Шамиль Ракипов - Откуда ты, Жан?

От этих разговоров у Вани подвело живот — нестерпимо захотелось есть. У них дома с едой тоже не густо. Если бы не уха да щи, было бы совсем худо. Но и другим не легче: вон какие тощие. Один лишь Андрейка не худой. У него что — любой день за праздник. Но как говорит мать: на гору глядя, горой не станешь. У спекулянтов на базаре всё имеется. Только у матери денег нет, купить не на что. Придётся терпеть.

— Нос не вешать!.. Всё время так не будет, — сказал он уверенно. — Хлеба мало потому, что много всяких врагов и шпионов. Когда всех переловят…

— Их перело-о-вишь…

— Вот снова поймали, — ткнул Ваня в газету. — Прочитай-ка, Харис.

— Читай! Читай!

Харис повертел шеей, как гусак, и, прокашлявшись, начал читать громким голосом:

— «Перед пролетарским судом меньшевики в собственных заявлениях признали, что работали агентами с целью восстановления капитализма»…

— Сами признались, а?

— Признаешься, когда пальцы дверью зажмут.

— Не говори, чего не знаешь, — рассердился Харис. — У нас так не делают.

— А что те люди сделали? — спросил Яшка.

— Вредительство, — сказал Харис. — А вот и главные: Гроссман, Соколовский, Гинзбург… А у Желтова нашли прокламации, напечатанные за границей… Всех поймали.

— Прихватили здорово.

— Но их дружки, должно, и в Казани есть.

— Как не быть!.. — сказал Яшка, глядя по сторонам. — Ведь каждый день кого-нибудь убивают.

— Не зря же загорелся пароход «Байрам-Али» на пристани, — добавил Нигмат. — Сам начальник пожарной команды, говорят, погиб…

— Не он один…

— Эх, поймать бы этих шпионов! — сказал Харис.

— Как? — спросил Андрейка.

— Если бы я знал… Может, все вместе придумаем…

— Учиться надо, — твёрдо заявил Ваня, — военному делу.

— Не так это просто. Тут не в «белых» и в «красных» играть. В газете вот сказано: «Седьмая ударная татарско-башкирская военная школа имени Ворошилова… Два года назад из многих частей Красной Армии мы собрались в эту школу. При поступлении у нас было желание — стать красными командирами, и все мы стремились к этому… Сейчас на учениях первенство держим за собой. Поэтому командиру седьмого ударного отделения кавалерии имени Ворошилова Шайхутдинову было подарено седло…»

— Всего-то? — скривился Андрейка. — Если бы ещё наган или саблю. Другое дело. А то — седло.

— Ребята, кажется, дождь перестал. Побежали!

На чистом небе, слепя глаза, улыбается майское солнце. Воздух словно мёд. Хочется вдыхать его всей грудью. Мальчишки рассыпались по двору. Набегавшись по мелким лужам, подошли к глубокой, похожей на озеро.

— Айда! — крикнул Гумер. — Наперерез!

Закатав штанины выше колен и выстроившись в ряд, как дикие гуси, пошли на тот берег.

В это время послышался голос Пелагеи Андреевны:.

— Ваня! Ванюша!

— Чего, бабушка?

— Чем зря по лужам хлюпать, коз моих присмотрел бы. А? Молока б тебе дала.

Ваня облизнул губы: сейчас ему не до коз. Не хотелось отставать от товарищей. Как нарочно просит именно в такое время! Попробуй теперь выбраться из этой лужи, не замочившись!..

Ваня подбежал к старухе и, сверкая глазами, сообщил ей:

— Конечно, я пойду. Только опасно.

— Почему? Господи, разве и днём теперь стали грабить?

— Не грабят. Но после такого дождя земля и трава сырая. Машка с Дашкой могут простудиться.

— Боже упаси! — напугалась Пелагея Андреевна. — Иди, поиграй.

И Ваня вновь полез в воду…

— Вот что, ребята, — сказал Харис, когда надоело ходить по лужам. — Поиграли и хватит. Не забывайте про то, о чём был уговор. Вечер уже.

— А ты не атаман, чтобы указывать, — остановился Яшка.

— Самозванец, — поддакнул Нигмат.

— Самозванцев не признаём, — объявил Андрейка решительно. — Атаманом буду я!

— Чтобы самозванцев не было, надо выбрать командира, — снова предложил Харис.

— Надо! Надо! — загалдели мальчишки.

Озорные, весёлые глаза у всех блестели. Из карманов вытащили деревянные пистолеты, кинжалы. Гумер, усмехаясь, перевязал один глаз чёрной лентой. Яшка прилепил под носом угрожающие усы.

— Пиратами будем!

— Нет, разбойниками!

— Кем бы там ни были, нужен атаман!

Ваня возразил:

— Не атаман, а командир!

— По жребию давай. Кто не испугается, тот и главный.

Яшка протянул ребятам суковатую палку:

— Хватайся! Чья рука наверху, тот войдёт первым.

— И на купол заберётся! — потребовал Нигмат. — Как договорились.

— Только вот палка маленькая, — забеспокоился Гумер. — Давай-ка, Ваня, твой ремень. Кажется, он длиннее.

Ваня расстегнул пояс и протянул его конец Андрейке. Тот взял. Начали вдвоём перехватываться, поочерёдно зажимая ремень рукой. Наверху оказался кулак Андрейки.

— Не так! Неправильно! — зашумел Гумер, увидев, как встревожился Андрейка, не обрадованный выпавшим жребием. — Ваня сплутовал! Боится лезть на колокольню… Давайте лучше сосчитаемся!

Хотя считались по всем правилам, тыча пальцем в живот каждому, кто хотел быть командиром, получилось так, что жребий и на этот раз выпал Андрейке.

Ватага направилась к церковной ограде. От выстроенной из красного кирпича высокой церкви повеяло холодом. Входная железная дверь казалась тревожной, пугающей.

Ребята остановились. Дальше пойдёт лишь один из них. Откроет за ручку дверь и по винтовой лестнице поднимется на колокольню. Если не сумеет он этого сделать, не будет командиром. Такой уговор.

Андрейка молча подымается вверх по каменным ступенькам, искоса посматривая в стороны. Вон как печально садится угасающее солнце. К добру ли это? А вот и железная дверь. Надо взять её ржавую ручку двумя руками, затем, упираясь ногами в порог, потянуть на себя. Дверь он оставит раскрытой, пусть хоть падает свет — не так будет боязно…

Дверная ручка такая холодная, будто взял в руки жабу. А что его ждёт за дверью? Напрасно рассказывал он ребятам о Бабе-Яге. На свою голову, только сам себя напугал… Но, кажется, дверь уже заперли — не открывается. Вот было бы хорошо. Нет, она подаётся. И кто-то вроде хрипит за порогом. Андрейка замер, оглянулся на мальчишек. Но те, подбадривая, замахали Руками: давай, давай! Андрейка поднатужился, раскрыл-таки дверь и первое, что увидел: под железной лестницей у стены стояла старуха в чёрном. В руках у неё суковатая палка.

Испуганно вскрикнув, Андрейка захлопнул дверь и, не чуя ног, не сбежал, а скорее слетел по каменным ступенькам вниз, будто его ветром сдуло, как пушок одуванчика. Ничего не сказав ошалевшим ребятам, он побежал к сараю так стремительно, словно за ним черти гнались.

Мальчишки тоже пустились вдогонку. Спустя немного ворвались, как перепуганные стригунки, в дровяник и сбились в кучу.

— Чего случилось? — тревожно спросил Нигмат, задыхаясь от бега.