Галина Солонова - Наши домашние питомцы

Через неделю, в воскресный день, когда вся семья трудилась во дворе, пришёл соседский семилетний мальчик Серёжа с Пухом на руках.

– Простите меня, пожалуйста. Это я взял Пуха. У вас есть и Нот, и Милагрес, а у меня никого нет. Думал, что котёнок привыкнет. Но он целую неделю не пил, не ел и всё жалобно мяукал, будто плакал.

Все с облегчением вздохнули. А как радовался Пушок! Он вырвался из рук мальчишки, подбежал к бабушке Вере, потом к Маше, к Машиным маме и папе, тёрся об их ноги. Его ласково гладили по спинке и одаривали нежными словами. Котёнок поднимал голову, смотрел всем в глаза и словно жаловался, да каждому с разной интонацией: мяу-мяу, мр-мр-мр, ма-ма-ма, а-а-а-мням, кккххх-гк-гы, ы-ы-ы. Наконец, Пушок подбежал к Милагрес, прижался головой к её груди, потёрся носом о нос Нотика. Полчаса длилась эта радостная встреча.

Бабушка принесла блюдце с пшённой кашей и молоком. Пушок долго с аппетитом ел. Нотик деликатно стоял в сторонке, не мешал…

Время шло, котята выросли. Стали сильными, красивыми. Пух считал себя главным хозяином. Его день начинался с обхода двора по периметру. Если замечал чужих котов, не церемонясь, прогонял их со своей территории. После обеда он лежал на высоком крыльце и наблюдал за происходящим на улице. Садясь на скамейку, бабушка спрашивала:

– Ну, как тут, Пух? Порядок? Что нового?

И Пух долго на разные голоса мурлыкал, мяукал, фыркал, переливчато урчал. Вечером он гордо вышагивал рядом с бабушкой, сопровождая её в конец улицы. Пока соседка Марфа Петровна наливала бабушке в двухлитровую банку парное молоко, Пух выступал в роли охранника: выгибал спину, вертел головой во все стороны. Вежливо мяукнув (так кот благодарил за молоко), ни на шаг не отставая, ещё круче подняв хвост, шёл с хозяйкой домой. Не раз прохожие останавливались, любуясь котом.

Рано утром, когда бабушка только-только просыпалась, Пух вскакивал на постель и ласково тёрся своей головой о её щёку. Однажды захотелось и Ноту поздороваться с хозяйкой дома. Пух возмутился. Он царапнул Нота лапой. Нот попятился, убежал во двор, затем на улицу. Пух настиг его на дороге в самой пыли. Лидерство устанавливали с помощью драки. Нот дрался молча, зато Пух визжал, рычал, уподобляясь тигру. Бабушка пыталась разогнать их с помощью веника – не помогло. Только ведро с водой утихомирило драчунов и то после того, как Пух сумел опрокинуть Нота на спину и придавить его к земле лапами. Победным возгласом Пух окончательно установил своё лидерство.

– Бессовестные! На кого вы стали похожи! Грязнули! Стыд какой!

Нот молча побежал в огород, а Пух подошёл к бабушке, задрав голову, начал то виновато, то горделиво убеждать её на кошачьем языке в своей правоте.

– Ладно-ладно, понимаю, о чём рассказываешь. Из белого пушистого ты превратился в чёрный свалянный валенок!

– Мя-а-у, – виновато мяукнул кот.

– Пойдём, спасать твою красоту буду.

Пух безропотно подчинился. Бабушка Вера взяла его за шкирку и стала мыть под струёй холодной воды. Он почти не сопротивлялся, висел как тряпка. Наконец Пух опять стал белым. Бабушка опустила его на землю. Кот отряхнулся, взъерошив свой белоснежный мех, благодарно мяукнул.

– Нот, Нотик, где ты? Сюда иди, – громко звала бабушка.

После бани Нот и Пух помирились: они погладили друг друга лапками и стали есть из одной чашки.

рис. Грибкова Андрея, 12 лет

рис. Пигаревой Марии, 12 лет

Как известно, гуси и собаки, по своей природе, не любят друг друга. Можно сказать, что они непримиримые враги. Но во дворе моей знакомой произошла удивительная история.

В хозяйстве Анастасии Павловны жили белые гуси, красивые и грациозные: шесть гусынь и один гусак. Гагашек – так звала его хозяйка. Уж очень был он строг: ревниво относился к своим белоснежным гусыням. Если кто-то из дворовых обитателей случайно приближался к какой-нибудь гусыньке, Гагашек грозно хлопал крыльями, вытягивал шею, шипел, прищёлкивая клювом. От такого шума все обитатели двора разбегались и прятались кто куда. Куры, возмущённо прокудахтав, уводили своих цыплят к забору. Пёс Шарик, огрызнувшись для порядка, забивался в свою конуру. Коза, недовольно проблеяв, отходила к сараю. Только гуси царствовали в центре двора, и Гагашек чувствовал себя победителем.

Петру Ивановичу, что жил по соседству, сын подарил серого гуся, чтобы отцу не было так одиноко. Гуся звали Гога. Был он миролюбивым и добрым. Пётр Иванович и Гога стали неразлучными. Они вместе ходили в магазин: пока Пётр Иванович делал покупки, гусь смирно стоял у входной двери на одной ноге и терпеливо ждал хозяина. На лугу Гога щипал сочную траву, а Пётр Иванович плёл корзину из ивовых прутьев. С удовольствием Гога плавал в реке, поглядывая, как его друг на берегу греется на солнышке. Зимой гусь жил в доме под высокой лавкой. Там же стояла небольшая алюминиевая миска, из которой он ел. Иногда Пётр Иванович баловал своего любимца: кормил его с рук.

Но пришла беда: не стало Петра Ивановича. Гога одиноко стоял посреди двора, поджав одну ногу, и не понимал, почему чужие люди приходят в дом.

Сын Петра Ивановича привёл гуся во двор Анастасии Павловны.

– Прими, Павловна, Гогу в своё хозяйство: везти его в городскую квартиру у меня нет возможности. – И поставил алюминиевую чашку с варёным картофелем на землю.

Гусь в нерешительности стоял у калитки.

– Иди, иди к своим сородичам, – ласково сказала хозяйка.

Гога несмело подошёл к одной из гусынь и головой погладил её шею. Но этот поступок незнакомца сильно возмутил Гагашека. Хлопая крыльями, он подбежал к серому гусю и стал долбить его клювом в шею.

– Го-го-го, го-го-го, – извинился Гога.

«Так может, с другой можно подружиться?» – подумал Гога и решительно направился к беленькой пушистенькой гусыньке. Но Гагашек был непримирим: он с таким шипением и вытянутой шеей подлетел к Гоге, что тот невольно попятился назад к калитке.

В это время по дороге мимо двора бежала свора бездомных собак. Среди них была маленькая голодная дворняжка. Она почуяла запах еды, быстро проскользнула под калитку, подбежала к Гогиной миске. Ела она торопливо. Гога не возражал. Он залюбовался чёрным курчавым существом с белыми длинными ушами. Белая манишка, белые лапки, белый кончик хвоста сильно будоражили Гогино воображение. Наконец, дворняжка насытилась и подняла голову. Серый гусь не напугал её, и она скромно встала у калитки. Уходить со двора ей не хотелось.