Валерий Медведев - Флейта для чемпиона

— Ну и что? Королю же кружит голову не сам король, а его подчинённые!.. Теперь ещё… — Надежда что-то зашептала на ухо подруге.

— А может, не надо, чтоб за другую команду? — испугалась Лена.

Надежда быстро подошла к Тарасу и тоже что-то стала ему шептать.

— Как это не надо? — отмахнулся Тарас. — Зазнаваться — так по-настоящему.

— Тем более, что всё равно Ларионов на это не пойдёт, — сказала Надежда.

— Если не пойдёт, тогда надо!.. — решительно заключила Елена.

Незаметно для всех Леонид Толкалин подкрался к висящей на ветке дерева курточке и опустил в карман записку. Сделав это, он огляделся по сторонам и поспешно ушёл.

Взглянув на часы, Елена кивнула Виктору-диктору. Виктор-диктор кивнул Гуляевой и поднёс к губам микрофон:

— Вениамин Ларионов совершил 35 прыжков и не забрался на фантастическую высоту, как все от него ожидали. Масюков преследует лидера, но, может быть, это чисто тактический ход Ларионова. Прыгать придётся около месяца, и на такой марафонской дистанции, может быть, самое главное, — это распределить свои силы. Вот в сектор для прыжков в высоту выходит Геннадий Цветков. Вслед за ним будет прыгать сам фаворит наших олимпийских игр по марафон-прыжкам — Ларионов.

Как раз после этих слов из подъезда во двор вышел Вениамин. Он расслабленно тряс кистями рук и делал маховые движения то левой, то правой ногой. За ним следовал Тарас Сидякин, к прочему снаряжению которого добавилась ещё и большая золотая рама на плече. Тем временем, отложив в сторону микрофон, как бы совершив комментаторское, самообслуживание, Цветков стал готовиться к прыжку, а Вадим Масюков поспешно отвёл в сторону Вениамина Ларионова. Но ещё поспешней в противоположную сторону отвлекла Тараса Елена.

— Где обещанный человек с флейтой? — голосом разгневанной богини спросила она Сидякина.

— Только что звонил ему из автомата, сказал, что дядя приехал из Воронежа. На вокзал ездил встречать. Сейчас приедет.

— Флейту срываешь, Сидякин!

— Так я же уже тебе говорил, что маслом начал писать Ларионова. Получше любой флейты.

— А я тебе тоже уже говорила, что портрет портретом, а флейта флейтой. Иди позвони ему ещё раз! — сказала Елена.

— Гуляева, — позвала Елену Надежда Фокина из судейской беседки, — тут с протоколами неладно!

— Бегу! — крикнула Елена и, погрозив пальцем Сидякину, устремилась к беседке.

— Ну, что? — заговорщицки спросил Вадим. — Как насчёт "под чужой фамилией и за чужую команду"?

— Я думал, ты шутишь… — улыбнулся Вениамин.

— Надо выручить человека… Ты же вроде соглашался?

— Я тебе сказал — надо подумать, — уклончиво ответил Ларионов.

— Ну, думай… Он сказал, что, в случае чего, может заплатить. В ресторан с хорошенькой девочкой сходишь. Тебе нужны деньги?

— Деньги всем нужны, — задумчиво ответил Ларионов. — Ладно, я подумаю. А сам-то ты что его не выручишь, если это так уж важно?

— Я не в форме… А ты подошёл к своему пику, судя по результатам. И потом, там такой соперник, что только Ларионов и сможет… Да, Цветков хочет с тобой тренироваться на разряд. Ты не против?

— Ну почему же против? Он парень способный… А что это у тебя за книга?

— Да так… — Масюков повернул книгу обложкой к Ларионову.

— "Правовые основы физической культуры и спорта", — прочитал вслух Вениамин.

— Знаешь, спортсмен ведь должен быть не только в спортивной форме и норме, но и в правовой. Надо уметь качать свои мышцы… и права… Ты-то сам вот, ты парень умный, ты как считаешь?

— А что я? — ответил Ларионов. — Вот услышал новый спортивный лозунг… Ты нрав. Спортсмен всегда должен быть в правовой форме, — сказал он, делая ударение на слог "пра" и норме… Лишь бы не в левовой… — В этой фразе Веня нажал на слог "ле".

Вадим улыбнулся шутке Ларионова и отошёл в сторону.

— Ты чего? — обернулся Веня к Сидякину, который пытался надеть на его голову багетную раму.

— Да вот раму к тебе примеряю… То есть не к тебе, а к твоему портрету, — почтительно заулыбался Тарас.

— А… — рассеянно произнёс Ларионов, думая о чём-то своём и отступая от Сидякина.

Он пятился до тех пор, пока не столкнулся спиной… Ларионов обернулся и увидел Таню Цветкову. Она посмотрела в угол, на нос, на предмет, сделав всё, что было в её силах, чтобы взгляд получился с поволокой, и сказала:

— Между прочим, Ларионов, я у тебя давно хотела спросить, да вокруг тебя всё вертятся то болельщики, то поклонницы, то вообще… какие-то подозрительные личности…

— Спрашивай, — сказал Ларионов, оглядываясь вокруг себя — ни болельщиков вокруг, ни поклонниц, ни подозрительных лиц как будто бы не было.

— Ну вот… занимаясь спортом, ты, вероятно, преследуешь какую-то цель.

— Преследую, — улыбнулся Ларионов, — только она от меня всё время убегает.

— Ларионов, я тебя серьёзно спрашиваю, а ты… Ну вот ты, вероятно, хочешь стать в спорте положительным героем, и вот каким? Просто выдающимся спортсменом, или просто чемпионом страны, или просто чемпионом мира?..

— Хорошенькое "просто", — снова улыбнулся Ларионов и тут же добавил, то ли шутя, то ли серьёзно (этого Ларионова не разберёшь часто: шутя серьёзничает он или серьёзно шутит): — Кем, значит, я хочу быть?.. А никому не скажешь?

Таня всем своим существом, и телом и душой, изобразила полное сохранение тайны на всю жизнь.

— Гераклом я хочу быть!

Теперь Таня Цветкова всем своим существом выразила уже не то что, мол, говори, я могила, пытать будут, не скажу, что ты мне говорил, — теперь на её лице было написано: "Ну, знаешь, и хватил же ты, Ларионов, через край, нет, даже "через край света"!.. Геракл, Греция — это же как раз край света и есть, то есть был, ну, там ещё Египет…"

— Я вот на днях смотрел фильм об одном положительном герое, только не в спорте, а… неважно, в чём. Знаешь, какое впечатление?.. Как будто меня весь сеанс сахаром кормили!.. Одним сахаром. Полтора часа!.. А Геракл двенадцать подвигов совершил: будучи младенцем, ещё в колыбели, он разрушил козни своих врагов и легко расправился с двумя змеями, посланными убить его, и с Немейским львом сражался, трёхглавым Кербером, трёхголовым великаном Герионом, со Стимфалийскими птицами, Лернейской гидрой, имевшей всего девять голов! И при этом остался совсем живым, без единого кусочка сахара в поступках. Представляешь?!

— Вот, вот! — оживилась Татьяна, повторяя за Вениамином. — Будучи младенцем, ещё в колыбели, он разрушил козни своих врагов и легко расправился с двумя змеями, посланными убить его.

После этого она со смешком произнесла что-то непонятное:

— Нет, это надо же! Как повторяется история!.. Ну, тютелька в тютельку.

После этого она помрачнела и не сказала, а как-то даже изрекла: