Борис Екимов - Короткое время бородатых

Только сейчас, когда длинный вышел из зала, Андрей почувствовал, как напряжено его тело и правая рука сжата в кулак. "Неужели пришлось бы драться? - подумал он. - Идиотизм".

- Что это... - начал было Славик, но Григорий перебил его:

- Пошли. Володя билеты взял.

В фойе торопливо вошли несколько человек из отряда. Они огляделись, подошли к ребятам.

- Что за шум? Что за паника?

- О чем это вы?

- Мальчишка прибежал. Ваши, говорит, драться с каким-то Судаком будут.

- Какой мальчишка?

- Маленький такой...

- Колька, что ли? Где он?

- Откуда мы знаем, Колька - Васька... Прибежал, заорал, и все.

Андрей вышел из клуба, обошел его вокруг. Кольки не было.

После того как кончился фильм, Наташу с подругой решили проводить домой. Мало ли что может случиться...

В поселке было тихо. Легкий сумеречный свет белой ночи напоминал непогожий день. Тонко окрашенное небо и нежный перелив красок на западе, там, где недавно было солнце, раздражали своей акварельной ненатуральностью.

Наташа жила недалеко. Но приходилось идти медленно, потому что на пути то и дело попадались изгрызенные гусеницами бревна, выступающие из земли корневища, обломки досок, проволока.

И тем неожиданнее были небольшая цветочная клумба, разбитая возле Наташиного вагончика, и зеленая плетень незатейливых вьюнков с белыми и розовыми цветами-граммофончиками, которые закрывали облезлую стену.

Зоя ахнула, присела возле клумбы и принялась разглядывать цветы, низко пригибаясь к ним, нюхала и смеялась тихонько, и торопливо спрашивала:

- Кто это? А?.. Кто посадил?

- Мы... Так, на пробу, - отозвалась Наташа. - Привезла семян немного, какие покрепче, табак вот, ноготки, смолевка, еще кое-что. И ничего, погода балует.

Она сорвала несколько цветков и протянула их Зое. Та проговорила, отстраняясь:

- Зачем же вы...

- Берите. Для того и сажены. Может быть, зайдете в гости? - пригласила Наташа. - Чаем угощу.

Славик раскрыл было рот, чтобы принять приглашение, но Григорий, церемонно наклонив голову, развел руками.

- Рады бы, да завтра рано вставать. В другой раз.

Они пошли назад, а Славик бурчал:

- Всю вы мне жизнь испортили... Может, угощение бы перепало. Каша осточертела.

Зоя спросила:

- Эти парни теперь затаят на вас злобу? Как бы чего не случилось. Очень уж неприятные типы.

- А-а... Не маленькие. Чего бояться?!

- О чем вы? - оставив свой скулёж, спросил Славик.

- Я говорю о тех, из клуба. Боюсь, что они не забудут.

Григорий кивнул головой:

- Да. Может быть.

В следующую минуту Славик прыгнул вперед и, повернувшись лицом к ребятам, загородил дорогу. Задрав подбородок, он заговорил резко и картинно жестикулируя:

- Но они не знают, с кем имеют дело. Что это такое!? - ткнул он себя пальцем в грудь. - Что это такое, я вас спрашиваю?! - закричал он.

- Кожа да кости, - успокоил его остановившийся Володя.

- Молчать, завистник! - вскипел Славик. - Это сплошной мускул! Это сила и ярость! И кто с мечом к нам войдет, погибнет от этого кулака! - И вскинул над головой кулак.

Зоя смеялась и, вынув один цветок из своего тощего букетика, приладила его Славику на рубашку.

Андрей успокоил друга:

- Теперь мы все поняли. И нас не напугаешь. Пойдем, ярость.

На кухне громыхали посудой. А за столами и рядом, на бревнах, пили чай, курили, беседовали, точили топоры и пилы.

