Валерий Медведев - Флейта для чемпиона

— Понятия не имею, — изумился Леонид, разглядывая кинооператора.

Машинально взглянув на старинные балконы, Гиви вдруг профессионально заинтересовался и стал снимать всерьёз, по-настоящему.

Елена вновь подозрительно покосилась на Гиви, подошла к "медсестре" Светлане и что-то шепнула ей.

— Произвожу впечатление, — в это же время шепнул Гиви Татьяне и тут же громко произнёс, обращаясь к Цветковой: — Мелочей, деточка, у нас в искусстве не бывает!.. Я смотрел на днях, например, по телевизору "Шагреневую кожу" Бальзака. Там, если вы помните, есть такой момент: Рафаэль де Волонте приходит в гости к Полине, и она говорит ему: "Я знаю, Рафаэль, вы очень любите молоко, но у нас сегодня сметана…" Рафаэль после этих слов взял кувшинчик и наклонил над стаканом и — о ужас! — из кувшинчика в стакан полился кефир… После этого я лично дальше эту передачу смотреть не мог. Я не люблю, когда из кувшина льётся вместо сметаны кефир. У нас в кинозарисовке, посвящённой начинающему, но уже выдающемуся спортсмену Ларионову, которую я делаю по заказу гостелерадио, из нашего кувшина будет литься одна сметана… и никакого кефира…

Рассказ Гиви о Бальзаке, "Шагреневой коже", кефире и сметане произвёл на всех, кто слушал эту историю, сильное впечатление. Хмурые Гуляева и Мухина нахмурились ещё больше, а меланхолический Толкалин даже тихо рассмеялся и усиленно начал рыться в пухлой папке своих стихотворений.

— А если так… — сказал он сам себе, — Антей… Ахиллес… Ахиллесова пята… Ларионова пята… Будет мною воспета!.. В это время из подъезда вышли Вадим Масюков, Тарас Сидякин и — чёрт бы его побрал! — Геннадий Цветков. Тарас Сидякин был увешан всевозможными причиндалами: тут и ящик с красками, и ласты, и маска для подводного плавания, и любительская кинокамера, и даже несколько этюдов маслом.

— Ну и что, что твоя сестра не будет с тобой заниматься? успокаивал Вадим Геннадия. — Ну и что?..

— Я тогда в вуз не поступлю. В школе на слух я ничего усвоить не могу. Дома один тоже. А когда Татьяна мне объясняет, я всё понимаю, — сказал Геннадий огорчённо и вздохнул тяжело и глубоко, как обиженный ребёнок.

— Займись серьёзно спортом, — посоветовал Вадим, — получи разряд, и тебя в любой вуз примут без всяких экзаменов. Ты и так хорошо прыгаешь, а если подзаймёшься…

— Гениальная идея! — подпрыгнул от радости Геннадий.

— Я тебя в ученики к Ларионову устрою, — прошептал ему Вадим. — Только придётся платить за тренировку рубль. Деньги будешь передавать через меня. Сам понимаешь: мы живём в век материальной заинтересованности, — подчеркнул он последнее слово.

— Вадька, друг! — воодушевлённо сказал Геннадий. — Вот спасибо!.. — Он достал из кармана три рубля.

— А-а, должок?! — нарочито громко произнёс Вадим, с беспокойством оглядываясь на ребят. Взял трояк и тихо предупредил: — Только ты о деньгах…

— Могила, — кивнул Геннадий и обернулся к Татьяне: — Таня! Знаешь, какая у меня новость?

— И разговаривать с тобой не хочу, — отрезала Татьяна. Птица-секретарь. Брат мой — враг мой. И заниматься с тобой не буду! И в вуз ты не попадёшь!..

— Попаду! — подмигнул он. — И без всякой твоей помощи. Меня Ларионов в ученики взял к себе. Стану разрядником — и без всяких экзаменов в любой вуз!.. Что, съела?!

