Александр и Амалия Александрийские - Приключения Радужки. Книга 1. Яилама на планете Ама

Сложный механизм имел потайную застёжку с защёлкой в виде бочонка, собранного из крутящихся колец разного диаметра. На ободках красовались выгравированные буквы алфавита Радужной планеты. Лишь подобрав четыре секретных слова, замок закрывался, запуская волшебные свойства браслета.

Тень-вреда старательно прокручивала кольца, пытаясь наугад составить правильную комбинацию из неизвестных ей символов. Как ни старалась, ничего не получалось. Ей были неведомы тайные слова и их значение. От этого негодовала, бросала обручье, поднимала и раз за разом, с самого начала, приступала собирать пазл…

Глава IV

Особенная, не значит лучше,

а просто сосем другая

Пределы зелёного царства давно как остались позади.

Друзья продолжали путь, петляя по тропинкам меж курганов и ухабов, но старались придерживаться верного направления – на запад, по движению солнышка.

Взобравшись на очередной пригорок, они увидели впереди полноводную реку, а между берегами грандиозное сооружение, выглядевшее памятником из далёкого прошлого.

Некоторое время ни гостья, ни свита-зверята не могли сдвинуться с места, восхищённо взирая широко раскрытыми глазами на величественное произведение рук строителей.

– Вау… Плотина! – зачарованно воскликнул Асти.

– И краска совсем не помешает! Очень сваренный!

– Хи… хи… Радужка, правильнее сказать «круто».

– Извините. Неточности перевода.

– Где же Мастер Боб?.. – озадаченно бормотала Манина себе под нос, при этом пристально вглядываясь вдаль.

– Смотрите, он наверху! Открывает проход для лодочек. Наверное, в них доставляют издалека всякие сладости ребятишкам Свита-страны, – поспешила предположить Нану, мечтая отведать плитку шоколада.

– Хорошо, если бы это был мёд, – отозвалась Тора…

Не медля ни минутки, они поднялись на запруду.

И тут им открылся более впечатляющий пейзаж, наполненный совершенными и изысканными творениями природы, который заставил вмиг забыть о сладостях.

Торжество неподвижности, перемешанное всей палитрой красок, от ярко-огненных до бледно-холодных, завораживало.

Казалось, что тишина не просто говорит, а громогласно заявляет о первопричине, скрытой за внешней прелестью окружающего мира. Вслед за восторженными общими впечатлениями последовали не менее захватывающие частные открытия…

С упоением, в каком-то неведомо приятном оцепенении, путешественники созерцали необыкновенное Цветочное озеро, разлившееся поодаль от реки.

Невероятно…, но прозрачно-голубая вода с ответвлённого русла реки, словно живое, искрящееся покрывало, парило над озером, образуя воздушный промежуток между водными стихиями.

В верхнем потоке грациозно плавали крылатые дельфины, выпрыгивая и летая, а затем ныряя в водовороты бескрайнего водоема. Его поверхность, покрытая диковинными цветами, являла собой восхитительные контрасты: жёлто-зеленые, красно-розовые, сине-голубые…

Друзья спустились к берегу, чтобы рассмотреть в мельчайших деталях столь пленительную красоту.

– Замечательно! Ничего лучше придумать просто невозможно, – восхищаясь, чуть слышно произнесла Манина.

– Мать Всего любит бывать здесь?! Так хочется с ней встретиться, – мечтательно проговорила Бену.

– Да… Может нам посчастливится…

– Вижу пока только дельфинов. С удовольствием бы поиграла с ними. Подождите меня, скоро вернусь…

Полетев на облачке над озером, семицветица наблюдала сквозь парящую реку, как просвечивалось солнышко, создавая иллюзию плавающего светила. Подобно ему, казалось, что водную толщь гордо рассекают водоплавающие птицы.

Неведомо откуда подлетели единороги, звонко смеясь и игриво кувыркаясь. В их сопровождении Радужка всё дальше отдалялась от берега…

Неожиданно вынырнул дельфин и завис в воздухе, махая большими, прозрачными крыльями. Кивая головой сверху вниз, заговорил на понятном языке: – Тебя давно ждут.

– Где? – сильнее удивилась семицветица. – Кто ведает о моём прибытии?

– Узнаешь в нужное время… прекрасная гостья из далёкой планеты.

Тут же со дна озера устремились к поверхности ослепительные лучи. Соединяясь в потоки в том месте, где свет прорывал тихую гладь, вода забурлила.

Из пучины, будто ведя хороводы, стали выпрыгивать рыбки, отражая от чешуи миллионы тончайших белых волокон.

Появились розовые фламинго, облетая по внушительному кругу это потрясающее представление, которым, похоже, дирижировал невидимый автор.

Обворожительное действо чудесным образом увлекло Радужку. Засияв ярчайшими красками, от неё поплыли разноцветные волны, образовав овал. Половина светилась семицветием над поверхностью, другая в глубинах водоёма.

– Великолепно! Моё новое мастерство – круглая радуга!

Вдруг из воды появилась макушка, затем брови, ресницы, нос… Медленно раскрылись веки…. Карие глаза глядели пронзительно. Их глубину подчеркивал карамельный оттенок, волнисто спускавшихся ниже плеч, волос шатенки… Величественный взгляд, обворожительная улыбка утончённые черты лица излучали покой и теплоту.

Наступило короткое затишье…. Водная пелена затянула непослушную рябь, распрямившись в гладкое зеркало. На нём, купаясь в отражении, в полный рост уже возвышалась в длинном белоснежном платье Мать Всего…

Гостья взирала исподлобья, затаив дыхание. Испытывая неистовое блаженство, поймала себя на мысли, – «Кто бы она ни была, она сама восхитительность!..».

– Здравствуй, милая! – молвила незнакомка. – Мне известна истинная цель твоего пришествия. В ней сокрыт глубокий смысл о пользе, какую ты можешь принести для всех нас. Тебе следует узнать об этом. Пожалуйста, спустись по дуге.

Проникнув вовнутрь радуги, словно оказавшись в пустотелой трубе водной горки, семицветица покатилась вниз. Мягко соскальзывая, зачарованно подмечала своеобразие жизни на глубине Цветочного озера, с погружением напоминавшей дно океана.

Подводный мир завораживал сквозящей таинственностью, невероятной красотой, совершенством. Важные и застенчивые, полосатые и узорчатые, плоские и надутые обитатели необъятных просторов грациозно плавали или передвигались. Кораллы и водоросли нарядно позировали, выказывая собственную неповторимость, среди разнообразной и ярко-красочной растительности. Непередаваемые впечатления навеивали чувство созерцания картины, только что написанной художником на холсте свежими красками.