Шамиль Ракипов - Откуда ты, Жан?

Чёрные очки да ещё и белый нос так изменяют человека, что не узнаешь и близкого. Вон, например, девушка в синем костюме с белой чайкой на груди. Она уже давно следит за Ваней, да и сейчас провожает его на вышку любопытным взглядом. На её ногах такие же синие «лягушачьи лапы». А рядом с пей лежит на песке резиновая маска с металлической трубкой и с круглым стеклом. Должно быть, умеет глубоко нырять. Вряд ли знакомая. На плавательной станции до сих пор не было девушек с такой маской.

Ваня поднялся на площадку. Светлана улыбнулась ему.

— Ты что сегодня такой хмурый? — спросила она, как ни в чём не бывало. — Смотри, смотри, — тронула его плечо рукой, — фотограф вон щёлкнул! Давай прыгнем — пусть на лету снимет…

Слегка подскочив, Светлана вытянула руки по бокам и красиво нырнула в воду. Ваня, сделав мёртвую петлю, нырнул следом, только в другую сторону.

— Айда, закажем фотографу карточки! — предложила Светлана, когда Ваня показался из воды.

Он кивнул головой и сажёнками поплыл к берегу.

Фотограф оказался бывалым человеком. Быстро поняв, чего от него хотят, тут же повернул аппарат в их сторону:

— Сколько сделаем?

— По две, — сказала Светлана.

Фотограф метался туда-сюда по берегу, выбирая место, не раз приседал, пока наконец не щёлкнул затвором.

— Готово! Скажите ваш адрес…

Вдруг рядом, не показываясь на поверхности, что-то скользнуло, и на воде появились пузыри. Ещё, ещё. Они будто всплывали со дна роями, устремляясь вдаль.

— Погляди, кто это так забавляется, — кивнула Светлана.

Ваня тотчас нырнул в ту сторону. Широко раскрыв глаза под водой, осмотрелся. Здесь неглубоко, солнечные лучи сделали воду ярко-зелёной. А вон что-то синее. Только удивительное дело: шевелится еле-еле, как раненая рыба, и медленно плывёт на середину озера.

Ваня, поднявшись наверх, вдохнул побольше воздуха и снова нырнул. Тёмная тень, кажется, почувствовала, что её преследуют: собрав последние силы, она попыталась ускользнуть. Однако Ваня поймал её за «лягушачью лапу», затем перехватил рукой повыше и, оттолкнувшись ногами, поднял чьё-то гибкое тело на поверхность.

Это была та девушка в синем костюме с белой чайкой на груди.

Светлана, размахивая руками, что-то кричала фотографу — и тот уже направил аппарат на спасителя и спасённую.

Девушка в маске оттолкнула Ваню руками.

— Глупая, — сказал он. — Ты же чуть не захлебнулась!

— А тебе какое дело?! — возмутилась девушка. — Зачем ты меня преследовал?

Голос её был каким-то шипящим, словно простуженным.

— Извините, — растерялся Ваня. — Я подумал: вам плохо…

— Зато тебе хорошо, — усмехнулась она, сказав это уже другим голосом.

Ваня вздрогнул. Он заглянул в стекло, покрытое сверкающими каплями, но девушка тут же отвернулась и, разгребая руками воду, пошла к берегу.

— Снимите их, пожалуйста, ещё разок снимите, вот они выходят из воды, — умоляла Светлана фотографа.

— Постойте! — крикнул Ваня.

Догнав девушку, он решил взглянуть на её лицо. Набрался смелости и потянулся к маске.

— Не смей! — сказала девушка и сама сдвинула стекло на лоб.

— Тамара! — воскликнул он. — Зачем же так разыгрывать?

Она молча смотрела на него злыми глазами.

— Какая ты стала!

— Такая уж…

— Да нет… Выросла, похорошела…

Она смутилась, потом усмехнулась:

— Говорить ты всегда был мастер… Наверное, и ей пел то же самое, — кивнула она на Светлану.

— Светлане? Так это же твоя подруга.

