Сказанна Росс - Миры Райдо. Ошибка короля

Голдения проплыла во поздуху, перебирая многочисленными зоотыми щупальцами своей «юбки» и мягко опустилась на кровать рядом с Милой.

– Спроси себя, – сказала он, – ты хочешь верить в то, что Элеон твой отец?

Мила не ответила.

– Я уверена, что ты уже веришь. Кровь в твоих жилах говорит за тебя, сердце говорит за тебя, твои слезы говорят за тебя.

Мила закрыла лицо руками.

– Тетрадь уцелела, – продолжала Голдения. – А значит, у нас есть надежда дописать легенду.

– Что значит «дописать»? – Мила подняла глаза на Голдению.

– Легенда не закончена. Точнее, легенда дописана не до конца. Однажды, много лет назад, в Грании произошло чудо. В честь шестнадцатилетия наследного принца Элеона жрецы храма Вечности, который иначе зовётся как Святилище, и книжных дел мастера произвели на свет чудесную книгу. Страницы её были сделаны из бумаги, сваренной по особому рецепту – с добавлением песка времени и порошка плодов с Дерева Жизни, на воде из озера Слёз Покорских Мучениц и огне, добытом из искр от взгляда Солнечного оленя. Обёрнута эта книга кожей змей из долины Мудрости и украшена драгоценными камнями и золотой росписью. В этой книге должна была появиться новая история Грании, ознаменованная приходом молодого короля Элеона. Раз в год обязан был делать записи один из жрецов Святилища. Эта книга была названа Хронемос, что на гранийском языке означает «Сосуд времени». И каково же было удивление жреца, когда он впервые открыл книгу, чтобы сделать запись, и увидел, что в книге уже есть текст! На его глазах строки рождались сами собой, буква за буквой. Это чудо долго обсуждали все самые влиятельные и просвещённые люди в Грании и не могли понять, что это, пока верховный маг Солфул не нашёл ответ в своём зеркале Мира.

Он сообщил, что видел девочку, которая писала что-то в толстой зелёной тетради, и именно эти слова появлялись на страницах Хронемоса… – Голдения замолчала и пристально посмотрела на Миу. – Этой девочкой была твоя мама.

– Моя мама?!

– Да. Но она об этом совершенно не догадывалась. Солфул знал, что твоя мама из другого мира, не из Грании, но всё же объявил её хранительницей и жрицей Хронемоса. Естественно, такое решение вызвало недовольство у жрецов храма Вечности, потому что их отстранили от забот, связанных с книгой. Среди них нашлось немало тех, кто со временем вырастил из этого недовольства зависть и ненависть не только к девочке из далёкого мира людей, но и к Солфулу и даже к молодому королю Элеону.

И всё бы ничего, если бы среди недругов не оказался один очень одарённый и алчный маг, который настолько стремился к власти, что продал свою душу дьяволу за карту Райдо с его меткой, которая как договор давала ему право пользоваться всем арсеналом тёмных сил. С тех пор все забыли его прежнее имя, а на устах было лишь новое, которым окрестила его тьма: Скерон Деймонар. Именно он, как ты знаешь, вступил в схватку с Элеоном, в которой победа короля оказалась обманчивой.

– Да, Цезарь рассказывал мне.

Голдения покивала, лукаво улыбаясь.

– Подождите, вы хотите сказать, что Цезарь из…

– Из Грании. Да, дитя, так и есть. Цезарь – проводник. Когда мы узнали про твою маму и про связь между зелёной тетрадью и великой книгой Хронемос, то решили, что такая необычная для мира людей девочка нуждается в защите и поддержке. Ей нужен был друг. Мы послали к ней Цезаря, и он блестяще справился с миссией.

– Это всё сон, – Мила потёрла лицо. – Завтра утром я проснусь и этого ничего не будет…

– Ошибаешься, милая принцесса, всё только начинается!

– Вы сказали, что король Элеон – мой отец…

– Позволь я покажу тебе кое-что, – Голдения приблизилась к девочке. – Если ты не веришь словам, написанным рукой твоей мамы в зелёной тетради, то, может быть, поверишь своим глазам?

– Как это?

– Закрой глаза и доверься мне.

Мила помедлила немного и прикрыла дрожащие веки.

Голдения сделала призывный жест руками, и споттеры слетелись к ней со всей комнаты, через открытую форточку, просочились сквозь щель под дверью из коридора. Сама царица тоже превратилась в бесформенную тучу и вместе со своими подданными стала вращаться вокруг Милы. С каждой секундой вихрь вращался все быстрее и быстрее. У девочки закружилась голова, её тошнило, но она терпела и не открывала глаза, чувствуя, как вокруг неё с бешенной скоростью кружится вихрь.

– Только ни в коем случае не выдавай себя! – голос Голдении потонул в шуме кружащихся вихрей.

Мила не поняла, что означали слова Голдении, да и думать об этом просто не могла. Страх сковал её настолько сильно, что она могла сейчас думать лишь о том, чтобы быстрее закончилось бесконечное кружение. Но оно не прикращалось. Время потеряло всякий смысл, и девочка не отдавала себе отчёта, сколько его миновало: минута, пять, полчаса?

Когда же кружение наконец прекратилось и споттеры стали медленно рассеиваться, Мила открыла глаза. Первое время она не могла понять, где находится: в глазах всё ещё рябило от кружащихся споттеров. Но вокруг явно была не её комната. Под босыми ногами девочка ощущала мягкую, чуть тёплую почву. Мила протёрла глаза и огляделась. Она стояла на небольшом островке посреди довольно широкого озера, посреди которого росло одно единственное дерево – огромная плакучая ива с длинными ветвями, похожими на диковинный занавес, превращавший дерево в чудесный шатёр.

– Вот чудеса! – проговорила девочка, разглядывая дерево и золотистый песок под ногами. Ей пришлось ущипнуть себя, чтобы понять, что она не спит.

Мила услышала плеск воды где-то слева. Она обернулась и увидела, что к острову издалека плывёт лодка. Мила опрометью вбосилась к густым ветвям ивы стала наблюдать за приближающимся судёнышком.

На вёслах сидела девушка с длинными светлыми волосами. Мила видела её со спины, но когда она повернулась, девочка чуть не вскрикнула от удивления. Это была её мама, но только лет на десять моложе, чем сейчас.

Настя причалила к берегу, накинула на колышек, вкопанный на берегу петлю от верёвки, закреплённой на носу лодки, а затем взяла небольшую сумку и сошла на берег. Она достала из сумки покрывало, полотенце, бутерброды, бутылку с лимонадом и довольно толстую книгу. Стоял жаркий летний день, девушка сняла платье и, оставшись в купальнике, уютно расположилась на берегу, открыла книгу и стала читать. Спустя несколько минут с озера подул прохладный ветерок. На водной глади появилась лёгкая рябь, кожа девушки покрылась мурашками.

Настя завернулась в край одеяла и продолжила было читать, но ветер усиливался. Она посмотрела на небо. Солнце светило ярко, и даже на горизонте не было облаков, странно было, что погода вдруг так резко изменилась. Ветер усиливался, тревожа водную гладь, на который стало появляться довольно ощутимое волнение. Лодка качалась на волнах, натягивая верёвку, словно непослушный щенок. Девушка волновалась и, похоже, мысленно ругала себя за то, что при первых признаках изменения погоды не отправилась на берег. Теперь это было сделать совершенно невозможно.