Григорий в штаб завернул, Зою поварихи к себе позвали, остальные же по вагончикам разошлись, ко сну готовились.

- Вообще-то мы можем в историю влипнуть, - проговорил Володя. - Девка, видно, еще та. Сегодня они поругались, завтра помирятся, а нам морока.

- Ну и что, - ответил Славик. - Какая еще морока?

- Какая, какая! - окрысился Володя. - Ты думаешь, эти парни отвяжутся. Как же...

- Ну, а мы-то при чем. Мы первый раз этих девчат видим. Правда, это нашего ловеласа знакомые, - шутливо толкнул Андрея Славик. - Пусть заступается. А мы ему поможем. Не отвяжутся, так дадим по рогам. Что же, будем смотреть, как они девчонке жить не дают? Она вроде толковая.

- Даешь, - ухмыльнулся Володя. - Потом в институте и разбираться не будут. Выкинут, и все. Скажут, зачем связывались. Она без нашей защиты жила и проживет.

Андрей молчал. Он о Кольке думал. И решил завтра же его разыскать.

Ручные пилы ушли в отставку. Две бензопилы "Дружба" достались бригаде. Работали с ними Володя и Петя-большой. Уже с утра навалили они столько леса, что и передохнуть было некогда.

Деревья лежали внахлестку, одно на другом, и пробираться в этом содоме, обрубая сучья, было трудно. Поначалу Андрей представлял себе работу сучкоруба легкой и незатейливой. Иди себе по стволу и помахивай топориком. Но теперь, продвигаясь по скользкой, словно жиром смазанной, сосне, оступаясь в невидимые, заваленные ветками ямы, обдирая лицо, когда приходилось подбираться к стволу неподступно-колючих, опутанных паутиной елей, Андрей думал иначе. Только лиственница поддавалась легко. Толстенные ветки ее достаточно было разок ударить, и они с хрустом отламывались. А к березе, сосне и кедру нужно приловчиться. Ахнул было Андрей сплеча по сосновому суку, и отскочивший топор, к счастью вскользь, полоснул по ноге, распоров сапог. Андрей вполголоса выругался, но работать стал осторожнее.

- Берегись!

- Бойся! - кричали то Володя, то Петя-большой, и зыбко качалась земля под ногами.

Андрей поднимал голову, слыша крики, и с тоской убеждался, что поспеть за разохотившимися в работе "дружбистами" нет никакой возможности.

- Осатанели парни, - жаловался кто-то.

А облепленный паутиной, похожий на лешего Славик кричал бригадиру:

- Бугор! Не зверей! Загоняешь ты нас со своей игрушкой!

И когда вечером бригадир наконец закричал долгожданное: - Кончай, народ! Ко мне! - Никто к нему не пошел.

Медленно, постанывая, разгибали спины, жадно пили из ведра теплую воду и тяжело валились на землю.

- Бригада - сплошной повал, - засмеялся Володя и вдруг застыл, завороженно глядя в сторону тайги.

- Тиш... - зашипел он, приседая. - Глухарь.

Поднялись все. Даже Скоба открыл оба глаза, протер их руками и уставился в сторону, куда смотрел бригадир.

Андрей затаил дыхание.

- В-о-о-н... - прошептал Володя. - Видите, здоровая листвянка. Так чуть правей.

- Ага.

- Во здоровый...

- Снять бы его...

- Так и подпустит, разевай рот шире.

Теперь и Андрей увидел глухаря: большая черная птица сидела неподвижно. До нее было метров двести.

- Трах-ба-ба-бах-бах! - заорал что есть мочи Славик и замахал руками.

Птица тяжело поднялась с дерева и ответила:

- Карр-р-р!

Минуту молчали, приходя в себя, а потом Андреи хохотал так, что заболел затылок. Славик дурашливо катался по земле, ухватившись за живот и вопил:

- Пожизненный клей! Глухарь! Уйди, бугор, а то я сдохну!