— Так тебе и надо… — Она включила усилитель и сказала в микрофон: — Так вот… К одной учительнице приехал в школу спортсмен на собственной "Волге" экзамены сдавать. Учительница спросила, где находится Северный Кавказ? А спортсмен-то убеждён, что всё северное на севере. И как стал искать Кавказ в тундре!.. — Татьяна взглянула на Геннадия: — Между прочим, это про тебя в твоём спортивном будущем…

Они направились к скамейке.

— Не слушай её! — крикнул вдогонку Вадим.

— Я тебе в сотый раз повторяю, — рассердилась Елена на "медсестру", — Мухина, тебе доверяется портфель с золотыми медалями. Храни как зеницу!

— А вдруг Гусь… — нерешительно отнекивалась та.

— Ты у нас самая сильная из девушек! — заявила Елена.

— Так лучше дать самому сильному из юношей, — встрепенулась Светлана.

— У самых сильных юношей Гусь может отобрать, хоть и расписку дал, а у самой сильной девушки не посмеет Елена решительно и безоговорочно протянула портфель Мухиной и оглянулась по сторонам. Сидякин метрах в десяти от неё прибивал к столбу картон с изображением парящего над планкой Ларионова.

— Тарас, — окликнула его Елена

Сидякин подбежал к ней с гвоздями во рту и молотком в руках.

— Где флейта для чемпиона? — тихо спросила она Тараса.

Тарас взглянул на ручные часы.

— С минуты на минуту должен быть здесь.

— Пора бы и начать свистеть.

— Рисунок — это тоже в своем роде художественный свист! — сказал Тарас. — Я же Ларионова ещё и маслом рисую. Тоже свист.

— Свист, — согласилась Лена, — да не тот!.. Музыкальная золотая картина, я надеюсь, получится, — сказала она Тарасу, имея в виду ларионовский портрет маслом.

После слов "золотая картина" Лена махнула рукой в смысле, мол, сколько можно об одном и том же. Махнула рукой и ушла.

На словах "золотая картина" из густых кустов сирени, у глухой стены, высунулся Гусь и снова спрятался.

— Не храни, как зеницу, мне из них все равно ни одна не достанется… — грустно сказал Тарас Светлане.

— Не надеешься на медаль — не занимайся спортом, — сказала Светлана Тарасу.

— А вот мне в тебе это и нравится, Тарасик, — не согласилась с Мухиной Таня, — что ты любишь спорт без всяких медалей. Ты спорт любишь за то, что он спорт. Бескорыстно любишь — не то, что мой брат — враг мой.

— Утешаешь… Сама-то в баскетбол лучше всех играешь?! — обиделся Тарас.

— Я за команду, мне хуже всех нельзя, — вздохнула Татьяна.

А в это самое время Гиви Мебуке, исчезнувший со двора, нахально "снимал" с улицы Ларионова, который делал на балконе зарядку…

Вокруг кинооператора собралась куча любопытных. Глазели, показывали на Ларионова пальцами. А тот делал вид, что вся эта суматоха его не касается.

Проходившая мимо Надежда Фокина в удивлении остановилась и… помчалась во двор.

— Ну, Леночка, поздравляю! — подбежала она к Гуляевой. — Кто-то из кворума такой штопор Ларионову придумал!

— Какой ещё штопор? — вздрогнула Елена.

— Кинодокументалист здесь с кинокамерой от Ларионова не отходит! Каждый шаг его снимает! Теперь уж у него, наверное, голова закружится — семь витков и в штопор! И…

— Ой, Надежда, я что-то боюсь… — призналась Елена.

— Здравствуйте, — с иронией заметила Надежда. — Сама же говорила: "Тот Ларионову службу сослужит, кто Ларионову голову вскружит".

— Да, но я не этого боюсь, я боюсь, что почему-то он не только Ларионова снимает, а и тех, кто из кворума!.. Меня вот с Леонидом снимал… — пробормотала Елена.