— Была когда-то…

— Зачем ты так: она не виновата. Сама-то сколько времени пропадала. Ни адреса, ни привета.

— Тот, кто хотел, нашёл.

— Яшка?

— Не только.

Ваня взял Тамару за руку:

— Бежим отсюда.

Пошёл мелкий тёплый дождь, словно процеженный сквозь тонкое сито. За ботаническим садом по мосту мчался пассажирский поезд, окутанный дымом. А в небе над мостом и поездом появилась еле заметная радуга.

После того, как прислали повестку явиться на комиссию, Кабушкин почувствовал себя красноармейцем. Конечно же, его признали годным. А вместе с ним — Хариса и Яшку.

— Явиться послезавтра, — сказали в военкомате обрадовавшимся парням.

Итак, впереди полная романтики и отваги армейская жизнь, знакомство с настоящим боевым оружием, командирами, стать которыми они не раз мечтали сами.

На другой день утром Кабушкин с приподнятым настроением зашагал в трампарк. Слесари электротехнического цеха и рабочие депо наперебой поздравляли его. Особенно девушки смотрели с восхищением.

Прямо в депо, под открытым небом, собрались на митинг. Ваню, Хариса и Яшку пригласили в центр круга, как на сабантуе. Сказали напутственное слово, вручили подарки…

Потом домой зашёл дядя Сафиулла, за чаем вспомнил первую свою встречу с Кабушкиными в 1914 году, вздыхал об ушедшей молодости. На прощание сказал:

— Служи, Имамжан, Родине нашей честно. Будь храбрым солдатом! Ты можешь не вернуться, но имя твоё всё равно возвратится к нам. Не забудь этого, сынок!..

Вечером перед расставанием Тамара подарила ему вышитый платочек и, целуя и плача, дала клятву ждать его.

Кончилась вольная жизнь. Новобранцев поместили в «Журавлёвской мельнице», что в Адмиралтейской слободе. С одной стороны Волга, с другой — железная дорога. По Волге, издавая протяжные гудки, день и ночь плывут пароходы. Про железную дорогу и говорить нечего — ежечасно со свистом проходят поезда…

Ваню пока никуда не выпускают. Рядом с ним Харис и Яшка. Оказывается, тут уже служит Гумер Вафин, Яшка его встречал. Говорит, передавал привет. По словам Яшки, всех должны оставить под Казанью. Где-то есть местечко под названием «Архиерейская роща». Там, дескать, формируется восемьдесят шестая имени Верховного Совета Татарстана стрелковая дивизия. Вернее, дивизия давно уж сформирована. Только называлась раньше отдельной мусульманской, а её командиром был очень отважный человек — Якуб Чанышев. Дивизия в гражданскую войну сражалась против белогвардейцев. Теперь она переформирована. Красноармейцев, набранных в этом году, как уверял Яшка, будут учить на шофёров и трактористов.

Действительно, вскоре новобранцев направили в «Архиерейскую рощу». Тут жили в палатках. Каждое утро будил голосистый сигнал горна. Команды: «Шагом марш!», «Бегом!», «Ложись!» — так надоели Ване, что слышались ему даже во сне. Вдобавок он один остался в 169 полку, другие ребята попали в соседний — 330 полк.

Ваню зачислили на интендантскую службу. Командир его, капитан Кадерметов, лишнего не требовал, голоса не повышал. Но всё равно Кабушкина будто подменили. Не стало весёлого, жизнерадостного парня. Всё из рук валилось. Похудел, нос заострился, уши торчали, как у кролика, — скучал по родным, особенно по Тамаре. В письмах просил её прийти к лагерю. И несмотря на строгий запрет, ухитрялся проскользнуть к ограде, перекинуться с Тамарой взглядом, поговорить. Однако тоска не убывала. К счастью, Ваню перевели в другое подразделение, затем отправили на Дальний Восток. Там он попросился на границу. Начальник пограничной заставы лейтенант Иван Терешкин, присмотревшись к новичку, решил: пусть послужит в отделении бывшего шахтёра Гильфана Батыршина. Тут Ваня принял первое боевое крещение, которое заставило его забыть всё личное.