводнение покрывали они страницу за страницей.

Еще какое-то время, еж не отрываясь, продолжал писать, пока часы, висящие на стене, не заиграли короткую красивую мелодию. Тогда он закрыл книгу, убрал ее на полку рядом с камином, затушил огонь в топке, и отправился на второй этаж, где располагалась его спальня.

Наверняка вы уже поняли, что хозяином дома с оранжевой крышей под большой осиной, был ни кто иной как мистер Грибб. И судя по обложке его блокнота, фамилия его пишется с двумя буквами "б" на конце, а не с одной как было написано ранее. Приношу свои извинения и вам, за то, что обманывал все это время и ему, за то, что исковеркал его славную фамилию, которой он должно быть дорожит.